Микки встряхнул головой, чтобы избавиться от наваждения. И, вроде как, ему удалось, но как только он увидел улыбку, понял, что пропал.

С тех пор, мальчишка преследовал его во снах: томно вздыхая, играя тонкой сигаретой в руках. Выпуская серебристые струйки дыма вверх, открывая белую свою шею. Снимая с себя рубашку, стягивая майку, оголяя свой юношеский торс. И пусть немного угловатый, тонкий, с острыми плечами и лопатками. Хотелось трогать, касаться, целовать. Особенно родинку, что тихонечко притаилась под лопаткой.

Микки просыпался ночью тяжело дыша, промаргивал.

- Кошмар? - сонно интересовался Крош, и, не дожидаясь ответа, переворачивался на другой бок снова засыпая.

Микки кивал в пустоту и опять укладывался, но сон не шел и он ждал очередного утра, чтобы увидеть этого мальчишку.

- Наверное, я мазохист, - думал Микки, но вновь и вновь бежал к остановке, чтобы из-за угла понаблюдать за предметом его вожделения.