#самопиар для самоподдержки

– Он мне не нравится, – тихо сказала я тёть Маше, склонившись к её уху. – Кто это?
Мы сидели в первых рядах на широких скамейках со спинками, которые окружали полукругом небольшую поляну. Солнце над деревней давно село и огни факелов, расставленных в чёрных чугунных жаровнях по периметру поляны, разгоняли синие сумерки. Они потрескивали, чадили и пахли чем-то душистым. Их отблески выхватывали из темноты лица наших соседей на скамейках: довольные, радостные и предвкушающие. Вон дядь Гриша с седыми усами о чём-то оживлённо беседует с тёть Тамарой и продавщицей Маргаритой, вон старухи Деянченко, многодетная семья Плотниковых со всем выводком и Ложкины, братья Мурадовы с фермы, ещё кто-то… Все местные, деревенские.
За две недели более-менее примелькались, хотя всех я и не запомнила. Я всего две недели назад приехала. И из всей этой толпы на скамейках выделялся высокий мужчина в чёрном. Обычная рубашка и брюки, но в деревне ведь так никто не ходит, да ещё и в такую жару. А в начале июня жара в Змейково стояла будь здоров и вовсю била годовые температурные рекорды. Только сейчас, к вечеру, она спáла, и то мне в лёгком сарафане было даже не холодно, а я ещё та мерзлячка. Мало того, незнакомец сжимал в руке трость, видимо, декоративную, и на хромого он вовсе похож не был. Да и сам по себе держался как-то очень не по-деревенски, слишком аристократично, заметно выделяясь среди окружающих, как мухомор среди боровиков. В свете факелов его волосы и аккуратная бородка казались огненными, но когда он направился в нашу сторону, стало ясно: просто блондин с рыжим отливом.
– Кто это, тёть Маша? – повторила я и поняла, что она тоже неотрывно смотрит на него. Даже как-то… благоговейно, что ли.
– Что это за хлыщ? – снова спросила я. – Не местный?
– Тихо! – она змеёй зашипела на меня. Такую реакцию от неё я видела впервые и отпрянула, а она быстро-быстро заговорила. – Это наш почётный житель. Велеслав Ярославович. Он на лето сюда приезжает. И на его деньги тут больница построена. И библиотека. И школа с садиком. Так что будь-ка повежливее с ним! И улыбайся, будь добра.
Я поморщилась. Главный деревенский спонсор, значит. Нет, школы и больницы – это, конечно, хорошо, но пресмыкаться-то перед ним зачем? Вообще-то я не для этого сюда приехала. Тёть Маша сама меня в Змейково позвала – ухаживать за ней, потому что ходить уже тяжело и ноги отказывают. Сама ведь вызвонила, а я и была рада вырваться из города, потому что…
– Добрый вечер, дамы, – Велеслав Ярославович замер перед нами в лёгком поклоне. – Мария Михайловна, а это ваша гостья?
– Моя племянница, – тёть Маша лыбилась так, будто щёки сейчас треснут. – Александра.