#ГП #фанфики #листая_старые_страницы #Снейп и другие #снэванс (дженогет)
«ЕСЛИ БЫ НЕ ТЫ»: тема судьбы и выбора в жанре AU
Среди преимуществ AU-сюжета — возможность прикинуть версии развития событий при заданных стартовых параметрах и отделить неизбежное, лежащее вне поля воздействия персонажей, от вариативного, определенного их личным выбором. На это завязано и одно из значений заглавия: «Если бы не ты».
Вводной частью фанфика (автор — Kot_Evett) является миди «Самый удачный день в жизни Северуса Снейпа». Это не приквел в строгом смысле слова, но там находится точка бифуркации роулинговского сюжета.
Он начинается с кошмарного видения, где события канона как бы разворачиваются обратно по временной оси: бросок огромной змеи, зеленые глаза Поттера — Дамблдор протягивает обугленную руку: «прошу тебя, Северус…», зеленая вспышка — крик Лили, смех Темного Лорда, еще одна зеленая вспышка… За этим кошмаром следует новый: «спрячьте ее… спрячьте их всех!» — «А что я получу взамен?» — а потом снова вспышка, и Дамблдор падает с Астрономической башни…
В «Если бы не ты» похожий кошмар посещает Лили. Но то, что видит она, уже зеркально развернуто в AU-будущее:
Что происходит между этими двумя видениями?

У фанфика сложная композиция. Две главные линии и три временных пласта: настоящее Снейпа, настоящее Лили (которое отстает от него на пару лет и постепенно нагоняет по ходу сюжета) — и прошлое их обоих. Прошлое привязано к линии Лили: она заперта дома с ребенком, переживает вынужденную изоляцию, распад брака и пытается осмыслить былое.
Такое построение позволяет показать, как по мере сближения временных потоков герои мучительно пробиваются навстречу друг другу с разных полюсов. Лили учится быть собой, а не той, кем ее (предположительно) желают видеть другие, Снейп — жить с этими «другими» и считаться с ними.
Очень важная — и общая для истории в целом — проблемная линия начинается внезапно: с монологов аврора Долиша. Он сначала нахваливает своего начальника, «орла» Муди, и ругает чистоплюя Шеклболта. А потом с не меньшим энтузиазмом превозносит второго в противовес первому: естественно, к тому времени начальником становится уже Шеклболт.
Выслуживание, лицемерие... Но даже в случае с эпизодическими персонажами не все так просто. Самый последний циник при случае может приукрасить свои мотивы. И даже очень принципиальный человек питает естественное желание социализироваться, быть принятым и одобряемым, хорошо устроиться в жизни… И на каждом шагу приходится решать: сколько и чем ты готов за эти блага заплатить, не потеряв себя самого.
Северус ни в чем не намерен полагаться на окружающих и даже склонен демонстративно идти против течения — особенно когда вынужденно приходит к заключению, что дружба и любовь не станут его уделом в жизни. Тем сильнее его желание доказать самому себе и миру, что он достоин многого; он хочет признания, причем ни перед кем не выслуживаясь и никому не угождая недобровольно. И в итоге принимает — от тех, кто догадался подкинуть ему эту приманку. Со всем известными последствиями.
Единственный вывод, который из этого удается сделать Мародерам, — «мало мы его учили, мало, его убить мало было, сволочь Пожирательскую!»
Ну, не получается у людей соотнести причины и следствия — что поделать. Такой вот склад мышления. Ненаучный, но обычно удобный. До поры до времени.
Похожий механизм в обществе срабатывает по отношению к целым социальным группам. Так объясняется, например, позиция, занятая в противостоянии сил оборотнями:
С Мародерами-то все понятно, но ведь и Снейп, который вроде бы умнее своих сверстников, тоже не хочет размышлять в невыигрышном для себя направлении: нашлись же люди, которые готовы принять его и оценить, открываются новые возможности; у этих людей — сильный харизматичный лидер… что может пойти не так?

