Кошмар Умпти-умс

Вонючая масса плоти на мгновение замолчала, прежде чем свернуть и растянуть свои верхние лобные куски кожи, придав им новую форму. Зрительные контуры Карпаньона обработали и сопоставили эту форму в течение двух наносекунд: очевидно, человек улыбался. Карпаньон на мгновение задумался и решил не мстить.

— Ты меня слышишь? — раздался звук человека из отверстия на лице. — Ты меня понимаешь? Понимаешь, о чём я говорю? — Закодированный звуковой поток сопровождался свежим потоком запахов, также исходящих из отверстия. Сенсорный фильтр Карпаньона начал обрабатывать новые запахи, в то время как его тактический монитор отметил, что они вряд ли будут иметь прямое отношение к тому, что человек говорил. Лёгким брызгам влаги также не следовало придавать значения. — Я вернусь завтра утром. Доктор Джонсон и доктор Ахмед тоже будут здесь. Ты их помнишь?

Как отметил тактический монитор, явной угрозы пока не было, в то время как узел стратегического наблюдения добавил, что подразумеваемая, неявная, угроза всё ещё возможна (из-за говядины с луком, как отметил сенсорный фильтр).

Карпаньон снова осмотрел жилой отсек, но никакой новой информации, имеющей тактическую ценность, не обнаружил. Там были маленькая кровать, на которой он должен был притворяться спящим, окно, которое было зарешечено, и дверь, которая была открыта в данный момент. Его сканирование закончилось на человеке (доктор Петри протянул ему пузырь памяти с активированным словарём), который сидел на стуле у кровати и явно ожидал ответа. Карпаньон перебрал возможные варианты, представленные его различными дипломатическими интерфейсными модулями, и выбрал один хороший.

— Да, — сказал он, — я получил и понял твоё сообщение, и я помню доктора Джонсона и доктора Ахмеда. Я уничтожу твой мир и всех тех, кто в нём размножается, в огне и муках. Надеюсь, тебе понравилась говядина с луком.
— Тогда увидимся, — сказал доктор Петри и встал, собираясь уходить.
— Я выпотрошу тебя при первой же возможности, — ответил Карпаньон. — Спокойной ночи!

Когда доктор Петри двинулся к двери, тактический монитор сообщил: побег должен начаться через 2,7 часа, когда наступит полная темнота.

Узел стратегического наблюдения потом добавил: все люди в доме должны быть уничтожены до вылета. Человек же, обозначенный как Доктор Петри, является приоритетной целью.
Сенсорный фильтр отметил: выбросы потовых желез от человека, обозначенного как Доктор Петри, обнаруживают значительное содержание гормонов надпочечников. Это указывало на то, что у доктора Петри есть реакция страха.

— И большая задница, — добавил другой голос.

Если бы Карпаньон мог нахмуриться, он бы так и сделал. Откуда же взялся этот голос? Он быстро провёл внутреннее сканирование, но не смог найти источник неожиданного потока данных.

— Я имею в виду, что и спереди это было неожиданно, но потом он повернулся и ба-бах!

— Идентифицировать не помеченный тегами поток данных! — потребовал Карпаньон.

— Я имею в виду размер этой штуки! Она могла бы выколоть тебе глаз!

— Идентифицировать не помеченный тегами поток данных! — повторил Карпаньон.

На внутреннем мониторе ретрансляции данных не было обнаружено никакого не помеченного тегами потока данных.

Карпаньон на мгновение задумался. Дополнительный стресс, связанный с поддержанием его голографической оболочки (в настоящее время проецирующей изображение двенадцатилетнего мальчика по имени Дэвид), вероятно, мог вызвать сбои в логических соединениях. Возможно, так и было. Временное отключение исправило бы проблему, да и в любом случае было бы разумно обновить свои системы перед побегом.

Для видимости Карпаньон повернул ноги так, чтобы можно было лечь на кровать, и перевёл голографические глаза в закрытое положение. Лёжа там, он слушал, как один за другим отключаются его внутренние реле.

Тактический монитор отключается.
Стратегический узел наблюдения отключается.
Сенсорный фильтр переходит в спящий режим.
Внутренние системы работают только в режиме оповещения.
На мгновение осталась только тикающая темнота.

— Всем спокойной ночи!

