— Не трогайте его, — приказал он сбежавшимся на крик людям. Он разогнал любопытствующих и осторожно заставил [Героя] вернуться в горизонтальное положение. — Твою мать! Звоните Людмиле, — крикнул он в толпу.
— Как-то неуважительно вы к моей матери, — пробормотал [Герой].
— Что ты несёшь? — [Он] вглядывался в него, хмуря брови. — Точно сотрясение.
— Вы так трогательно волнуетесь. Знаете, сколько раз я так падал?
— Оно и видно, — сказал [Он]. — Мои ребята первый месяц учатся только правильно падать. А ты держался [тут] так уверенно, что я и забыл про это. Но упал ты как мешок с дерьмом. Хоть бы сгруппировался.
— Узнаю своего строго тренера, а то я успел испугаться, что и правда приложился как следует.
— Я запомню, [Герой], что с тобой нельзя общаться по-человечески, — [Он] заозирался и снова крикнул в толпу: — Где врач? Вы позвонили? — ему ответили, что позвонили и Людмила уже бежит.
— А я не знал, что вы со мной так умеете, вот и испугался.
— Так, я не понял, ты считаешь, что я отношусь к тебе бесчеловечно?
— Вы относитесь ко мне, как к забавной зверушке, а не как к своему ученику.
— [Герой], ты видишь, как я взаимодействую с учениками, которых знаю по десять лет. Поверь, их путь был гораздо более трудным. Они много работали, чтобы завоевать приличное отношение. А пока они ныли и бездельничали, то иначе как сопляками я их не звал.
— Даже [Другого Героя]?
— Особенно [Другого Героя], — с мстительным удовольствием проговорил [Он]. — Ему это чудо как пошло на пользу.