Ну, это да. Мой попаданец не ради удовольствия это делал, а просто, как необходимую работу.

"Дарт Сидиус упал на колени, а над ним, поднеся клинок своего меча к шее ситха, стоял Энакин. Капюшон свалился с головы императора, и на его лице был написан неподдельный ужас. Однако он с мольбой смотрел на своего победителя.
- Пощады... - простонал Палпатин. - Прошу пощады! Не убивай меня, великий Избранный, я сдаюсь! Джедаи не убивают безоружных и не сопротивляющихся пленников!
'Ах, ты, мерзавец! - подумал я, тут же почувствовав вполне справедливое сомнение Энакина - настоящие, правильные, джедаи действительно не убивали сдавшихся врагов. Да, мы пришли сюда именно за тем, чтобы убить Палпатина, но... мы рассчитывали, что это произойдет в бою! Что Энакин именно убьет его на дуэли! Но император явно решил нас перехитрить, прекрасно зная об этой детали джедайских правил, и поставить в сложное положение, придав всему характер жестокой казни пленника, что несомненно было бы шагом на темную сторону. - Все еще надеешься выкрутиться?! Ну нет, пора с этим кончать! Даже если...'
- Постой, Энакин. Он прав, - сказал, однако, я вслух, подходя к Скайуокеру и Палпатину. Но при этом становясь за спиной у стоящего на коленях императора, так чтобы он меня не видел. - Джедаи действительно не убивают безоружных, сдавшихся и не сопротивляющихся противников. Даже если те - ситхи!
В следующий момент, повинуясь нажатой мной кнопке на рукояти, синий световой клинок мгновенно вышел из эмиттера моего меча, вонзился Палпатину в спину и, испепелив его сердце, вышел из груди.
- Ну и ладно, ну и пусть я - не джедай, - нахально завершил я свою речь.
Император рухнул на пол.
- Ненавижу... - успел прохрипеть он, прежде чем умер и жизнь его исчезла из Силы...
- Венамис... - обратился ко мне пораженный Энакин.
- Простите, но это необходимо было сделать, - сухо отрезал я, стараясь ни на кого не смотреть, чтобы не видеть осуждающие и возмущенные взгляды. - Он был слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Даже на время. У нас сейчас нет никакой возможности тащить его с собой в плен, чтобы кто-то его потом судил и казнил за его преступления. Тем более, что он непременно использовал бы эту задержку, чтобы сбежать - по пути, из камеры, с суда... Жертв в результате могло стать только больше, а ведь даже в самом лучшем случае его все равно пришлось бы казнить за все, что он совершил... просто тогда это поручили бы не кому-то из нас. Так что я всего лишь решил взять исполнение этой казни на себя."