О парадоксах, качестве и популярности

Читаю мемуары Шендеровича, "Изюм из булки", кн.1
И вот он пишет:

"Я знаю, почему «легкий жанр» считается самым трудным: как минимум, потому что он — самый честный! У поэта или новеллиста публичный успех отделен от провала полутонами — глубиной дыхания, качеством тишины, длиной аплодисментов…
Юморист обязан рассмешить здесь и сейчас. Не рассмешил — проиграл, и твое поражение безусловно! Как, впрочем, безусловна будет и твоя победа — ибо нельзя же, отхохотавшись, заявить, что было не смешно"

Звучит предельно однозначно и бескомпромиссно. Но при этом там же, через несколько абзацев, встречается вот такой пассаж:

"Отбирала победителей публика, и воспоминание об этом до сих пор продирает меня крупной дрожью.
Желание понравиться публике — то, от чего первым делом отучивают студентов театральных институтов. Для литератора же такой критерий — вообще смерть! Там, где оценивается не текст, а способность, как говорят суровые профессионалы жанра, «положить зал», — мало шансов у Зощенко и Вуди Аллена. Гениальные исключения (Жванецкий) лишь подтверждают жутковатое правило"

Человек рациональный во мне рвался посмеяться над подобным двоемыслием - шутка ли, два противоположных тезиса спокойно уживаются не просто в чьей-то голове (в головах у нас ещё и не такое уживается), но и в прошедшем вычитку авторском тексте! Прямо на одной странице!

Но как читатель и как автор - я не нахожу это смешным. Каждый, кто перешагивает стадию "наивного читателя", то есть простого потребителя художественных текстов, с момента пробуждения литературного самосознания обречён жить с этим противоречием. Наблюдать этот парадокс, протестовать против него и в то же время - самому поддерживать его существование.

То, что не вызывает у публики отклика и эмоциональной реакции, не может быть хорошим. То, что нравится и вызывает очень сильные эмоции, бывает исключительно плохим. Тексты, которые пользуются бешеным успехом, очень часто в тысячи раз хуже, примитивнее, глупее текстов, которые любят тише и скромнее.

Вокруг этого противоречия накопилась масса спекуляций, порождаемых не столько сложностью самой проблемы, сколько тем, что авторская саморефлексия статистически чаще всего осуществляется очень бездарными, очень амбициозными и исключительно ранимыми людьми, старания которых направлены не на постижение истины, а на поддержание и укрепление своей самооценки.

Такая цель требует изо всех сил грести в обратном от истины направлении. И начинается священная война за то, чтобы выдать три одинокие сосны за чащу леса, а потом суметь так заблудиться в этой чаще, чтобы никогда из нее не выбраться.

Вместо того, чтобы анализировать те вещи, о которых они говорят, такие люди валят совершенно разнородные предметы в одну кучу, а потом, кивнув на ими же устроенный бардак, торжественно провозглашают, что слова вроде "качество", "вкус", "хорошая/плохая книга", не имеют никакого смысла, кроме чисто субъективного эмоционального суждения.

Однако, если бы человеческая речь, в любом из своих проявлений, не служила ничему, помимо выражения личных и субъективных эмоций, мы бы до сих пор визжали, гукали и улюлюкали, как обезьяны. В основе нашей речи, и вообще нашего мышления, лежит потребность находить и выражать с помощью слов какие-то общедоступные, а значит - хотя бы отчасти объективные идеи. Любое наше высказывание в принципе вытекает из способности считать, что что-то в мире истинно, а что-то - ложно. Даже когда мы не сходимся в оценке истинности или ложности конкретной мысли, наше разногласие основано на мысли, что есть истина, есть ложь, и одно не тождественно другому.

Но, конечно, если чья-то основная цель - доказать самому себе, что любые слова о недостатках его текстов - это исключительно чьи-то "эмоции", в которых по определению не следует искать рациональное зерно, ему будет уже не подобных тонкостей.

Любитель рассуждать в подобном стиле всегда сваливает в одну кучу массу совершенно разнородных фактов. Скажем, популярность таких разных по содержанию и качеству книг, как "Властелин колец", "Война и мир", "Сумерки", "Гарри Поттер" и "50 оттенков серого" стабильно порождает в голове глупого автора дихотомию - либо популярность вовсе ничего не значит, либо популярность и фанатская любовь - реальное мерило качества, и тогда глупо по-снобски ставить Толкиена или Астрид Линдгрен выше Дэна Брауна или Элизабет Джеймс.

Но дело в том, что популярность в каждом случае значит что-то свое. А для того, чтобы понять, что она значит, надо всё-таки анализировать причины, формы проявления и содержание чьей-то конкретной популярности. В стиле - кто любит эту книгу? По какой причине? На какую в принципе сторону нашей личности воздействует это произведение?

Один и тот же человек может с наслаждением делать самые разные вещи - заниматься страстным сексом или с умилением разглядывать свои детские фотографии, напиваться допьяна и заниматься спортом, медитировать, молиться или есть шашлык. Мы все это умеем и все это нам нравится. Но никому ведь не приходит в голову сказать, что, раз нам нравится и то, и это, и другое - значит, можно обсуждать все эти вещи скопом. Общие выводы на тему популярности картошки фри, церковной утвари и фаллоимитаторов никуда не ведут. Точнее, ведут в никуда.

За словом "нравится" скрывается так много совершенно разнородных смыслов и идей, что, если остановиться исключительно на этом слове, самые правдивые суждения будут звучать парадоксально. Например, вот Шендерович говорит, что хороший юмор - это то, что по самой своей природе должно порождать немедленный и непосредственный эффект, и тут же замечает, что "положить зал" какой-то третьесортный юморист сумеет лучше Зощенко и Хармса. И вроде бы тут появляется противоречие - так кто всё-таки лучше? Но на деле никакого противоречия тут нет, а есть - две совершенно разных дисциплины. То, над чем человек будет хохотать до колик, сидя дома в своем кресле, не обязательно тождественно и даже просто родственно тому, что быстро и наверняка развеселит толпу людей. А то, что рассмешит сильнее в первый раз, совсем не обязательно будет всю жизнь вызывать безудержно расползающуюся по лицу улыбку и желание поделиться этой шуткой с каждым новым другом.

И это я ещё не говорю о том, что наше ощущение чего-то, как смешного или нет, всегда зависит от огромной совокупности различных факторов - уровня интеллекта и образования, остроты восприятия контекста... Шутка на злобу дня кажется в десять раз смешнее, но при этом, выпав из контекста, часто вообще перестаешь считать ее смешной. Мне, например, в отличие от Шендеровича и советских читателей и критиков, рассказы Зощенко совсем не кажутся смешными. А вот над язвительными выпадами Белинкова в "Юрии Олеше..." и над "Тёзкой Швейцера" того же Шендеровича я смеялся чуть не до разрыва диафрагмы. Надо было плакать, но я все равно смеялся. Удивительное волшебство парадоксальной речи.

#шендерович #юмор #критика #литературное #авторам