Я вот тоже напрочь позабыла пресловутые трусики и рубашечки. Или, может, они у него по книгам неравномерно распределены? Я больше всего любила «Тень каравеллы», она вроде бы посуровей.
И у меня основное ощущение от Крапивина – не сюсюканье как таковое (хотя верю, что оно там есть, просто милосердная память стерла), а эмоциональная взвинченность. Восторженность напополам с трагизмом. Внезапные невротические привязанности, ежеминутные вскидывания глаз, самозабвенные обиды, умильные примирения.
Но, видимо, эта пища нужна растущему детскому организму. Я Крапивина любила, хотя чуяла, что как-то тут "чересчур передано сахару". И все равно рада, что он у меня в детстве был.