#музыка #картинки #длиннопост
В честь грядущего Хеллоуина и соответствующего конкурса – немного страшно-ужасной классической музыки.
Вообще мистических сюжетов, потусторонних сил и разной нечисти там полным-полно… и сверх того еще три штучки с половинкою! (с)
Вот несколько известных вещей.


1. «Дьявольская трель», она же «Дьявольская соната» (Джузеппе Тартини)


Официальное название этого произведения совершенно прозаическое – соната соль минор. Почему она вдруг «дьявольская»?
Тартини – итальянский композитор и скрипач-виртуоз 18 века. Согласно легенде, однажды ему явился во сне дьявол, который сыграл музыку невероятной красоты. Проснувшись, Тартини поспешил записать услышанное. Увы! Записанная им соната оказалась лишь бледным подобием того, что он слышал...
Легенда эта не подтверждается примерно ничем. Однако сам Тартини (как и другой великий скрипач и композитор более позднего времени – Паганини) в глазах публики представал фигурой инфернальной. Поговаривали, что его техника недоступна обычному человеку, а кто-то даже уверял, что у него на левой руке было шесть пальцев, потому что иначе он не смог бы исполнять сложнейшую музыку, которую сам же и написал.
Но вернемся к сонате. Она стройна, изысканна, классически красива: певучее задумчивое начало, затем грациозное аллегро… Что же здесь дьявольского? Дьявол в деталях. Точнее, в трелях, которые и дали название всей сонате. Вот эта финальная часть поистине чертовски сложна для исполнения и требует от музыканта почти нечеловеческого мастерства.
Что уж там Тартини видел во сне (и видел ли) – мы знать не можем. Но вслушайтесь: кажется, он и впрямь поймал и заключил в эти мелодические обороты что-то странное, страстное, жаркое – вон оно звенит и дрожит, искрит и норовит вырваться из пальцев скрипача и ускользнуть на свободу.


2. «Ночь на Лысой горе» (М. П. Мусоргский)


Тут немножечко погрешим против календаря: у Мусоргского – Иванова ночь, то есть 24 июня, а никакой не Хеллоуин. Но не будем придираться. Ведьмы, призраки и прочая нечисть в наличии? Ну и все. Берем.
Перед нами целая симфоническая картина, очень колоритная, образная, написанная плотными яркими мазками. В ней четыре части. Первая – сбор ведьм, их сплетни и толки. Вторая – поезд сатаны. Третья – ведьмовское славление сатаны. И четвертая – шабаш, который прекращается с наступлением утра.
Эту музыку Мусоргский частично использовал в своей опере «Сорочинская ярмарка». И правда, типично гоголевская жуть – фантастическая, гротескная и почти осязаемая. Нарастающий гул, взвизги фаготов и тарелок, ускоряющаяся пляска, разрозненные вопли, всеобщее исступление… Но вот раздается отдаленный голос церковного колокола – и страшные чудеса тают и растворяются в акварельно чистом утреннем свете.
Кстати, «Ночь на Лысой горе» вошла в знаменитый музыкальный мультфильм Диснея «Фантазия»: часть 1, часть 2.


3. «Вальпургиева ночь» (из оперы Шарля Гуно «Фауст»)


Ну и еще один шабаш, раз такое дело. Это вставная балетная сцена, которую Гуно написал через несколько лет после премьеры оперы. Желая развлечь своего подопечного, Мефистофель доставляет его на ежегодный республиканский слет (с) – сборище нечистой силы в ночь на 1 мая.
Элегантная блестящая музыка рисует перед нами виде́ние скорее очаровательное, чем ужасающее. По ссылке выше – запись полувековой давности с прекрасной Екатериной Максимовой. Никакой чертовщины: это не бесовская оргия, а почти невинная пастораль с фавнами и нимфами.
И только неистовый финал с ужимками, прыжками, бешеным кружением будто сдергивает с происходящего роскошный покров, обнажая суть вещей. Вот здесь можно послушать этот фрагмент отдельно.


4. «Пляска смерти» (Камиль Сен-Санс)


Симфоническая поэма по мотивам стихотворения Анри Казалиса «Равенство, братство». Ночью на кладбище пляшут скелеты: Смерть играет им на скрипке, воет зимний ветер, стонут липы, стучат каблуки и… кости.
Вообще «пляска смерти» – известный средневековый мотив, много раз воплощенный в живописи, литературе и музыке. Пьесу Сен-Санса критиковали за легкомысленный подход к теме, поверхностность, чисто салонное пустоватое изящество. Где мрачная серьезность, где глубина мысли, как у Листа в его Totentanz?
У Сен-Санса ничего такого нет. У него именно что ироничная легкость, внешний блеск и красота… за которыми отчетливо различаешь леденящую усмешку.
Арфа изображает часы, бьющие полночь. И начинается танец – в буквальном смысле танец, стремительный вальс, навязчивый ритм, который вовлекает в пляску все новых танцоров и никого уже не выпускает на свободу. И стучат каблуки, и стучат кости мертвецов… Чтобы изобразить этот характерный звук, сухой и звонкий, Сен-Санс использовал ксилофон. Слышите, тут или вот тут? Для того времени это было настолько необычно, что в бумажном издании партитуры пришлось сделать разъяснение, что это за экзотический инструмент и где его вообще раздобыть. Но вот поет петух (подает голос гобой) – и конец странному балу. Наступает рассвет, над которым не властна и сама Смерть.


