Венцеслава Каранешева
Считать, что историк не знает что такое история, и путает ее с историографией - это вы сейчас Барминой ни разу не польстили.
А переопределение терминов - это по определению слив, извините.

Виктор Некрам
Тут я заподозрила, что вы стебетесь.
Но на маловероятный случай, если все-таки нет, еще раз. На пальцах. Приведенная цитата - это вообще не определение истории. Это выражение мнения о том, что позитивного может нести в себе объективно существующий процесс непрерывной смены исторических концепций. А коль скоро это НЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ ИСТОРИИ, то сделать из нее вывод о том, что именно автор цитаты под историей понимает, где проводит ее границы, путает с историографией или не путает, можно только в том случае, если произвольно напридуманное между строк окончательно вытеснило из головы трактующего саму цитату. Это как если бы я заметила, что йодированная соль не так плоха, как думают некоторые, а вы на основании этой фразы сделали бы вывод о том, что я стопудово путаю соль с йодом.

Засим закончим, ибо уровень абсурдности происходящего высоковат для меня.

Виктор Некрам
У нас почему-то так сложилось, что почти все умеют читать между строк, но далеко не все умеют читать написанные строки))
Ключевым в приведенной цитате является именно фраза про "новые вопросы". И уважаемый Вами Ле Гофф, чья "Новая история" вышла из "школы Анналов", которая в свою очередь противопоставила себя классической истории, как раз и занимался постановкой "новых вопросов". В этом смысле он совершал упомянутое "переписывание истории", которое, впрочем, происходит постоянно. Школа Анналов значительно переписала классическую "историю-повествование". Сам Ле Гофф частично переписал ту историю, которая создавалась в Школе Анналов. А через какое-то время и самого Ле Гоффа перепишут. Ибо придут новые ученые, которые зададут уже известным источникам новые вопросы.

Вообще, каждый человек (историк, биолог, писатель) пишет так, как мыслит. А человеческое мышление меняется. Возьмем двух историков, Н.М. Карамзина и С.М. Соловьева. Первый был романтиком, а второй позитивистом. Поэтому центральное место у Карамзина занимают выдающиеся личности и их выдающиеся поступки, а у Соловьева государственность и её развитие. В итоге получились две разные истории. А ведь авторы одни летописи читали, да и жили хоть и в разное время, но при одном (царском) режиме.