...Продолжая разговор про коровьевские шутки Булгакова. Из книг Сарнова ("Сталин и писатели") я когда-то узнал, что Михаил Афанасьевич любил забавлять домашних устными рассказами о своих близких отношениях с вождем. Рассказы эти сохранились в записях Е.С. Булгаковой и К.Г. Паустовского.

"...Миша останавливается у дверей, отвешивает поклон.
СТАЛИН. Что такое? почему босой?
БУЛГАКОВ (разводя грустно руками). Да что уж… нет у меня сапог…
СТАЛИН. Что такое? Мой писатель без сапог? Что за безобразие! Ягода, снимай сапоги, дай ему!
Ягода снимает сапоги, с отвращением дает Мише. Миша пробует натянуть — неудобно!
БУЛГАКОВ. Не подходят они мне…
СТАЛИН. Что у тебя за ноги, Ягода, не понимаю! Ворошилов, снимай сапоги, может, твои подойдут.
Ворошилов снимает, но они велики Мише.
СТАЛИН. Видишь — велики ему! У тебя уж ножища! Интендантская!
Ворошилов падает в обморок.
СТАЛИН. Вот уж, и пошутить нельзя! Каганович, чего ты сидишь, не видишь, человек без сапог!
Каганович торопливо снимает сапоги, но они тоже не подходят.
— Ну, конечно, разве может русский человек!.. У-ух ты!.. Уходи с глаз моих!
Каганович падает в обморок.
— Ничего, ничего, встанет! Микоян! А впрочем, тебя и просить нечего, у тебя нога куриная.
Микоян шатается.
— Ты еще вздумай падать!! Молотов, снимай сапоги!! Наконец, сапоги Молотова налезают на ноги Мише.
— Ну, вот так! Хорошо. Теперь скажи мне, что с тобой такое? Почему ты мне такое письмо написал?
БУЛГАКОВ. Да что уж!.. Пишу, пишу пьесы, а толку никакого!.. Вот сейчас, например, лежит в МХАТе пьеса, а они не ставят, денег не платят…
СТАЛИН. Вот как! Ну, подожди, сейчас! Подожди минутку.
Звонит по телефону.
— Художественный театр, да? Сталин говорит. Позовите мне Константина Сергеевича. (Пауза). Что? Умер? Когда? Сейчас? (Мише). Понимаешь, умер, когда сказали ему.
Миша тяжко вздыхает.
— Ну, подожди, подожди, не вздыхай. Звонит опять.
— Художественный театр, да? Сталин говорит. Позовите мне Немировича-Данченко. (Пауза). Что? Умер?! Тоже умер? Когда?.. Понимаешь, тоже сейчас умер…"

(Е. Булгакова, Воспоминания)

Тому же Сталину Булгаков, в полном соответствии со смыслом этих шуток, писал письма, жалуясь на свои квартирные условия и ожидая личного вмешательства и помощи. Не то чтобы совсем без оснований: всё-таки Вурдалак... то есть, простите, на советском новоязе - "Вождь"... смотрел "Дни Турбиных" двенадцать, что ли, раз, и даже защищал пьесу от критиков - а в таких случаях между читателем и автором действительно, можно сказать, имеются личные отношения.

Но всё-таки шутки у Михаила Афанасьевича, как и его письма с просьбами - это, конечно, коровьевщина высокой пробы. Равные ему масштабом люди свои отношения со Сталиным и даже свои обращения к нему в его эпоху видели совсем иначе. У Ахматовой - "Кидалась в ноги палачу...". Рядом с таким от добродушного патриархального барина-Сталина в булгаковских устных пародиях бросает в дрожь.

Так что всё остальное - и в образе Воланда, и в целом в булгаковском стиле - было уже неизбежно.