 #даты #литература #длиннопост
150 лет со дня рождения А.И.Куприна. Он выделялся тем, что не старался выделиться. Среди современников, торопившихся примкнуть к какому-нибудь модному -изму (а то и создать свой собственный), Куприн продолжал невозмутимо оставаться самым классическим реалистом. Его не смущала мысль, что это «вчерашний век». И писательской славе это не помешало. 12 случайных фактов о Куприне. • По окончании Александровского военного училища Куприн 3 года служил в армии и наконец собрался сдавать вступительные экзамены в Академию Генерального штаба. Но по дороге в Петербург стал свидетелем некорректного отношения полицейского пристава к какой-то молодой девушке. Куприн вступился за нее и поколотил пристава. В результате ему было запрещено держать экзамен, как лицу «политически неблагонадежному», и на армейской карьере, таким образом, был поставлен крест — вскоре Куприн вышел в отставку. Впрочем, если бы он поступил в Академию и сделался впоследствии полковником или даже генералом, вряд ли его вспоминали бы сегодня… • Куприн перепробовал в жизни множество занятий: был землемером, театральным суфлером, учетчиком в кузнечной мастерской, учителем, грузчиком арбузов, агрономом, псаломщиком, зубным протезистом… Пестрый жизненный опыт оказался очень кстати, когда он взялся за писательство. Впоследствии Куприн с юмором вспоминал, как получал плату «натурой», работая газетчиком: Когда у издателя были объявления из башмачного магазина, вся редакция щеголяла в новой обуви и во всех комнатах пахло новой кожей. Потом объявления были шапочные. И в редакцию сотрудники приходили все в цилиндрах. Это еще ничего. Но раз открыли кредит в кондитерском магазине, и это был мат. Голодные сотрудники стали обладателями пятирублевых тортов. • В 1905 году писатель был выдворен из Севастополя, где тогда проживал: причиной стала его статья, освещавшая восстание крейсера «Очаков», и шум вокруг публичных чтений новой повести об армии «Поединок». Они проходили на фоне общей рефлексии из-за недавнего поражения в русско-японской войне, и пресса открыто заявляла, что автор «Поединка» показывает причины катастрофы. На чтениях присутствовал лейтенант Шмидт — и был в восторге от повести.• Типичнейшее для прозы Куприна слово — «часто» и его синонимы: «каждый вечер», «уже много лет подряд», «двадцать раз», «обыкновенно», «нередко», «случалось» и пр. Оно укрепляет ощущение постоянства, неизменности жизненного уклада, причем встречается в лучших рассказах, таких как «Река жизни», «Гамбринус», «Листригоны». Да и само название «Листригоны» позаимствовано из Гомера: оно создает ощущение вечности рыбацкого быта, как название «Молох» — имя идола, которому приносились человеческие жертвы, — ощущение неизбывности тяжкого отупляющего труда заводских рабочих. • У Куприна есть своеобразный аналог «Божественной комедии» — «трилогия любви», со своим раем, чистилищем и адом. Сверху от «Гранатового браслета» находится «Суламифь» (по мотивам «Песни песней»), а снизу — страшный роман о проституции «Яма», возбудивший скандал в критике. Куприн вызывающе посвятил этот роман-предупреждение «матерям и юношеству». • Знаменитая купринская повесть о девушке-«колдунье», которую травят невежественные и жестокие «магглы», неоднократно переносилась на экран. Одной из первых стала вольная французская экранизация, где главную роль исполнила 17-летняя Марина Влади. Фильм назывался «Колдунья», и действие его было перенесено в северную Швецию. • Среди своих вещей сам писатель особенно выделял «Звезду Соломона» — повесть о скромном чиновнике, получившем дар волшебного исполнения желаний. • Рассказ Куприна «Анафема», напечатанный по недосмотру цензуры, был изъят и предан сожжению. После него в массовом сознании надолго утвердилось представление, будто РПЦ объявляла анафему Льву Толстому, хотя исследователи неоднократно указывали, что автор прибег к художественному преувеличению, основой которого послужило определение Синода в адрес Толстого. Оно всего лишь констатировало в сдержанной форме то, что с гораздо бо́льшим азартом заявлял в своих статьях сам Толстой. • Один из лучших рассказов — «Штабс-капитан Рыбников» — повествует о внедренном в российскую армию японском шпионе. В литературе часто упоминается, что рассказ основан на документальном материале. Из этого же исходят создатели фильма «Жертва для императора» (1991). Но в воспоминаниях К.