Один из сидевших в углу рванулся на меня. Я едва успел среагировать — штык вонзился ему в грудь. Он замер, но не упал. Его пальцы вцепились в ствол, не давая мне вытащить карабин из тела. Дубина взметнулась в воздухе, я отпрыгнул, чувствуя, как ветер от удара проносится в сантиметре от лица.

Не думая, бросил карабин и выхватил сапёрную лопату. Отбил дубинку в сторону. Раз. Два. Три. Удары обрушились на его голову, рассекая кожу на черепе и сам череп. Он рухнул на колени. Сунув лопатку за пояс, я опять взялся за карабин и выдернул его. Затем я воткнул штык в горло, уже не понимая, зачем. Может, от страха, а может от ярости, охватившей меня.

Он упал. И тут пелена боевого ража сошла с моих глаз. Передо мной лежал парень. Молодой. Теперь он казался мне обычным, таким же, как я.

Рука на плече заставила вздрогнуть. Кирин. Её взгляд был полон сочувствия. Она понимала. Возможно, когда-то и ей было так же тяжело глядеть на своего первого поверженного в рукопашной врага.

— Всё кончено, — тихо сказала она. — Ты сделал то, что должен был.

Я кивнул, но облегчения не чувствовал. Только тяжесть. На душе. На руках.

— Не хочу к такому привыкать, — прошептал я.

Кирин молчала. Её рука всё ещё лежала на моём плече, как якорь, удерживающий в реальности. Но реальность была такой: кровь, смерть и вопросы без ответов.