Они подошли к изолятору, возле которого стоял доктор Франклин, беседуя с медсестрой.

Ребенок находился внутри, похожий на маленькую мумию, — специальные гелевые повязки покрывали все его тело и даже лицо. Только алые глаза пытливо блестели сквозь бинты. Он действительно был в сознании, наблюдая за передвижениями врачей снаружи.

— Вот ваш кровный братик, мисс На'Тот, — сказал доктор Франклин, заметив ее появление. — Он чувствует себя неплохо… по сравнению со вчерашним днем. Вы можете поговорить, но недолго, потому что он очень быстро устает. Переговорное устройство работает, когда нажимаете вот эту кнопку. К сожалению, пока общение возможно только так: у него слишком много ожогов, и мы вынуждены держать его в стерильной обстановке.

— А вы неплохо осведомлены о наших обычаях, доктор, — заметила На'Тот, улыбнувшись. — Теперь, когда в его жилах течет и моя кровь, мы действительно в какой-то мере родственники.

— О, за последнюю неделю я многое узнал о нарнских обычаях, мисс На'Тот! — невесело ответил Франклин.
Г'Кар тем временем подошел вплотную к прозрачной перегородке и внимательно смотрел на ребенка внутри. Ему было лет пять, не больше.

— Почему он плачет? — вдруг резко спросил посол, повернувшись к Франклину.

На'Тот пригляделась и поняла, что Г'Кар прав: из глаз мальчика действительно текли слезы.

— От боли, — коротко ответил Франклин, переглянувшись с медсестрой. — Мы сделали ему обезболивающую инъекцию, но он все равно ощущает некоторый… дискомфорт. Ожоги очень серьезные.
— Так сделайте еще укол! — сердито воскликнул Г'Кар. — Разве можно спокойно смотреть, как такой малыш страдает!

Доктор Франклин вздохнул и покрутил головой, разминая затекшую шею.

— Еще одна инъекция может ему навредить. Мы уже ввели ему максимальную дозу, превышать ее опасно. К сожалению, идеального обезболивающего не существует. Мы можем многое, посол, но мы — не боги. Мне очень жаль.

Франклин говорил монотонно и очень терпеливо. На'Тот знала, что за эти дни он не раз повторил эту фразу, как пациентам, так и тем, кто их навещал...