— А у тебя какая должность, уважаемый? – спросил Викки, стараясь не отстать от Жакуя в узком корабельном коридоре.
— Я – кок! – Жакуй остановился резко, так что новичок чуть не врезался в спину. Фавн развернулся, неуловимо мягким движением оказался рядом, так что носы разделила дистанция не более длинны пальца и, строго уставившись на опешившего новоиспеченного матроса, добавил: — А еще я — корабельный врач! Может и не второй после бога, как капитан, но тот, кого обычно видят последним, перед встречей с ним. Особенно, если кое-кто будет нарушать правила биологической защиты или технику безопасности проведения работ!
— Я не буду нарушать! – фанатично блестя глазами, заверил Жакуя Викки Кун, отлипая от переборки, куда, сам не заметил, как вжался.
— Посмотрим, посмотрим… — Жакуй как бы сомневаясь, окинул взглядом матроса, провел выпрыгнувшим из кончика указательного пальца когтем по усам и вновь припустил по коридору. Бежевая мохнатая дорожка гасила звуки и без того тихих его шагов.
— Уважаемый Жакуй!
— Послушай, Викки, — кок опять остановился. – Нет ли у тебя менее громоздкого обращения, чем «уважаемый Жакуй»? Ты не подумай, что я считаю себя не уважаемым, но в обиходе, знаешь, когда за день тебе триста раз скажут «уважаемый», это слово износится и, как бы сказать, поблекнет. Девальвируется. Потеряет сакральный смысл. Будет как на одной планете, где мне как-то пришлось побывать. Там тоже взяли моду друг друга называть «товарищами». Слово хорошее, наше, торговое. А потом понеслось, от частого употребления потеряло смысл. И уже не «товарищ» говорили, а какой-нибудь «трищ». А писать стали вообще «т-щ» или просто «т» с точкой. И от хорошего слова осталось не пойми чего. Врубаешься?
— Э… Честно говоря, не очень, — озадаченно подергал себя за ухо Викки Кун.