Чуковского говорится, что прототипом главного героя был их общий знакомый, армейский капитан, над которым писатель постоянно подшучивал из-за его «японской» внешности: Его так и звали: Рыбников. Лицо у него было желтое, глаза раскосые, монгольского типа. Куприн из озорства стал уверять, будто Рыбников японский самурай, напяливший на себя русский мундир. А потом и сам поверил в свое измышление и целый месяц не отставал от злополучного штабс-капитана, уговаривая и прямо-таки умоляя его, чтобы тот признал себя переодетым японцем. Но Рыбников только посмеивался в свои редкие черные «японские» усики, охотно позволяя Александру Ивановичу платить за него по ресторанным счетам. Едва ли у Чуковского были основания для вранья, так что тут возможны два объяснения. Первое: Куприн действительно разглядел хорошо замаскированного шпиона, только его настоящее лицо стало известно позднее, и Чуковский об этом так никогда и не узнал. Второе объяснение гораздо менее романтично, но зато более правдоподобно — миф о японском шпионе мог родиться из замечания вроде: «у героя имелся реальный прототип».А уж понять это выражение можно по-разному… • Герой повести «Поединок» Ромашов, в которого Куприн вложил много собственных черточек, на досуге тайно занимается сочинительством — его повесть носит весьма характерное название: «Последний роковой дебют». У Ромашова присутствует «синдром Мери-Сью» — привычка думать о себе в третьем лице фразами из бульварных романов («глаза боевого генерала с удовольствием остановились на стройной, худощавой фигуре молодого подпоручика») и представлять себя в разнообразных героических и трагических ролях. Этот вполне эффективно работающий способ самоутешения в житейских неудачах хорошо известен большинству людей на собственном опыте. Куприн впервые сделал его устойчивым элементом характеристики персонажа. • Как известно, Куприн много писал про животных и любил их. Уже согласившись вернуться из эмиграции (в 1937 году), он спросил работников советского посольства: «А можно взять с собой Ю-ю, мою кошечку?» Кошку взять из Парижа разрешили, а библиотеку — нет. Усаживаясь в вагон на парижском вокзале, Куприн больше всего, как вспоминают свидетели, заботился о кошке. • В работе он использовал материалы читательских писем. Самые интересные из них хранились по таким тематическим рубрикам: эротоманы, графоманы, приказчики, сумасшедшие, «стрелки́» (просьбы о деньгах), солдаты, маньяки, горничные, дамская любовь, сплетни, анонимы, корреспонденция из святых мест. (Жаль, тогда не существовало блогов: то-то бы ему было раздолье!) • Куприн сочинил для себя писательские «десять заповедей». Как у всех рецептов на свете, тут два ограничения: а) чтобы сделать рагу из зайца, нужно иметь зайца; б) результат на выходе зависит от качества ингредиентов на входе. Сам он утверждал, что эти заповеди для него — скорее путеводная звезда, чем взятый рубеж: «Про себя я всегда говорил и думал, что моя работа — второй сорт». Тем не менее, вот он — рецепт: «Куприн в собственном соку». 1. Если хочешь что-нибудь изобразить… сначала представь себе это совершенно ясно: цвет, запах, вкус, положение фигуры, выражение лица. Никогда не пиши: «какой-то странный цвет» или «он как-то неловко вскрикнул». Опиши цвет совершенно точно, как ты его видишь. Изобрази позу или голос совершенно отчетливо, чтобы их точно так же отчетливо видел и слышал читатель. 2. В описаниях помни, что так называемые «картины природы» в рассказе видит действующее лицо: ребенок, старик, солдат, сапожник. Каждый из них видит по-своему. Не пиши: «мальчик в страхе убежал, а в это время огонь полыхнул из окна и синими струйками побежал по крыше». Кто видел? Мальчик видит пожар так, а пожарный иначе. Если описываешь от своего лица, покажи это свое лицо, свой темперамент, настроение, обстоятельства жизни. Словом, ничего «внешнего», что не было бы пропущено сквозь призму твоей индивидуальной души или кого-нибудь другого. Мы не знаем «природы» самой по себе, без человека. 3. Изгони шаблонные выражения: «С быстротой молнии мысль промчалась в его голове…», «Он прижался лбом к холодному стеклу…», «Пожал плечами…», «Улица прямая, как стрела…», «Мороз пробежал по спине», «Захватило дыхание», «Пришел в бешенство…». Даже не пиши: «поцеловал», а изобрази самый поцелуй. Не пиши: «заплакал», а покажи те изменения в лице, в действиях, которые рисуют нам зрелище «плаканья». Всегда живописуй, а не веди полицейского протокола. 4. Красочные сравнения должны быть точны. Улица не должна у тебя «смеяться». Изображай гром как Чехов — словно кто прошелся босыми ногами по крыше. 