Вот и тревожилась Эмлин, все больше и больше удаляясь от Кер-Леона. Тревожилась — и все равно гнала Ночку рысью по темной римской дороге. Гнала, держа за пазухой сделанную Этайн копию тайной записки, а саму записку надежно спрятав в подошву сапога. Гнала, проклиная себя за то, что оставила доверившуюся ей дочь Хранительницы без присмотра — едва ли не впервые за несколько лет, с того самого дня, как стала отвечать за ее жизнь и безопасность. Гнала, понимая, что совершает преступление против присяги, — чтобы предотвратить преступление еще большее. Спешила, потому что решающим мог оказаться каждый час, а то и каждая минута.