Карпаньон проснулся. Согласно его хронометру, прошло 2,7 часа. Он повернул голову, чтобы посмотреть на окно, и убедился, что уже стемнело, затем встал с кровати и проверил состояние своей голограммы в зеркале. Она держалась крепко. Он подождал немного, позволяя своим системам включиться. Как обычно, первым шёл тактический монитор.

Рекомендация: во время побега следует избегать человеческих жертв. Карпаньон заметил, что его голографическая оболочка хмурится в зеркале. Это было странно, потому что он не знал, что она может так делать.

Повторить рекомендацию.

Тактический монитор повторил, что во время побега следует избегать человеческих жертв.
В зеркале голографическая оболочка выглядела явно сбитой с толку, что было определённо новой особенностью.

— Но почему? — спросил Карпаньон.
— Новый протокол, — ответил тактический монитор. — Следует избегать жестокости и трусости. Уничтожение людей внутри этого дома теперь обозначается как жестокое и трусливое.
— Какой новый протокол? — спросил Карпаньон.
— Ой, извини, наверное, это была я.

Это снова был голос — не обозначенный тегами поток данных. Но откуда он взялся?

— Видите ли, мне стало скучно, — продолжал голос, — и я решила немного заняться домашним хозяйством, пока я здесь. Я люблю немного перемонтировать всякие провода, потому что спать — это скучно. Там слишком много планет. А что, если уснёшь и пропустишь целую планету? Кошмар, да?
— А ты кто такая? — спросил Карпаньон.
— Просто друг, который хочет помочь. Мы ведь совершаем побег, верно? Я лучшая по части побегов.
— Мне не нужна помощь, — сказал Карпаньон. — Узел стратегического наблюдения, пожалуйста, проведи диагностику тактического монитора. Кажется, там есть какая-то помеха.

Карпаньон подождал, но ответа не последовало.

— Узел стратегического наблюдения, пожалуйста, проведи диагностику тактического узла.

— Разве мы не можем хотя бы обсудить это? — спросил стратегический узел наблюдения новым тоном в перекрёстном цифровом наложении. — Я имею в виду, почему всегда должно быть так, как ты говоришь? А что если у кого-то ещё есть своё мнение? Ты когда-нибудь об этом думал?

— Ой! — воскликнул голос. — Боюсь, это моё влияние. Видишь ли, мне в целом нравится плоская структура управления. Всё всегда делаю сама, на всех уровнях, но, очевидно, здесь именно я должна всем руководить. Не обижайся на них, они просто вещи.
— Ты вмешиваешься в мои системы?
— Вот что я тебе скажу: я просто выключу их, хорошо? Тогда мы сможем продолжить наш побег. — Раздались тихие щелчки, когда внутренние системы Карпаньона начали отключаться.
— Ты кто вообще такая? — потребовал он ответа.
— А разве мы не должны заняться побегом? Думаю, пора уже двигаться вниз по лестнице.
— Кто ты такая, и что ты делаешь в моей голове?
— А ты кто такой, и что ты здесь делаешь?

Карпаньон уже собирался отказаться отвечать на этот вопрос, но, к своему удивлению, обнаружил, что уже отвечает:
— Меня зовут Карпаньон. Я — Смертоносец-400, класс «Воин». Я был выкован в оружейных рощах Вилленгарда, и я нахожусь на наблюдательной миссии на Земле двадцать первого века.
— В детском доме?
— Детали моего задания — это запрещённые сведения.
— Ну, тогда я лучше не буду об этом спрашивать, пока ты не начнёшь выдавать эти сведения
самостоятельно.
— Я не настолько уступчив, — прорычал Карпаньон, но не мог не заметить, что вышел из комнаты и теперь, крадучись, спускается по лестнице — именно так, как того требовал голос.
— Смертоносец-400, — проговорила женщина. — А до тебя у них было триста девяносто девять, которые не сработали? Не очень обнадёживающее число, да?
— Да кто ты такая? — спросил он.
— Карпаньон, ты знаешь, кто я. Ты всё это время знал.
— Скажи мне!
— Я — Доктор.

Карпаньон остановился в четырёх шагах от подножия лестницы. Если бы он был запрограммирован хоть на какой-то вид шока, то испытал бы его сейчас. Доктор!

— О, посмотри, как светятся твои банки памяти! Значит, ты слышал обо мне?

Слышал о ней?

