Ну, все же не совсем так.

Ришелье - первый министр Людовика, человек определяющий, что есть благо Франции, а что нет на практике. И лишь далекий от политики король может оспаривать его решения. Патриотом в современном смысле он быть не мог, потому как тогда такого понятия пожалуй еще что не было. Но да, он искренне хотел величия, и достигал его возвышая Францию. Он не служил Франции, он в некоторой степени был ее лицом.

Позиция Ришилье оспаривалась разными дворянскими группами, в том числе группой королевы. Иностранное происхождение которой - норма для того времени, а династический брак в Габсбургами отвечал интересам государства и играл на его защиту от них. Королева безусловно участвовала в заоворе против короля, против верховной власти, но несколько позже событий романа. И изобличить королеву можно было только перед королем, потому как она неподсудна. Как, впрочем, неподсуден и сам Ришилье. И с точки зрения королевы, она действует на благо Франции, потому как союз с Габсбургами де факто с ее точки зрения будет весьма полезен для Франции. То что королева сама по себе не такой умелый полтик и игрок, в силу юности, не означает что она получает указания извне.

Рошфор же - агент Ришелье. Не агент Франции. У Франции нет собственных спецслужб, есть лишь агенты влиятельных особ. Например герцогиня де Шверез - агент королевы. Королю играть в политику скучно, но де Тревиль например, ему верен, и сделает для него многое. Это личная, не государственная лояльность.

И в фильме и в книге, Ришелье пытается завербовать д'Артаньяна на службу себе. Не перевести в ведомство некоей тайной полиции, а стать его агентом. И отказывает он, потому как его друзья уже завербованы другой политической группой. Через Арамисову "кузину-белошвейку".

В общем, это борьба за влияние, борьба за возможность определить - что есть благо Франции. Но не борьба за или против Франции. Габсбурги не хотят уничтожать Францию, они хотят быть с ней в одной упряжке. В этом случае Франция конечно теряет часть самостоятельности, но взамен начинает учатвовать в определении политики Испании и Австрии. И эти попытки в том числе находят отражение в Тридцатилетней Войне - один из ее пластов, это борьба против гегемонии Габсбургов.