В милоте и легкомысленности Фродо что-то есть. В книге он такой подавленный, что местами почти неживой. От него невольно отстраняешься эмпатически, потому что творящееся с ним непонятно и невыносимо. А тут... да, невыносимо. Но в смысле стекла, а не неведомой хрени.