Вот всё-таки раньше дети были какие-то другие, что ли... Можно возразить, что просто жизнь, мол, была тяжёлая, вот и взрослели рано. Но дело ведь не только в этом. Дед был не единственным ребёнком, но единственным сыном, любимым и, по возможности, балованным. До войны никогда не голодал и не нуждался, семья жила хорошо. А тут вдруг война, спешная эвакуация, почти всё добро потонуло при переправе, еды нет, холодный эшелон. А у других семей в том же вагоне были продукты, и они ими не делились с чужими детьми. Своим-то нужнее же! А ели, конечно же, у всех на виду. Деду было 4, он очень хотел кушать. Его старшая сестра - ей тогда было 11, а сейчас 94 - до сих пор вспоминает, как он засовывал в рот палец, смотрел на чужих обедающих детей и молчал. Не просил, не плакал, просто молча сидел и смотрел...