В тему отсылок. Мне вот случайно встретилась статья о Стругацких, и там вот такой фрагмент. Тем более, что про строки Гейне я не так давно вспоминал сам))

"авторская” классика очень широко представлена на страницах “Понедельника”. Главным образом в эпиграфах, которыми снабжены все главы повести. Это срез мировой литературы за два века. Стругацкие “почтили память” Гоголя и Эдгара По, Чапека и Уэллса, Диккенса и Уитмена, Мопассана и Стивенсона, Пушкина и Белля. Да и Рабле, выбивающегося из обозначенных хронологических рамок. Каждый эпиграф являет собой лаконичный комментарий к событиям, описанным в главе, иногда близкий по тональности тексту Стругацких, иногда нарочито контрастирующий с ним. Авторы умело используют таящуюся в точно подобранном эпиграфе потенциальную энергию для формирования, пестования, а иногда обмана читательских ожиданий. И одновременно — это веселое, непретенциозное заявление “наследственных прав” на высокую литературу, утверждение своего родства с ней.

Сходную тактику Стругацкие используют и в других своих произведениях. Повести “Трудно быть богом” предпосланы эпиграфы из Хемингуэя и Абеляра, “Хищным вещам века” — из Сент-Экзюпери, “Улитке на склоне” — из Пастернака и еще один, из старинной японской поэзии. Назначение этих эпиграфов несколько иное, чем в “Понедельнике”. Афористически отточенные и суггестивные строки классиков, порой само звучание их имен призваны перебросить в читательском сознании мостки между фантастико-приключенческим антуражем этих произведений и их аллегорическими, социально-философскими смысловыми проекциями.

Конечно же, “чужое слово” присутствует в произведениях Стругацких не только на правах эпиграфов. Их книги наполнены цитатами, как явными, так и раскавыченными, скрытыми, почти вплавившимися в авторский текст. Один из комментаторов творчества Стругацких А. Зеркалов как-то написал, что “в книгах Стругацких редко-редко встретишь стихотворную цитату”. Это совсем не так. Просто авторы порой маскируют эти вкрапления, никак не выделяя их. Вот пример такого рода. В повести “Волны гасят ветер” Каммерер в разговоре с Тойво Глумовым призывает его не принимать слишком близко к сердцу наличие в его организме “третьей импульсной системы”: “Не надо так расстраиваться… Что ты так расстраиваешься, словно к тебе уже “ухмыляясь, приближаются с ножами”?” Так вот, приближаются евреи, а ножи — для обрезания. И слова эти — усеченная строка из стихотворения Гейне “Диспут”, живописующего теологический спор между “капуцином и раввином” при королевском дворе в средневековой Испании.

В повести “За миллиард лет до конца света” растворенные в речи героев стиховые фрагменты призваны повысить эмоциональный тонус повествования, “взбодрить” читательское восприятие вторжением метра и ритма в стихию прозы. По большей части эти поэтические “клинья” анонимны, авторство их остается неизвестным широкому читателю, как, например, в случае: “Сказали мне, что эта дорога меня приведет к океану смерти, и я повернул обратно. С тех пор все тянутся передо мною кривые, глухие, окольные тропы…” На то, что читатель “вычислит” принадлежность этих строк японской поэтессе Йосано Акико, Стругацкие, очевидно, и не рассчитывали".