Клэр Кошмаржик
«Жан поднял голову. Замок... Ослеплял.

Да, именно так. Ослеплял и не давал ничего видеть. Затмевал монолитной каменной фигурой всё. Тяжёлые серые башни на фоне не менее тяжёлого серого неба смотрелись мрачно и траурно. Будто кто-то, выкладывая ровные ряды камней, нёс в себе настолько неизбывную тяжёлую тоску, что она впиталась в камни и отравила их.

Где-то закричал ворон, и француз поёжился от внезапного порыва холодного ветра. Здесь, в этом кладбище почему-то ещё живых мертвецов, он должен пройти оставшееся обучение. Юноша взглянул на серые камни замка и увидел их — кареты с лошадьми, похожими на скелеты. Словно чей-то ночной кошмар облачили в серый цвет и оставили здесь как наместника безрадастного острова цвета могильных камней.

Жан молча сел в карету, запряжённую тенями смерти, и взглянул в окно.

Везде был один серый».

[Убрал сообщение соигрока]

«Жан молча вышел из кареты. Впереди ждал замок: нарядный, праздничный и... серый. Его серость не прятали ни яркие окна, ни смех детей. Он засасывал, поглощал...

Пройдя за толпой студентов в одинаковых траурных одеяниях, Жан невольно поправил рукав свитера. Чья скорбь отпечаталась на их форме? Кто горел в своей боли так сильно, что её хватило, чтобы вычернить всю ткань?

Зал резко контрастировал с серостью замка пришпиленным к потолку небом и тысячами свечей — но француз вспомнил поминальные свечи, зажигаемые в церквях.

За большим столом находился мужчина в чёрном, бросавшийся в глаза. Может, это он сгорает, очерняя замок и небо над ним? Сгорает, оставляя лишь оболочку из чёрной тяжёлой мантии и мёртвого взгляда холодных угольных глаз.

Жан вскинул голову и стал ждать.

Свечи беззвучно плакали в темноте молитвой о всепрощении».