Черный том. 113. Рассвет

Музыка наполнила комнату без остатка. Но для него… Существовал только блеск её глаз. Она была самой жизнью, целью и стремлением. Вечностью. Под тканью платья он отчётливо ощущал теплоту её талии. Пальцы поневоле сжались крепче.
Лиандра улыбнулась, проницательно прищурилась. Он обнаружил, что улыбается в ответ. Иногда в свете краем глаза угадывались фигуры других гостей, но… Всё это не имело никакого значения. Эта ночь и этот бал для Игнотуса принадлежала только им двоим.

***

Представить, как танцуют Мерлин с Морганой? Немыслимо! В большинстве легенд и сказок они были, если не злейшими врагами, то, по крайней мере, непримиримыми соперниками. Но даже у этой истории существует и другая трактовка. Не менее популярная. В конце концов, кто не любит трагические истории о неразделённой любви? Будто прочитав его мысли, Моргана улыбнулась.
— Не стоит так явно пожирать меня взглядом.
— Как?
— Будто я принадлежу тебе.
— Но это правда. Или ты предпочитаешь скрываться?
— Ничуть. Я предпочитаю гордость. Гордость и искренность настоящего счастья. Скрывать подобное было бы кощунственно.
— А как же. — сарказм в голосе Мерлина не расслышал бы, разве что, глухой. Моргана прикрыла на долю секунды глаза и поддалась вперёд, невесомо коснулась его губ. Без лишних эмоций и ложной скромности. Поцелуй выглядел молчаливым признанием, констатацией простого, неоспоримого факта.
Глаза Мерлина вспыхнули. Кажется, он разом стал выше, сильнее и увереннее, сбросив груз прожитых лет, страданий и сомнений. Над их головами пролетела фея, окатив снопом золотых искр. Музыка сменила темп, и Мерлин пылким движением прижал Моргану к себе.

***

Сэр Невезучий чувствовал, что полностью оправдывает своё говорящее прозвище. Казалось, что одно неловкое движение, и произойдёт что-то, отчего он выставит себя круглым идиотом.
Амата, напротив, оставалась безмятежно спокойной. И двигалась с невесомой грацией, что-то напевая в такт музыке себе под нос. В какой-то момент он поймал себя на том, что любуется вспышками эмоций на её лице, получает удовольствие, улавливая детали, видные лишь ему одному.
«Стоило оставаться Невезучим на протяжении всей жизни, раз уж в конце ждала такая награда.»
Амата вдруг посмотрела на него очень серьёзно, почти вызывающе. И даже почти остановилась.
— Сегодня особенная ночь.
— Да. Ночь Рождества.
— Не только… Сегодня уроборос снова укусит собственный хвост.
— А ты сможешь найти его?
Почти сразу он пожалел о сказанном, стоило только заметить, как переменилось выражение её лица. В глубине глаз засверкала отчаянная тревога.
— Ты знаешь, я боюсь его.
— Знаю. И буду защищать тебя. От всего. И от всех. Даже…
Договорить он не сумел, стоило её только властно поднять руку. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Казалось, прямо сейчас происходит что-то очень важное.
— Сегодня особенная ночь. Давай не будем говорить о плохом.
— Прости.
Мимо них провальсировал лепрекон с маленькой вейлой. Амата задумалась, наблюдая за ними, внезапно проговорила:
— А ты знаешь, что вейлы произошли от дриад? Очень давно, в одном далёком волшебном лесу. Это был один народ. Очень древний и могущественный.
— Тогда почему дриад считают выдумкой? И как так вышло, что они исчезли, а вейлы — нет?
— Исчезли? О, нет! — она улыбалась, но взгляд при этом оставался очень серьёзным. — Вейлы смогли жить среди людей. Дриады изгнали их за это. И спрятались. Навсегда.
— Печально, что нам никогда не удастся найти их.
— До тех пор, пока они не захотят.
— А ты…
— Может быть. Я не уверена. После смерти мамы я многое видела. Только была не в себе.
— Уверен, она тоже наблюдает за нами. Прямо сейчас. И видит, какая ты стала красивая.
Амата улыбнулась. Счастье затеплилось в его груди безо всякого волшебного фонтана.

***

Наверное, именно в такой атмосфере и проходили балы много столетий назад. Кадм чувствовал себя свободным. Магия ощущалась в воздухе при каждом глубоком вдохе. Альтеда проводила взглядом Годрика Гриффиндора и Салазара Слизерина. Оба танцевали с… Вейлами! Кадм проследил за этим взглядом и усмехнулся.
— Газетчики наверняка раздуют из этого скандал. — озвучила Альтеда.
— Вряд ли дело примет серьёзный оборот. Хотя, конечно, тиражироваться «эксклюзивные выпуски» будут активно. Достаточно просто посмотреть на присутствующих гостей. — небрежно отозвался Кадм.
— Хорошо бы только не повторить судьбу выбранных имён.
Кадм некоторое время непонимающе смотрел на её плутовскую усмешку. Нахмурился, задумался… И мысленно обозвал себя последним болваном.
— Ничего подобного! Я этого не допущу!
— Я тебе верю. — засмеялась Альтеда, взглянув на него с какой-то особенной нежностью. — Обещай только, что ни в коем случае не станешь поднимать меня из мёртвых.
— Клянусь своей жизнью, не стану. — согласно наклонил голову Кадм.
Музыка сменилась. И их обоих тут же поглотил пылкий танец.