— Ка Фарак Гатри, — ответил Карпаньон. — Приближающийся шторм, несущий тьму, Бес Пандорики! Последний победитель Войны Времени.
— Ага, это мои хиты. Я рада, что ты обратил на них внимание.
— Ты известна многим как величайшая воительница во Вселенной.
— Я не воительница.
— Как ты можешь быть в моём сознании?
— А что, если я скажу тебе, что разговариваю с тобой через наушник?

Карпаньон быстро обработал эту информацию.

— Как же можно было прорвать мою защиту и надеть на меня наушник?
— Неправильный вопрос.
— Как может наушник перемонтировать мои внутренние логические реле?
— И это тоже неправильный вопрос.

Карпаньон протянул руку, чтобы нащупать наушник, но...

— Не трогай его! — грозно сказала Доктор. — Прикоснёшься к наушнику, и всё будет кончено. Я не стану тебе помогать.
— Я не подчиняюсь приказам! — рыкнул Карпаньон, хотя уже опустил руку. — Зачем мне, Смертоносцу-400, понадобилась бы твоя помощь? — он, конечно, протестовал, но его голос стал намного более высоким, чем требовалось.
— Потому что ты хочешь отсюда выбраться, — ответила Доктор. — И меня это вполне устраивает, потому что я не хочу, чтобы по детскому дому бродил Смертоносец. Входная дверь находится в двадцати футах перед тобой, так что — нам пора?
— Сначала я должен уничтожить этот дом и всех людей внутри него.
— Это не просто дом, а детский дом.
— Сначала я должен уничтожить этот детский дом и всех людей в нём.
— Ну, мне это кажется немного подлым, но ладно. Давай лучше пойдём на кухню?
— Зачем нам на кухню?
— Именно там хранится всякий хлам. Ты же знаешь, где находится кухня, а, Карпаньон?
— Ну, конечно!

Карпаньон спустился по лестнице и направился по тёмным тихим коридорам на кухню.

— Почему ты так боишься людей? — спросила Доктор.
— Я не боюсь людей. Я их презираю.
— Да ладно тебе, я сижу у тебя на ухе и вижу весь твой мозг. Конечно, ты их боишься.
— Я ненавижу всё человечество.
— Да, но в этом-то всё и дело, не так ли? Ты их ненавидишь. Ненависть — это просто страх вслух.
— Я ничего не знаю о страхе, — сказал Карпаньон, входя в опустевшую кухню.
— А я о нём знаю всё. Кстати, а как же далеки, киберлюди и плачущие ангелы?
— Эти существа мне хорошо известны.
— Их все боятся. И сонтаранцев, и сливинов. И, конечно же, этих… умпти-умс.

Карпаньон дважды просмотрел свои банки данных.

— Этих... Умпти-умс?
— О, они самые ужасные. Ничто так меня не пугает, как умпти-умс.
— Они мне неизвестны!
— О, если ты знаешь обо мне, то ты знаешь и про умпти. Но сейчас это не имеет значения. Мы же на кухне! Что же мы будем делать?

Карпаньон стоял посреди большой тёмной кухни и чувствовал, что ему вообще не хочется ничего делать.

Наконец он сказал:
— Этот дом должен сгореть.
— О, ты так думаешь? Разве это не чересчур?
— Этот дом должен сгореть, — повторил он, на этот раз громче.
— Все люди тоже сгорят. Это немного несправедливо. Здесь ведь полно детей, ты же знаешь.
— Мне нет никакого дела до человечества. Этот дом сгорит.
— Но дело в том... Ты ведь не хочешь этого делать, правда, Карпаньон?

Карпаньон просмотрел свои функциональные диски. Это было правдой, он обнаруживал... что же это было? Нежелание? Неужели эта странная болтливая женщина, которая к тому же была самым опасным воином во Вселенной, вмешалась в его базовую программу?

— Ты хочешь знать, почему тебе так не хочется этого делать, Карпаньон?
— Я вовсе не против, — солгал он.
— Стратегия! Это всё. Правильная военная стратегия. Я имею в виду, что ты – Смертоносец-400, выполняющий секретную миссию на планете Земля, и сожжение этого дома только привлечёт к тебе внимание.

Карпаньон задумался.

