Что такое писанина и с чем ее едят #цитата #длиннопост

Наш мир сформирован текстом и держится на тексте. Неважно, Библия или Конституция, трафарет «выхода нет», сценарий «Титаника», эсэмэска «я тебя жду», даже компьютерный код — это все текст.
Но как ни полезны мануалы, свидетельства о рождении и личные письма, есть тексты, роль которых выше, глобальнее, а зачастую и страшнее. Они объясняют и уточняют нашу картину мира, создают новые смыслы и задают тренды, зовут любить и убивать. Они формируют нас такими, какие мы есть.
Это художественная проза.
Ее нынешние жанры вряд ли вечны (за исключением классического романа — это, похоже, самый удобный и доходчивый метод упаковки смыслов). Но даже если «художка» станет чем-то мультимедийным, исходный код каждой истории все равно будет прописан текстом, а за текстом будет стоять тот, кто придумал историю: писатель.
Работа писателя — одна из самых мифологизированных профессий на свете. Начиная с того, что нет такой профессии. Человек, живущий на доходы с литературного труда, зовется «литератор». А «писатель» чего-то пишет иногда, да хоть одну книгу за всю жизнь, что не делает его менее писателем. Грубо говоря, Достоевский, Ленин и нобелевский лауреат Солженицын это литераторы. А Лермонтов, Гитлер и нобелевский лауреат Черчилль — писатели. Такая вот компания.
Справедливости ради, Лермонтов попасть в литераторы просто не успел, его раньше застрелили. А вполне уже состоявшийся журналист Черчилль ушел в политику, где ему показалось веселее. Пример с Лениным не вполне чистый, конечно, но весьма существенную часть жизни Ильич кормился именно с авторских гонораров, и в графе «профессия» писал вовсе не «мумия вождя мирового пролетариата», а «литератор». И откровенно гордился этим званием. Работенка-то не из простых.
Самый укоренившийся в России миф о писателях — будто русские классики-дворяне XIX века, эти титаны мысли, творили исключительно по зову сердца, поскольку на них пахали крепостные. Следом идет миф о разночинце Чехове, у которого не было ни поместья ни крепостных, зато была профессия врача, и посему Антон Павлович тоже творил свободно и непринужденно.
Если спросить, как в эти схемы вписываются Лев Толстой с его хронически убыточной Ясной Поляной, пожиравшей несколько тысяч рублей ежегодно, или, к примеру, целая когорта поэтов-раздолбаев Серебряного века, с их сказочными кутежами, у публики случается когнитивный диссонанс. Публике никто не объяснил, как все было сложно на самом деле. Ну и давайте честно: средний потребитель новинок коммерческой прозы, надерганных с пиратских сайтов, плохо себя видит на месте трудяги Мартина Идена, зато на месте фольклорного дауншифтера графа Толстого — прекрасно.
Нет, кое-что верно, и Пушкину вечно денег не хватало; Гоголь обладал удивительной способностью внезапно проваливаться в продажах; Тургенев и правда был богат, только ему, модному автору, вдобавок платили по шестисот целковых за авторский лист; и немодный Достоевский, которому давали едва по двести, помирал от белой зависти, уверяя, что заплати ему столько же, он бы свои тексты «отделывал» не хуже Тургенева.
Но факт остается фактом: пресловутая русская классика считалась на момент создания «коммерческой прозой», написана была, за редким исключением, сугубыми профессионалами, почти всегда «под аванс» и за приличное в целом вознаграждение. И вкалывали классики тоже с утра до ночи.
Тут надо понять главное: настоящие писатели работают за деньги, но не ради денег. Поэтому даже когда наступает край, и будущему классику надо хоть что-то сделать ради пропитания — он не халтурит. Может, ему и кажется, что халтурит (нормальный мастер всегда собой недоволен), а на самом деле он через силу, через «не могу» создает тексты, призванные стать знаковыми и культовыми.
Тот же Достоевский именно так работал: всегда на грани впадения в нищету, и всегда за живые деньги.
А теперь вспомним, какую роль сыграли его тексты в формировании нашего мира.

Олег Дивов