***

— Знаете, мне никогда не нравились маггловские сказки. — степенно проговорила Шутиха своим глубоким голосом.
— Неужели? У меня, честно говоря, не выдалось возможности вдумчиво с ними ознакомиться. Разве что так… По верхам. — отозвался Антиох. — И чем же они вам не нравятся?
— От них веет… паразитизмом и беспомощностью. Девушки вечно ждут, пока их кто-то спасёт или расколдует. И обязательно находят своего принца. Как будто бы без него не могут быть полноценными!
— Действительно, не очень приятно. — согласился Антиох. Музыка стихла, и он повёл спутницу к столу с закусками. Ушло несколько долгих минут, прежде чем он сумел преодолеть смущение и задать следующий вопрос. — А разве так уж плохо, что в маггловских сказках девушки непременно кого-то находят? В смысле, вам никогда не хотелось…
— Я вовсе не это имела ввиду. — покраснела Шутиха. — Разумеется, нет ничего плохого в том, чтобы найти кого-то подходящего, любящего, умного, честного… Да вы же надо мной смеётесь!
— Ничуть, что вы! — повеселел Антиох. — Просто размышляю, сколько, оказывается, нужно приложить усилий, чтобы оказаться вам по вкусу.
— Не вижу ничего плохого, чтобы желать для себя самого лучшего. — с достоинством приняла от него кубок вина Шутиха. А потом вдруг вздохнула. — Но по правде. Мне кажется, я давно упустила свой шанс.
— Невозможно!
— Посудите сами. Во-первых, я не принцесса. Во-вторых, достаточно посредственно умна, по всем стандартам далеко некрасива… И, в-третьих, не настолько богата, чтобы забыть о первых двух причинах. Так что сомневаюсь, стоит ли вообще мечтать. Тот, кого я представляю, едва ли обратит на меня взгляд.
— Дорогая Шутиха, вы глубоко, глубоко ошибаетесь! — пылко воскликнул Антиох. И тут же понизил тон, почувствовав мимолетные взгляды окружающих. — Происхождение… По крайней мере, для меня не играет такой большой роли. Красота и вовсе вещь относительная, а богатство можно заработать упорным трудом.
— Должна признать, вы умеете успокаивать. — усмехнулась Шутиха и прищурилась, наклонив голову. — Так каков ваш идеал? Если происхождение, богатство и красота — не первые критерии?
— Разум. Живой, пытливый разум. — выдал через минуту-другую Антиох. — Для меня хуже нет человека глупого, бесцельного и решительно ни к чему неспособного, кроме, как вы говорите, паразитизма.
— Интересно… Кажется, нас бы многие осудили. — хихикнула Шутиха и взяла из вазочки немного красной икры. — Подумать только, любить не по порыву чувства! А за определенные качества! Выбирать, словно бы подходящий фасон мантии в лавке…
— Ну, знаете. — проворчал Антиох, по её примеру выбирая себе закусок. — И много ли пылкость принесла счастья этим любителям бесплатного сыра?
— О, наверняка нас бы постарались в этом заверить. — важно кивнула Шутиха.
Антиох украдкой залюбовался ею. И про себя глубоко вздохнул. Главное, чтобы она не пожалела об этом разговоре после бала. Страшно только подумать, что бы он стал делать, окажись вдруг без неё! Но она, разумеется, об этом не узнает… Она не узнает.

***

— Итак, Волшебница. — проговорил Чародей. Мохнатое сердце как будто забилось быстрее, так и норовя вырваться из груди прочь. — Юна, умна, чистокровна, богата… Я ничего забыл?
— Сильна.
— Безусловно. — согласно наклонил голову Чародей. — И всё же…
— Всё же? — грациозно развернулась в такт музыке Волшебница и снова положила холодную ладонь на его плече.
— Раскроете тайну выбора? Кроме очевидного.
— Ответы на поверхности.
— Неужели? Видимо, за вашей красотой я всё безнадежно упустил.
— Прекратите ластиться, вам не идёт. — строго заметила Волшебница. Чародей стёр с лица улыбку. — И никакого секрета здесь нет. Из всех сказок, слышимых мною в детстве, именно эта была самой любимой. Не считая финала. Его я не люблю до сих пор.
— Финал для вас слишком жесток?
— Дело не в этом.
На некоторое время между ними повисло молчание. Чародей терпеливо ждал, улавливая взглядом каждое её движение. В конце концов, Волшебница улыбнулась. Надменно, не скрывая превосходства.
— Ни единой догадки?
— Не люблю ударять в грязь лицом, оттого и молчу. Вы ведь не намерены оставлять меня мучиться в неведении?
— Соблазн велик, но сегодня у меня слишком хорошее настроение. — ответила Волшебница. — Я считаю, Чародей не должен вырезать её сердце.
— Вот как? И что же надлежало сделать? Проткнуть кинжалом собственное? — насмешливо уточнил Чародей.
— Тогда бы сказка разонравилось мне окончательно. Терпеть не могу слюнявого самопожертвования.
— И какой же финал, по-вашему, должен быть у этой истории?
— Честный. И справедливый. Если бы Чародей приложил усилия, Волшебница взяла бы кинжал и преподнесла бы своё сердце в дар в ту же минуту. Но, увы.
— Даже так? А что конкретно он должен был предпринять?
Музыка стихла. Волшебница невесомо выскользнула из его рук, как раз в ту минуту, когда Чародей жадно наклонился вперёд.