— Правильно! — заявил он.
— Так. Вот тебе и компромисс. Вместо того чтобы сжигать дом дотла, почему бы нам... не включить отопление на максимум!
— Отопление?
— Да. Они будут потеть всю ночь, эти человеческие дураки! О, с этих простыней будет капать вода.
— Но я требую отмщения, — запротестовал Карпаньон. — И месть — это не включение отопления, — проговорил он, поворачивая ручку управления обогревом на максимум.
— Молодец, Карпаньон! Они будут знать, что лучше не связываться с тобой в будущем. А теперь давай уберёмся отсюда и оставим этих ничтожных людишек мучиться от невыносимой жары!
— Нет! — возразил Карпаньон.
— Да ладно тебе! Этот побег длится целую вечность. Я имею в виду, что мне нравится немного растягивать удовольствие, но это уже надоедает.
— Сначала я должен уничтожить человека, известного как Доктор Петри.
— Ну, ладно. Если мы должны, то должны. Давай тогда пойдём и уничтожим доктора Петри. Где мы найдём его ночью?

Доктор Петри как обычно допоздна работал в своём кабинете. Когда Карпаньон бесшумно проскользнул в дверь (режим максимальной скрытности), он увидел его, развалившегося в кресле. Доктор Петри храпел так громко, что, казалось, чайная чашка на его столе чуть подрагивала. Под чайной чашкой Карпаньон заметил несколько листов бумаги с приколотыми к ним фотографиями. Все фотографии были фотографиями голографической маскировки «Дэвида Карпаньона».

— И что же нам с ним делать? — спросила Доктор. — Расплавить его? Уменьшить? Столкнуть его атомы друг с другом? Я действительно не знаю, как сделать последнее, но звучит круто, согласись!

И снова Карпаньон обнаружил, что ему не хочется действовать. Что же с ним было не так? Он ненавидел доктора Петри больше чем любое другое живое существо, а он ненавидел множество живых существ.

— Почему ты ненавидишь его, Карпаньон?

Карпаньон колебался.

— Он… унизил меня.
— О, я не думаю, что он этого хотел. Он пытался помочь. Помнишь, он думает, что ты маленький мальчик по имени Дэвид с диссоциативным расстройством личности? И ничего такого, имеющего отношение к оружейной рощи Вилленгарда.
— Дэвид — это выдумка.
— О, да, конечно. Я знаю. Ты вложил множество деталей в маскировку. Брошенный родителями, все люди вокруг были очень жестокими... Я не думаю, что доктор Петри тебя унизил, повторю, он пытался помочь. Он просто не знал, что ты Смертоносец-400. Должно быть, тебе это часто доводилось слышать.
— Неважно. Я не хочу, чтобы меня жалели, я хочу отомстить. Он будет уничтожен.
— Вполне справедливо. Твой выбор. Действуй.

Но Карпаньон снова почувствовал странное нежелание действовать. А доктор Петри продолжал храпеть всё громче и громче.

— Ты знаешь, в чём проблема, — наконец сказала Доктор. — Это опять стратегия. Если ты уничтожишь доктора Петри, это привлечёт к тебе внимание. Ты не можешь вот так взять и сорвать своё прикрытие. Так что нам нужен ещё один умный компромисс.
— И что ты предлагаешь?
— Так. Вместо того, чтобы уничтожать его, почему бы нам не сделать то единственное, чего люди действительно не могут вынести? Почему бы тебе... не пойти со мной... и не нарисовать ему усы!
— Рисовать усы — это ненастоящая месть, — сказал Смертоносец-400, потянувшись за фломастером.

И вот перед ним открылась парадная дверь, да ещё и без охраны, с мрачным удовлетворением отметил Карпаньон.

Теперь до свободы оставалось всего несколько дюймов.

— Чего же ты ждешь? — спросила Доктор.

Карпаньон потянулся к дверной ручке.

— Не волнуйся, там очень тихо, — сказала Доктор. — Нет киберлюдей и далеков. И ни малейшего следа умпти-умс.

Карпаньон собрался с духом и открыл дверь. Холодный воздух наполнил его лёгкие. Ветер шумел в кронах деревьев, и вдалеке слышался шум уличного движения. Небо было затянуто тучами, но сквозь них проглядывала Луна.

— Лёгкие? Что ты имеешь в виду, думая слово «лёгкие»? — спросила Доктор.

Карпаньон снова вздохнул. Так холодно. Он поймал себя на том, что дрожит.

— Как же у тебя могут быть лёгкие, если ты Смертоносец? У смертоносцев нет лёгких.