У Лили жажда самоутверждения проявляет себя иначе. Она с самого начала испытывает отчаянную потребность быть «хорошей». Но что значит — «хороший»? Лили только ощущает, что это как-то связано с одобрением окружающих. С их признанием. Со способностью занять среди них видное (ЗАвидное?) место. Где во всем этом она сама, ее личные суждения и ее счастье — как-то ускользает из виду. И процесс запускается с самого первого шага Лили в ее прекрасном новом мире:
Эта приспособленческая тактика очень удачно идет в связке с талантом «искренне не замечать того, что может испортить картину мира». Беда в том, что, последовательно применяя этот талант, в результате однажды обнаруживаешь себя там, где ты ни в коем случае не хотел бы оказаться.
Рационализация, удобное и красивое объяснение не очень красивых решений, поддерживает конформизм и быстро расцветает двойными стандартами. Подстраиваясь под собственное окружение даже в таких мелочах, как планы на покупку модной заколки, Лили в то же время старается заставить Северуса порвать все отношения с теми, кто окружает его. И это при том, что его еще и травят Мародеры — и явно не собираются прекращать это занятие.
Лили не хочет даже слышать о Темных искусствах, не только что-то знать о них. Но без тени сомнения повторяет с чужих слов: ими занимаются только садисты и психопаты! Неважно, от кого и почему приятель вынужден обороняться своими заклинаниями: главное, заклинания «темные» (что бы это ни значило). Так что пусть перестанет общаться со своими слизеринцами (и защищаться от гриффиндорцев, видимо).
«Л — значит логика»? Не только. Просто корректировать собственную удобную картину мира труднее, чем помыкать влюбленным мальчиком.
В поисках ясных и однозначных «да или нет», которые уложились бы в ее представления, Лили оказывается в полностью иллюзорном мире и, блуждая среди призраков, созданных ее воображением, периодически натыкается на реальные вещи, которых в упор не видит. Ей остается только сокрушаться: «Каждый раз, когда я полагаю, что достигла дна собственной тупости, подо мной разверзается новая бездна».
Понятие «добра» незаметно замещается понятием «свои». А границы «своих» начинают подозрительно сужаться. Лили коробит от фразы Марлин, что Пожиратели даже не люди, а твари, которых нужно уничтожать, — и она вспоминает слова Розье: «Мы учимся с детенышами магглов, а ведь они даже не люди».
И она же спокойно говорит своей матери о кольце: «Магглы его не видят». И комментирует про себя: «Какое дурацкое выражение лица, Мерлин мой!»
А когда Лили пытается понять, почему ей с мужем не так уж хорошо в постели, выскакивает прекрасная фраза: «Мало ли что там пишут в тех брошюрках, может, у маггловских девушек другая физиология».
Как говорится, найди разницу. Впрочем, Лили ее не ищет. Не случайно из всей ментальной магии сразу у нее получается только знаменитая «формула Скарлетт»: «Я подумаю об этом завтра…»
Лили негодует на слизеринское двоедушие, но от истории с Визжащей Хижиной отделывается отлично усвоенной отмазкой: «Ради общего блага лучше просто сделать вид, что ничего и не было». То же самое — с Темной Удавкой. То же самое — с оборотнями: так-то они, конечно, темные твари, но если один из них — «наш», то…
Джейкоб Голдстайн «сдал» брата и его невесту. Зачем — непонятно, но это наверняка предательство: ведь он из «змеюшника»!
Лили возмущается помешанностью слизеринцев на престиже и статусе — но вот момент, когда переламывается ее неприязнь к Поттеру:
Со стороны Джеймса тоже не все однозначно. Конечно, Лили красива, обаятельна, и все такое. На нее запали минимум трое из четырех Мародеров — но… роль катализатора сыграло желание поставить на место «Нюниуса» плюс охотничий раж при виде нелегкой добычи. В общем, нечто похожее на переживания самой Лили: «Вот это и есть жизнь: азарт, свист ветра в ушах, и любой ценой отобрать-отобрать-отобрать…»
Но снитч важен, только когда победно поднимаешь его над головой. Потом можно положить крылатый мячик на место, в коробку. А вот куда девать с бою взятую жену (или мужа), когда поостынет победный кураж?