5. Сцена в Волчьей долине из оперы «Волшебный стрелок» (Карл Мария фон Вебер)


В основу этой романтической оперы легла старинная легенда о «черном охотнике». Некий юноша получает от дьявола семь волшебных пуль, которые должны принести ему победу в состязании стрелков. Как водится, в этой сделке есть подвох…
А пока герой является в Волчью долину, где его поджидает друг, уже продавший душу злому духу Самиэлю. Они приступают к отливке семи волшебных пуль. Каспар (тот самый друг героя) ведет им счет – и эхо повторяет каждое его слово.
Eins! – Один! И совы, словно потревоженные этим возгласом, слетаются к ним, ухая и хлопая крыльями.
Zwei! – Два! Трещат кусты, по лесу бежит черный вепрь…
Drei! – Три! Начинается буря, ветер ломает ветки деревьев, и искры костра мечутся в темноте.
Vier! – Четыре! Свист кнутов и конский топот, мчится мимо огненная колесница – так быстро, что не разглядеть, как она выглядит и кто на ней едет.
Fünf! – Пять! Собачий лай, ржание коней, проносятся призраки охотников, оленей, собак, и слышна дикая песня.
Sechs! – Шесть! Гром и молния, бешеный ливень, из земли извергается синее пламя, трещат и падают деревья, закипает водопад, дрожит земля.
Каспар призывает Самиэля… И наконец Sieben! – Семь! Черный охотник появляется из тьмы, а буря вдруг успокаивается.
Эта вереница мрачных чудес и музыкальных спецэффектов вряд ли может кого-то всерьез напугать: готические ужасы Волчьей долины казались наивными уже современникам Вебера. И все же нельзя не восхититься изобразительной силой этой музыки, до того ярко, остро, узнаваемо выписаны все эти фантастические образы и картины. Слышите? И вправду ведь лают собаки и трещат вырываемые с корнем деревья…


6. «Баба-Яга» (из «Картинок с выставки» М. П. Мусоргского)


Правильное название пьесы – «Избушка на курьих ножках»: на картинке, которая вдохновила Мусоргского, были изображены бронзовые часы в виде этой самой избушки.
Вообще Баба-Яга пользовалась немалой популярностью у русских композиторов. Она есть у Чайковского, у Даргомыжского, у Лядова – и все бабули что надо, как на подбор.
Но у Мусоргского – просто действительно ожившая картинка. Вот разрозненные аккорды – ступа берет разбег, ковыляет, подпрыгивает, отталкивается от земли… («Чтоб я еще раз сел за баранку этого пылесоса!») Ура, полетели! У-ха-ха, берегитесь! И вдруг все затихает. Мы в темном лесу, кругом странные шорохи, трепещут невнятные тени. Здесь лапы у елей дрожат на весу… Темно, тревожно и зябко. Ладно, огляделись, прислушались – и снова летим, йе-е-е!


7. «Шествие гномов» (Эдвард Григ)


Продолжим тему разнообразной нечисти. Обычно в переводе названия фигурируют гномы, хотя в оригинале пьеса озаглавлена Trolltog – марш троллей. (Повеяло блоголентой фанфикса, да?)
Очень живая и обаятельная композиция, как все сказочные пьесы Грига. Дробный стремительный топоток, затем остановка – гномы будто затормозили, чтобы прислушаться и оглядеться, кругом ведь чудесный волшебный лес: капли срываются с веток, бежит прозрачный ручей, колеблются травинки… Но некогда, некогда зевать по сторонам – бежим дальше, скорее, скорее!
Дисней, как обычно, не мог пройти мимо, и в 1929 году появился короткометражный мультфильм The Skeleton Dance – «Танец скелетов»… Напоминает Сен-Санса, правда? Вплоть до того, что и здесь используется ксилофон – для достижения ровно того же звукового эффекта.
А если кто боится смотреть страшное про скелетов (я почти серьезно, я вот в детстве побаивалась немного), то есть очаровательный российский мультфильм 1993 года «Гномы и горный король».


8. «Танец эльфов» (Дэвид Поппер)


Последняя пьеса в этом списке, как и первая, подвластна лишь музыканту-виртуозу. Ну а что делать – материя у нас сверхъестественная, стало быть, и способностей она требует почти нечеловеческих.
Это произведение для виолончели, призванное продемонстрировать возможности инструмента и мастерство исполнителя. Музыка действительно трудная, требует предельного напряжения и концентрации. Но если исполнить ее хорошо, то у слушателя останется впечатление легкости и ювелирного изящества. Трепыхание крохотных крылышек и топанье множества маленьких ножек – будто и впрямь танцуют и кружатся перед глазами эльфы-малютки, та самая цветочная мелюзга, которую терпеть не мог профессор Толкин… и в которую так наивно верил сэр Артур Конан Дойл. (Кстати, автор вот этой картинки с эльфами – Ричард Дойл, дядя Артура.)


Ну вот и все. Страшно было? Нет? Ну и правильно. Не надо бояться музыки. Во всяком случае, хорошей музыки. :)