Как и многие, я люблю природу. Пройтись пешочком с рюкзаком или на велосипеде на несколько дней по малопосещаемым местам, заброшенным воинским частям, коих разбросано немерено по нашей Ленобласти. Иногда в таких походах случаются необъяснимые события. Но случай, о котором я хочу сейчас рассказать, произошел на обычной рыбалке, на берегу озера Кунье, что в двадцати километрах от Выборга. Место нами было уже обжито много лет, несколько раз в год мы с моим другом – художником Евгением – обязательно выбирались туда половить лещей и щук. Вот и в тот раз приехали на электричке в Выборг, потом на частнике до газопровода, потом еще семь километров под веслами на надувной лодке – и вот уже на любимом берегу ставим палатку.

Стемнело. Евгений решил отправиться на лодке к небольшому островку, находящемуся посреди озера, и поставить там снасти. Я остался на хозяйстве – развести костер и приготовить ужин. С дровами обычно проблем не было, но несколько лет назад всё больше людей стало приезжать на это озеро, и нагрузка на лес сильно увеличилась. Поискав на привычных местах сухостой или валежник, я увидел, что всё уже собрано до нас.

Нужно сказать, что на берегу рос смешанный лес, хотя преимущественно больше лиственных деревьев: береза, осина. А совсем недалеко, в полусотне метров, рос густой и тёмный ельник. Вспомнив о нем, я подумал, что вероятно мне удастся набрать там сухих елочек, и еще я с удивлением поймал себя на мысли, что за пятнадцать лет, что я приезжаю на это место, я ни разу в эти ёлочки не заходил.

К ельнику удобнее пройти было через наш лагерь, что я и сделал. Женя как раз отплывал на лодке, я помог оттолкнуть её от берега.

- Сколько провозишься? – спросил его я.

- Не знаю, час или больше, - ответил он и погреб от берега. Вскоре лодка пропала из виду в сумраке ночи. Только некоторое время был виден вспыхивающий огонек сигареты.

Я прихватил с собой четырехметровый кусок веревки и топор и отправился к ельнику. Начал моросить мелкий, но частый дождик, и капельки засверкали в свете луча налобного фонаря. Мокрые листья, трава, кора деревьев тоже отблёскивала, как лакированная, а изо рта шел пар – осень была в разгаре.

Я шел бодро, чуть ли не насвистывал и прикидывал в уме, что я буду готовить на ужин. Вот и ельник, ёлочки растут очень густо, невысокие, не выше трех метров. Перед ельником лежит здоровенная упавшая давным-давно береза, уже гнилая и сырая насквозь. Но береста таких деревьев в растопку еще годится. Отмечаю про себя, что наберу бересты на обратном пути. Перешагнув через ствол, я начал углубляется в ельничек. И вдруг мой настрой резко изменился. Как будто налетел ледяной ветер, только ни одна веточка не дрогнула, ни один листик не зашуршал. Волосы, наверное, зашевелились у меня на голове. Я почувствовал всем телом, особенно спиной, что слева, справа и сзади в шаге от меня стоят... Как бы правильнее сказать, существа, очень враждебные, злые. Мышцы на лице напряглись и окаменели от охватившего меня ужаса. Вот сейчас пишу и снова вспомнил в подробностях. Даже сердце застучало. А тогда оно чуть не выпрыгнуло из груди. Но в то же время я понимаю, чувствую, что НИКОГО ИЗ ЖИВЫХ рядом со мной нет. Не чувствуется присутствие живого, ни зверя, ни человека. И очень тихо вокруг. Фонарик светодиодный светит вперед. Вижу только одни ветки ёлок перед лицом, они бросают тени, тени шевелятся от малейшего моего движения.

Короче, застыл я на несколько секунд, наверное, в таком остолбеневшем виде. А мозг лихорадочно стал работать – что делать-то!? Мне очень хочется повернуть голову в сторону или резко обернуться назад, чтоб увидеть противника. Но в голову приходит мысль, не знаю почему, что если я резко повернусь и увижу то, что мне не положено видеть, то на меня эти сущности и нападут, а пока я их не увидел, то и они не могут.

И еще пришла мысль, что я нахожусь (впервые в жизни испытал) на самой грани паники. И что сейчас натянутая до предела плёнка разума лопнет, и я ломанусь, дико крича и размахивая направо и налево топором, не разбирая дороги куда-нибудь, лишь бы подальше от этого места, и не факт, что к лагерю, просто хоть куда. А места там такие – камни, валуны, трещины между камней, скользкие мхи – днем-то практически не пройти, не то что в темноте.

В общем, ситуация как у уставшего скалолаза – наверх нет сил, вниз не видно куда ставить ноги, а висеть зацепившись за скалу - уже пальцы разжимаются.

Я не то что верующий, хоть и крещеный, к церкви отношусь как многие из нас – как к традиции. Раз в год-два в храме бываю, но с оказией какой-нибудь, и свечку ставлю, и крещусь, но ритуально, чтоб не выделяться, ну вы меня понимаете. Однако бабушка у меня была верующая, в детстве всё лето каждый год у неё проводил, на ночь всегда она тихонько молитву читала, свет погасит, поскрипит пружинной кроватью в темноте, и слышно «бу-бу-бу». Очень меня это смешило, помню. Один раз я спросил её, что она там за стихи читает? И бабушка научила меня молитве «Отче наш». Лет семь мне было, не больше. Помню – она мне говорила, что будет мне страшно или тяжело – чтоб я эту молитву про себя или вслух читал. А я что, ребенок, слова в одно ухо влетели, из другого вылетели, меньше недели молитву-то и помнил.

И тут этот "Отче наш" прямо до последней строчки, до последней буквы в мозгу всплыл. Я сделал несколько медленных вдохов, сердце «бух-бух».

- Отче наш, Иже еси на небесех! – Четко сказал я и начал медленно поворачивать голову направо. - Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, - я уже обернулся на сто восемьдесят градусов.

Хотите верьте, хотите нет, а с каждым произнесенным словом прямо сила какая-то в меня вливается, страх проходит, а какой-то боевой азарт появляется.