Третий из Мародеров — Питер — вдобавок завидует своим более успешным товарищам. А вот четвертый…
У Ремуса нет ни «отбирательского» инстинкта, ни желания насолить гаду-Снейпу. И он не находит ничего прикольного в мародерских измывательствах. Но пассивно при них присутствует. В отличие от остальных, не одобряя в душе происходящего. Тут даже ничего не спишешь на искреннее заблуждение.
Парадокс в том, что как-то активно защитить Снейпа, встать на его сторону Ремусу мешает именно то, что у них со Снейпом общего.
Он тоже ощущает себя изгоем.
Но ему повезло больше, чем Снейпу. Быстро нашлись хорошие, «правильные» люди, готовые его принять. И когда вопрос встает ребром — что важнее: отстаивать справедливость в собственном понимании, защищая чужого и неприятного человека, или допускать и терпеть несправедливость, чтобы не оказаться тоже в рядах отверженных… Подсознание услужливо переделывает эту формулировку в более красивую: «чтобы не предать дружбу».
В итоге Ремус выбирает очень жалкий и одновременно очень по-человечески понятный компромисс — жаться в сторонке и бормотать: да ладно, ребята, будет вам, да хватит уже…
И это снова возвращает к той же проблеме: адаптация в общество и цена, которую человек готов заплатить за право стать для кого-то «своим».
Автор не идет по простейшему пути и не показывает никого из них «плохим человеком». Даже Питер не выглядит картонным «предателем». Они просто обычные живые люди, с обычными и понятными устремлениями. И именно из-за этой узнаваемости вызывают раздражение и негодование (которого никогда не вызывает такой чистый символ зла, как Волдеморт): в них можно увидеть не только знакомых нам людей, но иногда, к сожалению, и себя самого…

Какие вещи при новом сюжетном раскладе остаются константами, а какие становятся переменными?
То, что творится в магической Британии и отражается в маггловском мире, — повсеместно и не привязано исключительно к Британии или исключительно к Европе. Черный маг по прозвищу Ветер Смерти в «израильских главах» романа — калька имени, присвоенного Волдемортом. (Для автора, кстати, это оказалось неожиданностью: по ее словам, то была чистая «игра подсознания». Хороший пример того, что художественная идея приходит скорее в виде образа, чем формулы.)
У сходных причин — сходные следствия. На древней еврейской земле тоже найдутся и свои хоркруксы, и свои седобородые мудрецы (один из них — бывший наставник Дамблдора), и даже своя сенсационная журналистика — газета «Карция» (‘клещ’, ‘зануда’), которая вызывает ассоциации одновременно с «Придирой» и с Ритой Скитер.
А раз так — то сохраняются и амплуа, хотя исполнители ролей могут поменяться местами.
Ковер — древняя метафора Судьбы. Нити основы готовы и натянуты: законы, управляющие жизнью социума, от личности не зависят. Иное дело — нити утка, которые определят узор. Каждый из героев стоит перед своим участком ковра с собственной нитью в руке. Но героев много, очень много. В какой-то момент их узоры сблизятся. И сложно предсказать, как пройдет «стыковка».
Даже когда личная судьба персонажей рядится в одежды магии, по ближайшем рассмотрении она оказывается последствием кем-то, когда-то сделанного выбора. Эти последствия могут тянуться через десятки и сотни лет, по библейской логике: «до седьмого колена». (Степень вины тут неважна, так что логика эта, по сути, вне-этична — скорее предупреждение: «так устроена жизнь», нежели приговор суда.) Таковы, в частности, истории Абраксаса Малфоя и родового «проклятия Принсов».
