Драко пораженно смотрел на Гермиону, пытаясь понять какая из его догадок верна. Неужели она действительно может быть одной из... Нет, это просто невозможно. Дамблдор, будь он трижды тупой старый магглолюб, никогда бы такого не потерпел в своей вотчине. Оплот света не для тех, кто присягнул древнему культу. Но что тогда? Что же тогда может скрываться под личиной грязнокровки, что обладает способностью творить магию в Ночь в коридорах замка, который до рассвета превращается в кромешный ад? Оставался всего один вариант, но даже сама мысль о нем заставляла сердце леденеть от страха. Драко гулко сглотнул и машинально отвёл глаза в сторону от все ещё направленной ему в лицо палочки Поттера. И тут его взгляд упал на тень. и Драко почувствовал, что цепенеет. Тени... Тени сегодня не могли лгать. А тень Грейнджер, отвратительно плясавшая в огоньках злого синего пламени была просто невообразима и принадлежала существу, которое всегда принадлежало к истинным врагам рода человеческого. Грубая каменная стена стала сценой для тени, которая раскрывала истинную сущность, того кто сейчас стоял перед ним. Вместо узких ладоней - широкие когтистые лапы, вместо стройной фигуры - массивная расширяющаяся к верху туша, вместо изящнойголовы - башка с занимающимися к верху рогами.
— Поттер, это не... — сипло начал Малфой, но лицо Грейнджер внезапно исказилось в страшной гримасе и она взревела глухим рыком, одновременно отшвыривая не ожидавшего такого поворота Поттера к стенк. - Я ошибся- успел подумать Драко, прежде чем потерял сознание от сильного удара по голове. - Они всё-таки уже вышли.
***
Пробуждение. Поворот головы. Противное ощущение мутного омута. Белые стены больничного крыла сжимаются тесным кольцом. Усилие. Подъем с кровати. Мадам Помфри досадливо указывает на выход, безучастно двигая рукой у зашитого рта. Пора на обед.
В коридоре царит полумрак. Он сгущается с каждым его шагом. Факелы тухнут и осыпаются искрами при его приближении. Вперед к Большому залу. Еда... Пиршество... Застывшая лестница остановилась в нужном месте. Под ногами что-то хрустит. Мелкие белые кости. Много мелких белых костей.. Спуск. Первый этаж. Массивные створки, от которых почему-то веет не сытостью и едой, а тленом и гнилью. Он переступает порог. Большой зал полон, но на него никто не смотрит.
Стол Гриффиндора странно тих.
Невилл аккуратно нарезает пальцы левой руки столовым ножом, скармливая мясистые кружочки урчащему зубастому растению.
Гермиона с аппетитом откусывает куски от Истории Хогварста ртом, полным сотней мелких бритвенно острых зубов, и запивая ветхую бумагу вязкими черными чернилами.
Лаванда медленно отрезает свои губы скальпелем, сосредоточенно смотрясь в зеркало, которое снова показывает ей лишь оскаленную пасть оборотня.
Стол Когтеврана залит кровью. На нем стоят ученики. У каждого из них вскрыт живот. Они щупают и скурпулезно считают вываливающиеся из себя органы, возбуждённо разглядывая свои алые руки и выбрасывая ненужное прямо на пол.
Пуффендуйцы словно стая, сгрудились вокруг центра своего стола. Они режут ножами, накалывают на вилки и кладут в рот кусочки того, кто лежит перед ними. Седрика почти доели, но на его лице по-прежнему остается достаточно мяса, чтобы понять, что он потворствующе улыбается своим едокам..
Во главе преподавательского стола сидит Дамблдор. Перед ним потускневшее золотое блюдо. На нем голова Квиррела. Верхняя часть черепа удалена, и директор изящной ложкой поедает из нее мозги, блаженно смакуя содержимое. Остальные преподаватели, за исключением Макгонагалл, склоняются перед столом, жажда занять внимание директора своим умом.
Гиппогриф тоже стоит перед столом преподавателей и с величавым достоинством клюет глаза распластанного на нем Хагрида, безуспешно хлопающего веками над пустыми глазницами и отчаянно пытающегося нащупать на столе кекс. Сладость наслаждения, доставляемого питомцу, была неполной без любимой сладости.
Гарри отводит глаза.
Внезапно раздается трухлявый голос Макгонагалл, которая кладет ему на руку костлявую ладонь и медленно поворачивает его голову в сторону висящих на стене флагов.
— Гарри, тебе надо искупаться перед едой.
У флагов стоит массивный черный чан, возле которого расположился самый маленький стол. За столом сидят Дурсли. Вернон, Петунья и Дадли. Они голодно обшаривают зал в поисках еды, но никто не обращает на них внимания. Увидев Поттера они расплываются в одинаковых хищных ухмылках, которые становятся все шире по мере того как Макгонагалл подводит к ним его безвольное тело..
Гарри покорно начинает раздеваться, но внезапно обнаруживает, что вместо одежды снимает с себя куски кожи. Открывающиеся под ними куски красноватой плоти брызжут крвью и от этого вида, у Дадли вожделенно приоткрываются губы. Оторвав со лба последний кусок, Гарри швыряет его прямо в алчущий рот кузена, который начинает со аппетитом жевать, то и дело возбуждённо гладя себя по жирному животу.
Очистив себя от шелухи, Гарри неловко переваливается через край котла и окунается в воду.
Макгонагалл взмахивает палочкой, и под котлом загорается Адское пламя.
Гарри чувствует приятное тепло. Горячая ванна. Он так любит горячую ванну...