Казалось, сам воздух вокруг замерз, обленился и устал отбирать тепло. Невидимый снег падал на рыжий мех и черный нос пса, рыскающего у помойки в поисках случайной еды или мышки-полевки. В такую голодную зиму все сгодится. Нюх улавливал запах снега, других хищников, соли и прочего несъедобного. Что за жизнь такая? Темно и одиноко, а тут еще и мороз начал забираться под теплый меховой подшерсток. Пес грубо выругался. И замер. Как будто проглотил запорхнувшего в пасть белого мотылька. Он ругался еще и еще, громче и громче. Так бы продолжалось до бесконечности, если бы невесть откуда взявшаяся тощая ушастая скумбрия на полусогнутых лапах не кинулась к припаркованным машинам. Пес мгновенно догнал и легко прижал челюстями за шею.

– Отпусти! Больно!

Пес отпустил.

– Это ты говоришь? А! Это я говорю? – промяукал кот.

– Черное солнце встало. Видишь, как темнит. Не видно ни зги. Мы опять заговорили.

Пес сел в снег и внимательно, подслеповато обнюхал кота.

– Рыбья чешуя и мороженный мертвый голубь. Ну и ну. Все? И за сколько?

– За неделю.

Кот собрался было бежать. Но на него опустилась лапа.

– Стой.

– Ладно, ладно. Не дави. Теперь вообще непонятно, что неудобнее: вот так говорить или потом весь год молчать.

– Ага, вижу тебе еще и мозгов вместе с голосом прибавили.

– Да иди ты, псина!

Кот ловко извернулся и рванул под машину. Пес бросился в погоню, но удача на сей раз ему изменила. Получил лапой по морде и, зарычав, отскочил. С ближайшего куста послышался азартный щебет: стайка воробьев нагло болела за кота, подбадривая того криками:

– Наподдай ему! Да! Так!

– И эти загалдели. А ну, замолкли все! Слышь, облезлый, пойдем со мной! Я теперь знаю, где достать еды. Сегодня же праздник. Вот и пойдем на лесную поляну. Високосный год и темное солнце... Ледяной точно приедет.

– Сказки все это, – прошипело из-под машины – Неужели ты в него веришь? Раньше про него и речи не было. Коты празднуют без Ледяного. Никуда не пойду. Сам иди.

– Сдохнешь здесь! Давно вороны котятины не ели. Вот сегодня полакомятся.

Развернулся и пошел прочь. Кот медленно выполз из-под днища гнилой легковушки, отряхнулся от снега, налипшего на шерстку. Догнал пса.

– Куда идем-то? Я Мурзик, кстати.

– А я, кажется, Шарик. Так последний раз когда-то звали.