Заглавие «Если бы не ты» срабатывает в отношении всех персонажей и в самых разнообразных сюжетных контекстах. Это не только слова Дамблдора в Больничном крыле: «Такой, каким он бы стал, если бы не его чувства к тебе». Судьба определяется не одними лишь обстоятельствами, но и стратегией поведения, опирающейся на то, как человек понимает, что́ она собой представляет. Один решает, что сам должен ковать свое счастье, другой подкарауливает случай, третий пассивно плывет по течению, четвертый верит в план Провидения и пытается ему соответствовать…
Но все они — и фаталисты, и «волюнтаристы» — вынуждены действовать в условиях неполного знания. Отсюда — пресловутая ирония Судьбы, которая нередко оказывается мрачной. Люциус просит убийцу своего отца помочь с поиском убийцы. Лили сама отправляет родителей в роковую поездку. Даже мудрый рабби Меир мечтает запереть в башне Наследника Лурия, если тот найдется, — параллельно прикидывая, как исполнить просьбу Дамблдора и припахать Принса к антиволдемортовской кампании.
В классической эстетике есть понятие трагической вины («без вины виноватые»). Она может возникать по чистому неведению: в каноне это, например, гибель Седрика в результате великодушного предложения Гарри разделить с ним победу в Турнире. Но чаще трагическая вина, не подразумевая непосредственного злого умысла, имеет более отдаленную причину или причины, приводящие к фатальным последствиям. Они лежат в характере героя и в принятых им ранее неудачных решениях (такова драма Сириуса). В «Если бы не ты» это, в частности, ситуация убийства Марлин и ее семьи: Снейп виноват не в том, что решился избавить заведомо обреченные жертвы от пыток, но в том, что, приняв Метку, загнал себя в ловушку подобного выбора.
Даже Лили не удается избежать такой вины. В результате того, что она спасла не очень-то достойного человека, убит друг: в иной точке пространства-времени, но от той же руки, от которой он пал в каноне, — что наводит на мысли об известной неслучайности такого исхода. И Джеймс бросает жене в лицо: «он погиб потому, что кто-то променял его на эту падаль!»
Но есть еще один герой из числа открытых врагов, которого Лили тоже спасла. Сначала кажется, что зря: он все равно погиб через три месяца. И только позже становится ясно, что именно поступок Лили положил начало цепочке событий, подаривших миру надежду. Тут можно припомнить реплику, как бы между делом брошенную рабби Меиром: «Не держись за силу, она конечна». Эффектные сражения иногда имеют меньшие последствия, чем частный выбор частного человека.
В сне-видении рабби между хрупкой детской фигуркой и Тьмой «вырастает тень — размытый силуэт, темный со стороны тьмы и светлый со стороны света. Вытягивается в узкий клинок, вклинивается в багровое сердце тьмы — длинный светлый меч с черной рукоятью…». Этот образ находит прямое соответствие в сюжете: тандем Снейпа и Арье, «темного Лурии» и «светлого Лурии» — фактически принцип Инь-Ян в действии. И образ ребенка из видения тоже соответствует двум детям: «Избранному», который подрастает в Англии, — и еврейской девочке, которой предстоит привести в мир «Величайшего из Светлых».
От любого действия расходятся круги, порождающие новые завязки. Тут и всевозможные «скелеты в шкафу», и Снейп, в которого заглянула ницшевская «бездна», и наследник Блэков, и инцест, не известный никому из живых (правда, кое-кто кое о чем догадывается), и Петтигрю, заблудившийся в своем прошлом, и очень необычный Флитвик, и девушка, которой из лучших побуждений внушили фальшивую любовь…
Хоркруксы вроде бы потихоньку уничтожаются, однако на заднем плане уже раскладывает свой пасьянс некий достойный и уважаемый член британского магосообщества: когда тупые вояки прикончат Великого Светлого, он
«Волна всеобщего покаяния и торжества демократических ценностей» — это ж такая вещь, что ее просто грех не оседлать! Таких вещей не изменят даже те AU, что под завязку набиты высокими технологиями и артефактами «авторского производства».
А стало быть, и Великий Светлый тоже просчитывает свои ходы, и Северус снова получит задание, которое превратит его в чужого среди своих — и подвергнет страшному испытанию с таким трудом завоеванное доверие и любовь Лили…

https://archiveofourown.org/series/3365032
или Wayback Machine:
https://web.archive.org/web/20220928011421/https://fanfics.me/fic102119 (на 20.09.2021)