#фанфик_в_блоги #текстовая_истерика

Я сидела, прикрыв глаза, а перед моим мысленным взором по-прежнему стояло Костино лицо, выражающее не то задумчивость, не то озадаченность, не то мудрость, приобретенную ценой большого разочарования. Сейчас я поняла, на кого он был похож: на режиссера, который долго и увлеченно снимал романтическую комедию, но после монтажа внезапно обнаружил, что у него получилось серьезное психологическое кино, достойное пальмовой ветви Каннского фестиваля. И теперь, сидя в ожидании показа, он не может осознать это, смириться и понять, что тот уровень патетики, который выдерживает снятая им лента, для него чрезмерен и непосилен.
Костя всю жизнь избегал пафоса, старался жить просто и быть простым. Никогда я не видела, чтобы он придавал своей личности и своим чувствам какое-то особое значение. Во время нашего с ним знакомства мне довелось увидеть, как он переживает личную драму, и это было совершено не похоже на страдания отвергнутого любовника — скорее, на увлекательное путешествие по разным историям и сюжетам, подростковый мультсериал на фэнтезийную тему, на сольный концерт барда-сказителя... Если это и воплощало идею, что страдания должны быть красивыми, то в очень, очень необычном преломлении.
Костя никогда не видел себя в драматическом амплуа главного героя, выполняющего особую миссию — он не скрывал, что предпочитает второстепенную роль спутника, помощника и надежного друга. Я вспомнила, как мы с ним едва не поссорились, выясняя, кому из нас предстоит защищать другого от Хель. Правда, очутившись в аду, он сделался не просто носителем, а даже изобретателем теории о перемещении из ада в рай. И ведь сработало! Конечно, ради достижения вечного блаженства ему пришлось сделаться мучеником, но никакие страдания не помешали ему в решающий момент схватить меня за плечо и объявить эвакуацию. Его доброта, верность и надежность были сильнее страха и смерти. Слишком земной, слишком материальный, он не походил ни на бесплотного духа, ни на воспоминание — хотя жители мертвого города и выглядели истощенными бледно-серыми немощными тенями, и мы с Костей не были исключением.
Первое время после пробуждения я особенно сильно смущалась при одном воспоминании, как когда-то в ранней юности я испытывала первое в жизни волнение, связанное с Костиным присутствием. Мне больше всего хотелось оставаться верной женой, даже в мыслях, поэтому я боялась даже думать о том, что будет со мной теперь, когда я снова стала женщиной из плоти и крови. Но, к счастью, с меня хватило воспоминаний о душевной близости — то чистое, что с тех пор пребывало между нами, соединяло нас не физическим влечением, а какой-то другой, райской формой любви. На Земле такое вряд ли возможно, разве только для праведников и святых... Но Костя теперь же и сам святой, разве нет?
Я снова открыла ноутбук и посмотрела на ту самую фотографию. Надо же, он в последние полгода только начал понимать что-то по-настоящему важное, и, несмотря на все свои добрые дела, смог по-настоящему раскрыться только в аду.
А может быть, он для того и попал туда? Помочь Марику, спасти меня, побороться за Егора и Илону, посрамить злодейку Хель...