5. Передавая чужую речь, схватывай в ней характерное: пропуски букв, построение фразы. Изучай, прислушивайся, как говорят. Живописуй образ речью самого говорящего… 6. Не бойся старых сюжетов, но подходи к ним совершенно по-новому, неожиданно. Показывай людям и вещи по-своему, ведь ты — писатель. Не бойся себя настоящего, будь искренен, ничего не выдумывай, а подавай, как слышишь и видишь. 7. Никогда не выкладывай в рассказе твоих намерений в самом начале. Представь дело так, чтобы читатель ни за что не догадался, как распутывается событие. Запутывай и запутывай, забирай читателя в руки: что, мол, попался? Не давай ему отдохнуть ни на минуту. Пиши так, чтобы он не видел выхода, а начнешь выводить из лабиринта, делай это добросовестно, правдиво, убедительно. Хочешь оставить в тупике, разрисуй тупик вовсю, чтобы горло сжалось… 8. Обдумай материал: что показать сначала, что после. Заранее выведи нужных впоследствии лиц, покажи предметы, которые понадобятся в действии. Описываешь квартиру — составь ее план, а то, смотри, запутаешься сам. 9. Знай, что, собственно, хочешь сказать, что любишь, а что ненавидишь. Выноси в себе сюжет, сживись с ним. Тогда лишь приступай к способу изложения. Пиши так, чтобы было видно, что ты знаешь, свой предмет основательно. Пишешь о сапожнике, чтобы сразу было видно, что в сапожном деле ты не новичок. 10. Работай! Не жалей зачеркивать, потрудись в поте лица. Болей своим писанием, беспощадно критикуй, не читай недоделанного друзьям, бойся их похвалы, не советуйся ни с кем. А главное — работай, живя. Ты — репортер жизни. И в заключение — несколько цитат для иллюстрации купринской «живописи словом»: Весенний беспорядок — шумный, торопливый, сорный — воцарился в лесах. Снег розовел на солнце и синел в тени. …глупые, красивые, сияющие глаза. …злые, щипучие, черные в зелень раки. От него всегда пахло немного табаком, немного одеколоном и еще тем особенным, не неприятным запахом, который издают мебель и вещи в зажиточных немецких семействах. Директор… пил стакан за стаканом зельтерскую воду, поминутно вытаскивал часы и, не успев взглянуть на циферблат, тотчас же машинально прятал их в карман. Только это рассеянное движение и выдавало его беспокойство. Лицо же директора — красивое, холеное, самоуверенное лицо светского человека — оставалось неподвижным. …возвышался, упираясь своими двумя зубцами в небо, Ай-Петри — такой легкий, резкий, воздушный, как будто он был вырезан из гигантского куска серебряного картона. Он принадлежал к числу тех людей, которые под видом высказывания всякому в глаза «истинной правды» грубо, но приятно льстят начальству, откровенно ябедничают на сослуживцев, а с подчиненными обращаются самым безобразно-деспотическим образом. У дедушки болела грудь, но кашлять по-настоящему ему было трудно, и он только кряхтел слабо и жалобно. В комнате стояла такая по-осеннему ясная, задумчивая и грустная тишина, что обманутые ею мыши, которых пропасть водилось в старом доме, много раз пугливо и нагло выбегали из своего подполья на середину комнаты и, блестя черными глазенками, суетливо подбирали рассыпанные вокруг стола хлебные крошки. Веткин, прыгая со стола, задел головой висячую лампу; она закачалась огромными плавными зигзагами, и тени от беснующихся людей, то вырастая, как великаны, то исчезая под пол, зловеще спутались и заметались по белым стенам и по потолку. …отвечает с едва заметной улыбкой, которая почти не растягивает губы, а делает в их концах маленькие, лукавые, двусмысленные углубления, совсем как у Моны Лизы на портрете Леонардо да Винчи. Жулька принадлежала к очень распространенной породе маленьких собак, тех тонконогих собачек с гладкой черной шерстью и желтыми подпалинами над бровями и на груди, которых так любят отставные чиновницы. Студент, купив холодное яблоко, демонстративно ел его, громко чавкая от молодечества и от озноба во рту. Воображению Александрова «царь» рисуется золотым, в готической короне, «государь» — ярко-синим с серебром, «император» — черным с золотом, а на голове шлем с белым султаном. Вода так густа, так тяжела и так спокойна, что звезды отражаются в ней, не рябясь и не мигая. Собачка Белочка сидела у него на коленях. Она уже давно привыкла не подвывать музыке, но страстно-тоскливые, рыдающие и проклинающие звуки невольно раздражали ее: она в судорожных зевках широко раскрывала рот, завивая назад тонкий розовый язычок, и при этом на минуточку дрожала всем тельцем и нежной черноглазой мордочкой. 7 сентября 2020
26 |
 |
Повар Гной Онлайн
|
Включить тёмную тему
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу
