#180_градусов #обзор
Мне тут намекнули, что некоторые мои комментарии к конкурсным работам оказались на поверку менее понятными, чем я предполагала. Ну, подробнее так подробнее. Невольно цитируя Человека-Паука из «Через вселенные»: «Ладно, давайте в последний раз».

ОСТОРОЖНО, явные (!) СПОЙЛЕРЫ, без которых мне теперь не обойтись. Как всегда, выражать я буду только своё мнение, свои ценности и своё восприятие прочитанного.

Странные сны Северуса Снейпа — типичный севвитус с нетипично ироничным подходом (даже с самоиронией как будто). Название говорит само за себя: сны действительно странные, особенно для несчастного профессора, угодившего в их сети. Говорят, что во снах с тобой говорит подсознание. Если так, то Снейп узнал о себе в этот раз много нового. Все фанатские хотелки — такое и врагу не пожелаешь. И Мерлин с ними, с самими фанатами, появление которых он списал на желание получить признание. А вот спальня, набитая ожидавшими его образами «чего-то нетрадиционного» для счастья, - совсем другое дело. Снейп тут если не полностью вканонный, то очень близко, и вдруг узнать, что тебя шипперят с Блэком... Для меня вот их отношения скорее не «от ненависти до любви», а «от ненависти до убийства, за которое и в Азкабан можно садиться без сожалений». Так что я даже посочувствовала Снейпу. Такой внезапный выверт фантазии о твоей жизни увидеть воочию никому не пожелаешь. Здорово, что собственнопалочковое разрушение этих фанатских теорий превратилось для него в своего рода психотерапию. Аппетит к жизни появился, да и просто в чайную Розы Ли зайти теперь оказалось приятно.
Но «ангст» среди жанров был прописан не просто так. Есть где посмеяться, есть где погрустить. И задуматься. Подмена воспоминаний — это панацея? Да, новая коллекция в шкафу может греть душу, но так ли сильно всё изменится? Ответ на этот вопрос нужно дать самим читателям. Я лишь могу надеяться, что примирение с собой и миром вокруг себя поможет этому Снейпу... жить. Жить в самом простом и буквальном значении этого слова. Жить и радоваться жизни, хотя это порой так непросто. Очередной урок с Лонгботтомом в следующую пятницу никто не отменял.

Первый в фандоме «Крестный отец» - Дон малых порций. Любопытный фанфик. В трёх словах я описала бы его как «тягостный и аппетитный». За первое спасибо автору, который воспользовался прежде не встречавшимся мне приёмом, а именно передачей эмоционального состояния героя и его неприятия семейного дела через проблемы с едой. За второе — переводчику, что принёс такую необычную историю, а ещё за то, что сделал для неё хороший перевод.
Почему я сейчас говорю именно об этом, а не глубинном смысле всей истории? Потому что как читатель, своим обзором отражающий перевод, я не могу закрыть глаза на очевидную важность (и сложность) верной интерпретации исходной работы. Мои попытки перевода всегда сталкивались с трудностями вида "понимаю, что автор хотел сказать, что какие же лучше подобрать слова?". Здесь же слова подобраны до того хорошо, что кажется, будто можно даже уловить запах блюд. К добру это или к худу — всё зависит от брезгливости читателя при столь же качественной передаче спектра ощущений главного героя. Майкл Корлеоне, как и следует из названия, тяготится своими встречами с едой. Ой, или с теми, в чьём окружении вынужден её есть? Не отличить. Одно неразрывно следует за другим.
Здесь же нашла и пресловутые «синие занавески». О чём мог хотеть сказать автор? Или, точнее, как он об этом сказал. Да, я снова о еде. О том, какой её здесь увидела я.
В своём прежнем комментарии я не просто так отдельно выделила удачное описание двух блюд: лазаньи и тушёного мяса. Два самых пылких и аппетитных описания, прочтение которых скрасило для меня тягостность всего остального. Лазанья и тушёное мясо (в комплекте с овощами и свежим хлебом) — два в сущности похожих блюда: мясо, овощи, тесто. Что они значат для героя? Дом. Семья.
Но мечты о простом тёплом возвращении разбились — и лазанья теперь говорила о стала говорить о крови (подмена понятий «семья» и «кровь», сюда же описание её остывшей с соусом цвета ржавчины).
Чувство семьи вернулось на пикнике с женой вместе с запахом тушёной баранины (только вслушайтесь, как звучит: "Запах ударил в ноздри раньше всего — простой, насыщенный, словно вобравший в себя и огонь, и терпение". Возможно, тут тоже есть символы, вроде огонь=любовь, а терпение=долгое ожидание перед чем-то прекрасным), но при этом воспринималось чем-то быстротечным, чем нужно наслаждаться, пока оно с тобой.
Дальше есть утка по-пекински (мясо, но еда статусная — к вопросам об уважении) и телятина (снова почти та семья, но ненадолго). Здесь же и трудное решение, перед которым нужно съесть всё («испить чашу до дна» - ?)). А что после? Холодная паста и бульон (вода, в которой мяса больше нет, лишь какие-то следы) — тот же символ семьи, который герой и хотел бы (съесть), но не может. Практически. Остались последние крохи, воплощенные самым простым блюдом: хлебом с оливковым маслом.
Описания еды важны. Здесь, как мне кажется, особенно. Потому я вновь поблагодарю переводчика за то, что они получились отменными.

Отзвук песни весенней в исполнении толкиенской соловушки Тинувиэль. Давненько я читала про этих персонажей, так что пришлось основательно прибраться на книжных полках в голове, чтобы судить, как и о чём тут написано. И мне понравилось. Особенно целостность и сила натуры Лютиэн.
Благодаря этому и авторским сноскам главное слово, которым я могла бы описать героиню, будет «нежная». Да, я прочитала о её будущих подвигах, но пока что в ней мною не было найдено ни воинственности, ни особенных устремлений на поиски приключений, каким бы ни был повод. Помним о спойлерах? Хорошо. Теперь смотрим прямо по тексту: «Ей милей были песни и танцы, тишь лесов да весенние цветы. Дух воинственной доблести и честолюбия был чужд ей». Но означает ли это слабость?
В связи с этим мне понравился момент с Даэроном и то, как описываются мысли и чувства Лютиэн к нему. В обычных историях девушкам, запертым под отцовским присмотром, приписывают излишнюю романтичность. Некоторые из них бросаются навстречу любым знакам внимания, лишь бы почувствовать себя особенными и помечтать. Но так ли она думает о певце? Вовсе нет. Лютиэн честно признаётся себе, что он никогда не посмеет бросить ради неё вызов корою. От этого веет светлой, лёгкой грустью («да, он такой»), но не отчаянием. И при этом даже какой-то решимостью держаться подальше, когда она задумывается о том особенном чувстве, с которым Даэрон поёт неприятную для неё песню о предательстве.
Не впадает Лютиэн и в уныние (сильные женщины — они такие). Вместо этого она позволяет себе восстановить душевные силы в лесу, а потом история раскрывается во всем великолепии, и на место всему неприятному, что ей довелось испытать, приходит радость. Встреча с Береном обрисована коротно, но искренне, и я оценила маленький изящный штрих в конце. Вместо пустоты из разряда «мы все и так это знаем» или торопливых объяснений, простое и элегантное, мол, всё будет.

К Звезда должна сиять! я сразу подбиралась с осторожностью. «Смена пола» ради гета - совсем не моё, к тому же не люблю, когда хорошую дружбу интерпретируют иначе. Так что это будет одно из немногих произведений, про которые я скажу мало хорошего.
Как могла, я постаралась выбросить из головы пару-тройку канонных аспектов и прочитать фанфик как оридж. В целом, в эту пару и в самом деле можно поверить, но понимание того, что это не совсем те персонажи, которых я знаю (отовсюду мне чудился какой-то сверх-ООС), всё портило. Как скрип наждачки над ухом.
Целая глава переживаний Леонарда Маккоя тоже не зашла. Все эти восхищения в адрес героической капитанши, раздражение из-за неосмотрительно влюбившихся в неё идиотов, которым ещё и склейку сердца подавай, и терзания по поводу желания — и невозможности — попробовать на вкус «эти идеально очерченные пухлые губы»… Ревность — восхищение — грусть — ревность. Внимание, нежность, забота? Не увидела. Видимо шло как само собой разумеющееся, история же вроде бы о любви, а не простой страсти или желании обладать.
Целая глава переживаний Джейн Кирк была чуть интереснее. Немного объяснений ситуации нынешней, произраставшей из её тяжелого прошлого, и вдумчивое признание самой себе, что «Леонард был ей интересен не как грелка на одну ночь, а как человек, что было куда важнее... Их дружба — это лучшее, что случалось с Джей в этой жизни».
Затем варп-ядро — буря — безумие, немного чудесного исцеления, любования на задницу, и вот уже появляется развязка с полагающимся признанием на привале в горах и облегчением для меня как читателя.
Теперь о хорошем. Глав всего три. Темп быстрый, слог приятный. Интересная игра слов: «Боунз» - «жена оставила ему только кости» - «полюбил каждой косточкой».