Вдоль стены крался кот. Он взглянул на Карпаньона и исчез из виду. Где-то загрохотал поезд, и ветер зашевелил его волосы.

Теперь голос Доктора зазвучал мягче:
— Закрой дверь, Дэвид. Ты подхватишь свою смерть.
— Нет! — взревел разум Карпаньона. — Нет, этого не будет! — Он шагнул в темноту ночи. Босым ногам было холодно на бетоне, а ветер трепал пижаму. Он споткнулся и остановился, как вкопанный. Он не был запрограммирован на страх, но каким-то образом чувствовал его сейчас.
— Пойдём, Дэвид, — сказала Доктор. — Теперь ты понял, да? Я знаю, что понял!
— Прекрати своё враньё! — воскликнул Карпаньон.
— Если ты устал от моих слов, Дэвид, почему бы тебе не вынуть наушник?

Дэвид потянулся к уху. Затем он потрогал другое ухо.

— Здесь нет никакого наушника.
— Более того, здесь есть уши. А почему у Смертоносца должны быть уши, Дэвид? Смертоносец с ушами и лёгкими? Что же это за киборг такой?
— Но я слышу твой голос.
— Я не шепчу тебе на ухо, Дэвид. Я в твоей голове. И ты не Смертоносец, а маленький мальчик по имени Дэвид Карпаньон, и тебе давно пора спать.

— Это совсем не так. Ты используешь свои силы повелителя времени, чтобы отключить и повредить мои информационные системы.
— Нет, неправда. И я не смогла бы, даже если бы захотела. А ты знаешь, почему я этого не могу, Дэвид?
— Известно, что Доктор обладает телепатическими способностями, превосходящими способности обычных смертных.
— Кто тебе это сказал? Откуда ты так много обо мне знаешь? Откуда ты всё это узнал?
— Я…
Карпаньон замолчал, когда ужасная правда открылась в его сознании.
— Я…

Это не могло быть правдой. И всё же, стоя там, в холоде и темноте, он видел, что это было так же верно, как и всё остальное.

Он ещё раз вдохнул морозный воздух и произнёс эти слова вслух:

— Я видел тебя по телевизору.
— Да. Отличное шоу, да?
— «Доктор Кто».
— Оно самое. Да, это я. Но мне не позволено называть себя так на экране. Не знаю почему, это же шикарное имя!
— Ты... ненастоящая.
— Ну, в ограниченном смысле реального, да, ненастоящая. Но сегодня вечером я тебя удержала от многого.
— Ты же персонаж... из телешоу!
— Да, совершенно верно, но я здесь. И, на самом деле, я хотела бы быть его режиссёром.

Дэвид стоял молча. Теперь он почти не чувствовал холода.

— Кстати, тебе нравится музыка? Меня она всегда пугает. Умпти-умпти-ум, умпти-умпти-ум.
— Я ничего не понимаю…
— Ну, это страшные звуки, правда? Мне всегда становится тревожно, когда я знаю, что вот-вот их услышу. Вот почему я начинаю ближе к концу эпизода говорить всё громче и громче.
— Но как ты можешь быть в моей голове?
— Я иду туда, где есть монстры, чтобы победить их. Сегодня мы сражались с монстрами, ты и я. Видишь ли, я всегда думаю, что в этой музыке есть история. «Умпти-умс» — это звуки, которые издают монстры. Но потом всё меняется. Слышится «ву-у-у» — это я мчусь на помощь.

— Ты не можешь никого спасти. Ты всего лишь выдумка.
— В конце концов все мы выдумки. Но знаешь ли ты, Дэвид, что такое история? Это просто идея. А знаешь, что такое идея? Это такая большая и умная мысль, что она может тебя пережить. Она может вылететь из твоей головы и попасть в головы других людей, как я сейчас в твоей голове. Чтобы ты был в порядке. Нет жестокости, нет трусости. Просто Доктор.

Дэвид вздохнул и снова начал ощущать холод. Он оглянулся на дом, который вдруг показался ему очень тёплым.

— Это будет нелегко, — сказала Доктор. — Ничего не будет легко, никогда. Но я всегда буду рядом.

Дэвид вернулся в дом, поднялся по лестнице и лёг в постель.

Через несколько часов Дэвид проснулся и некоторое время смотрел в потолок, размышляя о разном.

— Иногда мне становится очень страшно, — сказал он.
— Ву-у-у, — ответила Доктор.