Во всём был виноват Лонгуотерс-младший. Этот мерзавец, который только благодаря капле драконьей крови - и тому, что отец готов эти капли слизывать даже с грязного пола - попал в королевские конюхи. Лонгуотерс-младший и отец, который приказал Рейегару принять услуги королевского конюха, а не доверить всё оруженосцу.
Лонмаут никогда бы так не опозорил своего господина, Рейегар был уверен. И верный Джон тоже. Никто из них, только Лонгуотерс и отец, потому что они ненавидят Рейегара.

Он хотел отдать венок Лианне Старк.
Не за красоту - красоты там особой не было, если не быть поклонником лошадей, конечно. Даже не за доблесть, проявленную в роли Рыцаря Чардрева - хотя доблесть была замечательной. Нет, награды она заслуживала за то, что проболталась о замысле отца и его друзей противостоять избранию Рейегара на трон на грядущем великом совете.
Наглецы и болваны, все трое - считать, что законный и находящийся в здравом уме король обязан чем-то жертвовать для них, а не для своих товарищей. Верный Джон куда больше годился в Десницы, чем любой из этих стариков. Звезда пророчества вещала время молодых, в конце концов.
Опять же, был шанс, что Элия не сможет обеспечить ему три головы дракона, потребуется искать где-то помощницу - а кто лучше подойдёт на роль носительницы сына Пламени, чем дочь Льда? Красивый жест запомнится, и может быть, если потребуется, Лианна Старк будет согласна ему помочь в нелёгком деле спасения Вселенной.

Он хотел отдать венок Лианне Старк, но проклятый Лонгуотерс-младший дал ему проклятую лошадь, которая посмела неудачно спотыкнуться, и теперь венок из зимних роз - а он так тщательно выбирал цветы! - лежал у ног Роберта Баратеона.

- Я всегда знал! - визжал отец невыносимым своим тоном. - Я знал, что мой сын ненормальный, ещё с тех пор, как он тянулся к книгам, а не к мечу! Все книгочеи глиномесы, затем и принимают свои обеты!
- Мой принц, но почему?! - в глазах верного Джона блестели слёзы. - Вам нравятся брюнеты?
- Да, - машинально ответил Рейегар. Дорнийская красота Элии его весьма манила, была бы жена чуть менее больной и более способной к деторождению, он бы не выходил из её спальни подолгу.
- Брюнеты ему нравятся! - кажется, Элия услышала его слова. Он улыбнулся, светло и нежно: милая, вот видишь, как ты мне нравишься. - Ну если ты таков, то почему Баратеон? - спросила она горестно. - Мой брат куда красивее, и он не против подобных игр!
И она туда же. Да что ж такое.
Сам Роберт пока молчал, глядя на венок заворожённо, словно на особо вонючую и ядовитую змею, припавшую к его ногам. Зато его друзья - братья Старки и юный Аррен - только что под лавкой не лежали от хохота. Какой позор, какой...

- Я предназначал венок Лианне Старк, - прогрохотал он, понадеявшись, что его услышат.
Услышали. Затихли.
Скрестили на Рейегаре клинки недобрых взглядов - как будто бы кронпринц не может дарить венки той, кому желает. Он Таргариен, он выше этих светских условностей.
- Не, ну такую чушь придумать, - наконец громко ответил Баратеон. - И лишь бы отмазаться от этих от своих... пристрастий. Извини, кузен, но я по бабам. Можешь принять венок обратно, хотя я знаю, что я охуенный красавчик, мне все так говорят.