Я выдержу все: башмаки с шипом и вилки еретика. Пугали и дыбой, и сапогом, но надо же - жив пока. Зачем сберегают меня во тьме холодных моих темниц? Священник приходит еще ко мне - не встать, если лягу ниц.
Распятие я целовать не смог - другой почитаю знак. Быть может, и добр христианский Бог, и мне он совсем не враг, но я появился на свет в грозу - Перун провожал за край. И крест твой, Исусе, не донесу я в твой христианский рай.
За веру мою я плачу стократ - обрежет Морана нить, признаться, я был бы старухе рад, когда бы в земле не гнить. Хоть знаю, что вскоре вернусь живым я с Дерева трех миров, порой проклинаю жаровен дым и чермную рУду - кровь...
Я знаю, как только Даждьбог уснет и выйдет на волю Змей, за шею меня мой палач возьмет безжалостнее зверей. И, скрипнув, едва усмехнется крюк, приняв на свой зуб меня, и мне бы не чувствовать ног и рук, но только б дождаться дня. Мне б выгрызть хотя бы еще часок, услышать петуший крик, чтоб сгинул от ужаса Чернобог, свидетель всех бед моих.
Когда расцветет над землей рассвет, поднимут меня с камней - последний я буду держать ответ за веру души своей. На куче из хвороста босиком, в рубахе одной, в цепях, я буду молиться тебе, Сварог.
Приди и согрей меня.