Битти помнил свои собственные первые книги и сразу понял, когда его подчиненный стащил первую парочку. Брандмейстер сразу понял, какие именно книги. Он не бил тревогу. Он ждал. Он забавлялся. Ему было интересно. В жизни не так много встречалось того, что могло выдернуть его из энтропии этого черного сна. А еще... он... завидовал. Завидовал, видя, как кто-то другой находится на пороге открытий. Что кто-то другой в начале пути. Тогда как сам брандмейстер все давно открыл, прочитал, прошел и... разочаровался. И завидовал храбрости Монтега. Битти видел, что тот не отступится, не сдастся, не предаст, не струсит, как сделал это когда-то молодой пожарный, ныне брандмейстер.

Жизнь в постоянных сражениях, когда они рисковали здоровьем и даже жизнью, заставила Ф’лессана стать серьезнее. Беззаботный легкомысленный мальчишка превратился в ответственного юношу, прекрасно понимающего всю важность своих обязанностей. Его даже часто ставили в пример другим молодым всадникам. Но вот уж он никак не ожидал, что его назначат командиром нового крыла. Это в восемнадцать-то лет. Притом что в Бендене хватало всадников старше и опытнее. Не то чтобы он совсем не задумывался о подобном — какой бронзовый всадник не хочет стать командиром крыла? — но не слишком всерьез.

Планета была адом. Кельвину хватило нескольких минут, чтобы пожелать выбраться и больше никогда не видеть её. Он попытался открыть глаза, но в то же мгновение магма поглотила его с головой и он оказался в потоке горячей лавы. Раскалённая река несла его и бросала, крутила в водоворотах, била о встречавшиеся на пути камни, он погружался глубже, давление увеличивалось — нет, Кельвин ничего не чувствовал, просто знал. Он был бестелесным духом, бесстрастным наблюдателем, мыслящей молекулой белка, которая вот-вот должна была свариться. На одном из поворотов ему наконец повезло — каким-то чудом среда, в которой он находился, изменилась: теперь это была вода.