Опомнился Паули от шума и ругани. Какой-то длиннобородый горбун в странной, явно иноземной, красной длиннющей тунике, заляпанной бурыми пятнами, с висящей через плечо большой, явно тяжелой серой торбой, просачивался через толпу. Он шел нетвердым шагом, пошатываясь, и при этом отчаянно работал локтями, расталкивая окружавших его людей. Поравнявшись с Паули, горбун сильно качнулся, блаженно улыбнулся слюнявым ртом, обвел старика мутным бессмысленным взглядом и дохнул на него густым винным перегаром. А потом, пробормотав что-то непонятное, двинулся дальше — и тут же налетел на пожилую бриттку, закутанную в сине-белый клетчатый плед, какие носят в северном королевстве Алт Клуит. Женщина пошатнулась, испуганно вскрикнула, взмахнула руками.
— Эй, полегче! — черноволосый парень в таком же сине-белом пледе двинулся на горбуна. — Что матушку мою толкаешь, пьянь?
— А-а, так я тебя оби-и-идел? — протянул, почти пропел горбун с каким-то совсем неведомым выговором и вновь блаженно разулыбался. — Ну-у, дава-а-й я тебе виру заплачу-у! Я ны-ынче бога-а-атый... — и полез в свою огромную торбу.
Парень настороженно отшатнулся, даже схватился за рукоятку висящего на поясе ножа. Но горбун и правда извлек из торбы полную горсть желтых металлически блестящих крупинок.
— Во! Вида-ал! Держи — я сегодня ще-е-едрый! Золото чисте-ейшее, боге-е-емское... — всё так же певуче объявил он во весь голос, протягивая молодому бритту наполненную желтыми блестками ладонь, — и вдруг пошатнулся, судорожно взмахнул руками, хватаясь за воздух, и рухнул лицом вниз в дорожную грязь. А из раскрытой торбы его на землю потоком хлынуло содержимое — та самая блестящая желтым металлом крупа.
— Золото! Золото рассы́пали! — понеслось по толпе.
И толпа, только что спокойно, даже равнодушно, наблюдавшая за тем, как стражники уводили хозяина заезжего дома, вмиг оживилась. Первой кинулась к рассыпанному богатству та самая бриттка в алтклуитовском клетчатом пледе. Однако не успела она даже дотронуться до золотистых крупинок, как на золото черным коршуном налетел монах-ирландец: отпихнул женщину, присел, принялся загребать блестящие зернышки огромными ладонями в подол рясы. Но и монаха тут же оттолкнули.
Делить рассыпанное золото бросилась не вся толпа — всего-навсего человек шесть-семь. Но и их хватило: шум, крики, звуки оплеух, истошный женский визг... А потом в свалку ворвались стражники — все, что были возле заезжего дома. Зазвучала отрывистая саксонская брань, перемежающаяся ирландскими проклятьями и визгливыми женскими стенаниями. А почти пустая, легкая торба взметнулась над дерущимися и, пролетев с полдюжины шагов, шлепнулась прямо перед стоявшим поодаль Паули.
Вот так почтенному рудознатцу тоже перепала щепотка крупинок. И первое, что он сделал с ними, — рассыпал по ладони, внимательно рассмотрел и осторожно понюхал. А понюхав, поморщился и ухмыльнулся. Острые грани кристалликов, легкий запах серы — как же всё это было ему знакомо!.. И когда к старому Паули подошел высокий стражник-англ и потребовал отдать чужое золото представителю власти, тот без колебаний пересыпал ему в ладонь все крупинки.
Едва лишь довольный стражник скрылся из виду, двое бриттов — худощавый старик с висячими седыми усами и заметно прихрамывающий мужчина чуть помоложе, с алтклуитским бело-синим пледом на плечах и с большим шрамом на подбородке, явно воин-ветеран, — отделились от толпы и направились прямиком к Паули. Тот, что был постарше, почтительно поклонился.
— Уважаемый Паули ап Танги, я не ошибаюсь? — заговорил он с родным думнонским выговором.
— К вашим услугам, — важно кивнул тот в ответ.
Худощавый думнонец помялся некоторое время, попереминался с ноги на ногу, поотводил глаза — и, наконец, все-таки решился. Сначала представился:
— Я Эрван ап Бреок ап Маррек, Вилис-Румон из Кер-Тамара, — а потом смущенно продолжил: — Помню, как вы возле нашего города медную руду искали... А скажите, почтеннейший, почему вы это золото так легко стражнику отдали?
Усмехнулся рудознатец:
— Зачем мне чужое добро? Да и мне ли, старому, с воином драться? А вообще, зря и он на это золото позарился, и те, что свару промеж друг друга учинили! Не золото это вовсе никакое. По-правильному камешки такие пиритом зовутся, а по-простому — золотом дураков. Огонь они высекать годятся, серу из них получить можно, даже железо выплавить — но настоящего золота из «дурацкого» не добудешь. Ох, и насмотрелся я на пирит в свое время! Есть в Керниу одно местечко, зовется Волдырем Мэйрион, так вот там...
Договорить Паули не успел: тут же его перебил хромоногий бритт-северянин:
— Мэйрион, говоришь, почтенный? А ведь где Мэйрион поминают, там и Робин наш Славный является! Да уже не он ли, подлец эдакий, золото фэйри нам нарочно разбросал, чтобы мы тут дрались да его тешили? Эй, никто пьянчужку этого иноземного не видал?
Кинулись искать — какое там! Того и след простыл давным-давно — одна лишь изорванная красная туника валялась в придорожных кустах.