Магистр Кеноби рылся в картах Дальнего Региона уже несколько часов. За это время он успел задолбать всех библиотекарей в Главной библиотеке, выдуть полтора литра кофе и заработать головную боль. Планета Камино, о которой ему сказали верные источники в кабаке рядом с Храмом, никак не находилась. Кеноби смутно помнил, что местонахождение планеты можно вычислить, используя данные о планетной системе, которую он-таки нашел, но дальше того, что должны быть какие-то данные, дело не шло.

Наконец Кеноби встал и направился в детский сад, чтобы получить совет мудрого Йоды, хотя совесть подсказывала ему, что стоит отправиться в школу.

— Ах, незадача, — сказал Йода язвительно, — планету магистр Кеноби потерял. Дети, оставьте нас на время короткое. Магистр, положите шарик свой на проектор, прекратите жонглировать им.

Юнлинги вышли, оставив магистров одних. Йода некоторое время посмотрел на звезды, прикинул что-то на калькуляторе и начал смотреть на Кеноби немигающим взглядом.

— Что? — не выдержал наконец Кеноби.

— Кеноби, вам известно, что вы баран? — спросил Йода без подготовки, от возмущения перестав путать порядок слов. — Что у вас было в школе по астрономии, а?

— Не помню, — слукавил Кеноби.

— А вот я помню! — воскликнул Йода. — Три пересдачи у тебя было, Квай-Гон еле тебя отстоял. Ну посмотри сюда: вот центры масс, вот расстояния — где должна быть орбита планеты?

Кеноби беспомощно втыкал в изображение системы Камино.

— Здесь! — вскричал Йода так, что злобный канцлер Дарт Сидиус пролил на себя кофе, почувствовав огромный всплеск на Темной Стороне Силы. — Орбита должна быть именно здесь! Или ты думаешь, что там висит сферический ситх в вакууме и портит все законы гравитации?

— Не могу знать, магистр Йода! — ответил перепуганный Кеноби, щелкнув каблуками.

— Ну если не можете знать, магистр Кеноби, тогда ступайте и поймайте этого сферического ситха. Вы магистр или где? Вольно!

Кеноби с горящими ушами вывалился за дверь.

— Оби-Ван — баран! Оби-Ван — баран! — радостно вскричали юнлинги, которые подслушивали под дверью.

Кеноби дал себе слово когда-нибудь их всех перерезать, но потом опомнился и начал думать о добром.