Коллекции загружаются
#политота
В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях в Ленинграде. Как-то раз кто-то «опознал» меня. Тогда стоящая за мной женщина с голубыми губами, которая, конечно, никогда в жизни не слыхала моего имени, очнулась от свойственного нам всем оцепенения и спросила меня на ухо (там все говорили шепотом): – А это вы можете описать? И я сказала: – Могу. Тогда что-то вроде улыбки скользнуло по тому, что некогда было ее лицом. А. Ахматова Это я, собственно, к чему? А к тому, что я принесла вам петицию в защиту Мемориала. Вот она: http://www.change.org/memorial Не то чтобы я верила в силу петиций, но, когда все твои действия бессмысленны, все равно лучше сделать хоть что-то, чем не делать ничего. 23 ноября 2021
14 |
Ormona
|
|
2 |
Ormona
|
|
Jane W.
это выльется в очередной срач с простынями текста, который ни к чему в итоге не приведет. Вот поэтому, не желая тратить время, вношу в ч/с при первых же симптомах. Просто на несколько ходов вперед знаю, что такие, как они, будут кукарекать по своим методичкам. Так какой смысл? Не люблю повторы. |
Лиза Пинская
Scaverius Я ни разу не либералка, но от вас сижу с лицом лица. Возможно. Мне просто другое странно, то что за исключением {старой перечницы} дискуссия никому не интересна. Все обсуждают мою личность, а не дискуссию. Это называется "аргументум ад хоминем". 1 |
Лиза Пинская Онлайн
|
|
Scaverius
ну мне, например, жалко время тратить на дискуссию, подобных которой у меня были десятки. Лучше малышом займусь. И не только у меня не в приоритете данное обсуждение. 1 |
Из выступления председателя Правления Международного общества «Мемориал» Арсения Рогинского на круглом столе «Историк – между реальностью и памятью», который состоялся 25 мая 2012 г. в Днепропетровске в рамках «Литературной экспедиции»:
Показать полностью
"Вопрос ведь не в том, как историк исследует свой предмет – надеюсь, честно и независимо. Подразумевается, что никто на его работу не должен влиять. Но вот он завершил исследование, и уже есть результаты. Трудности возникают при представлении этих результатов обществу. Именно в этот момент, если уж говорить о моей практике, мне не раз приходилось затыкаться, умалчивать, практически готовые работы класть куда-то в далекий ящик, где некоторые из них до сих пор так и ждут своего часа. Вокруг меня во внешнем мире существуют люди, мнение которых важно для меня: существует традиционное интеллигентское общественное мнение, и, что самое главное, мнение бывших заключенных, которых в 1994 г. в живых еще оставалось очень много. И они мерили наши жертвы за всю историю террора какими-то совершенно немыслимыми цифрами, десятками миллионов. А по моим подсчетам за всю историю советской власти, от 1918 до 1987 года (последние аресты были в начале 1987-го), по сохранившимся документам получилось, что арестованных органами безопасности по всей стране было 7 миллионов 100 тысяч человек. При этом, среди них были арестованные не только по политическим статьям. И довольно много. Да, их арестовали органы безопасности, но органы безопасности арестовывали в разные годы и за бандитизм, контрабанду, фальшивомонетничество. И по многим другим «общеуголовным» статьям. Под все эти цифры есть папки с документами. В ежегодных отчетах органов безопасности значится: привлеченных – столько-то, в том числе с арестом, в том числе без ареста. Дальше начинается таблица движения арестованных. Прошло по законченным следственным делам – столько-то, в том числе, передано на особое совещание – столько-то, передано в суды и трибуналы – столько-то. В несудебные органы – столько-то. Бежало, умерло – вся статистика. Побегов, кстати, было очень мало. И вот цифра итоговая – 7 миллионов. Это за всю историю советской власти. Что с этим делать? А общественное мнение говорит, что у нас чуть ли не 12 миллионов арестованных только за 1937-1939-й. И я принадлежу этому обществу, живу среди этих людей, я их часть. Не советской власти часть, не российской демократии, а этих людей. Просто точно знал, что, во-первых, не поверят. А, во-вторых, для круга, к которому я считаю себя принадлежащим, это значило бы, что все, что нам говорили о цифрах до этих пор вполне уважаемые нами люди, неправда. И отложил я все свои вычисления в сторону. Надолго. А потом уж (через годы) вроде уже можно было публиковать, а времени не нашлось." Это всё, что стоит знать о "честности", "беспристрастности" и "непредвзятости" "Мемориала". |
Zentner
Серьезно рассчитываете кого-то впечатлить вырванной из контекста фразой? И, да, писать людям, которых предварительно кинули в чс - это очень не очень. 1 |
Zentner
Показать полностью
И вот цифра итоговая – 7 миллионов. Это за всю историю советской власти. Что с этим делать? А общественное мнение говорит, что у нас чуть ли не 12 миллионов арестованных только за 1937-1939-й. И я принадлежу этому обществу, живу среди этих людей, я их часть. Не советской власти часть, не российской демократии, а этих людей. Просто точно знал, что, во-первых, не поверят. А, во-вторых, для круга, к которому я считаю себя принадлежащим, это значило бы, что все, что нам говорили о цифрах до этих пор вполне уважаемые нами люди, неправда. Это интересное рассуждение, Рогинского кстати, понять можно (ему вообще как историку было неуютно среди непрофессионалов). И да, я сомневаюсь, что цифра в 7 млн. арестованных (не осужденных, а арестованных) является верной, думаю арестованных было больше, т.к. всего через тюрьмы, ссылки и лагеря по всем (не только политическим) видам преступлений только в 1921 - 1954 гг. прошло ок. 9,4 млн. человек (из них 3,2 млн - по политическим обвинениям). А арестовать человека могли и за административку, например, присудив условный срок или штраф. Так что думаю, что арестованных по всем видам было где-то 10-15 млн. арестов, причем это, как и цифра выше, не количество людей как таковое, это количество арестов, как и цифра в 9,4 млн. - это количество осужденных и отбывающих реальный срок вообще, но не людей (один человек мог быть осуждён несколько раз). Всего "Мемориал" собрал сведения на ок. 2,5 млн. именно человек, осужденных только по полит. мотивам и уже в его базе есть повторы (одних и тех же людей осуждали дважды, трижды). Финальная цифра будет только уменьшаться, я так думаю. |