Продолжение

Ниже – критика предложенного «применения теорий трудовой стоимости и предельной полезности к секте коммунистических культиваторов» с точки зрения классического марксизма и советской «коммунистической» традиции.

1. Смешение несоизмеримых парадигм
– Теория предельной полезности (неоклассика) строится на чисто субъективной оценке «пользы» для отдельного индивида и оставляет за скобками социальные отношения производства.
– Теория трудовой стоимости (классический марксизм) опирается на объективное социализированное рабочее время, но годится лишь для товарного обмена в капиталистическом обществе.
Попытка скрестить эти две парадигмы ведёт к непреодолимой методологической неразберихе.

2. Баллы вклада как внутренняя валюта
– Любая «виртуальная валюта», которую можно накопить и потом обменять на дефицитные ресурсы (дух-камни, редкие эликсиры), неминуемо превращается в товарно-денежный эквивалент.
– Появляется возможность присваивать чужой труд: старшие «братья» и «сестры» подталкивают новичков к необоснованным миссиям, чтобы набить свои «баллы».
– Словом, сменилось название денег – но сущность та же: кумовство, коррупция, эксплуатация.

3. Отсутствие классовой борьбы и диктатуры пролетариата
– В истинном коммунизме средства производства (здесь – все сектантские лаборатории, плантации, котлы) должны находиться под непосредственным контролем трудящихся, а не «старейшин».
– Если управленческие решения принимает узкая группа «элиты», то мы получаем бюрократию, а не «бесклассовое общество».

4. Иерархия «культиваторов» = эксплуатация
– Старшие культиваторы присваивают прибавочную стоимость учеников: и формально (большая часть ресурсов идёт во «фонд секты»), и фактически (ученик умирает – тратятся ресурсы, но прибыль получает старший).
– Для марксиста это классический случай: капитал (в данном случае «духовная сила элиты») эксплуатирует наёмный труд (неофитов).

5. Дефицитные «дух-камни» и «эфирные эликсиры»
– Любые дефицитные товары в рамках «кооператива» превращаются в объекты спекуляции.
– Секта декларирует бесплатное обеспечение базовых нужд – но искусственно ограничивает доступ к редким благам, создавая внутренний рынок.

6. Отсутствие механизма самоуправления и ротации руководства
– В истинном коммунизме одного из краеугольных принципов – «делегатский принцип» (делегаты контролируемы и отзываются массами).
– В рассматриваемой «секте» нет ни выборности старейшин, ни их отчётности перед широкой массой; значит, никакой защиты от кумовства.

7. Никакой борьбы за «поиск оптимума» не заменит класса-ориентированной политики
– Парето-оптимум и «коммунизм по-гречески» – чисто абстрактные конструкции.
– Марксистская концепция диктатуры пролетариата врагом ставит не «неравновесие на рынке идей», а саму частную собственность и аппарат насилия, охраняющий её.

8. Что действительно нужно для «устойчивой коммунистической секты»
– Полная отмена любых внутренних валют (баллы вклада) и переход к распределению «по потребностям».
– Прямое коллективное самоуправление: регулярные собрания, обжалование решений старейшин, отзыв делегатов.
– Ротация функций (управление, контроль, распределение) между всеми учениками.
– Прозрачный бюрократический аппарат, подотчётный массам, а не замкнутым «культистским кланам».
– Жёсткий запрет личного накопления сверх наложенных обществом норм.

Вывод: заменить попытки «гибридного» применения буржуазных и марксистских теорий на чёткую классовую практику. Только ликвидация внутренних «валют», бюрократизации и каста «элиты» – и установление реального самоуправления всех культиваторов – способно приблизить секту к аутентичному коммунизму.

Ниже — критика этого «размышления» с марксистско-коммунистических позиций.

1. Непонимание классового анализа
– В марксизме капиталист — это не просто «тот, кто нанимает чужой труд», а владелец средств производства, присваивающий прибавочную стоимость. Самозанятый алхимик, даже если он и покупает ингредиенты у торгового дома, остаётся мелким производителем (мелким буржуа или даже «кулачком»), но не классическим пролетарием. Торговые дома, перекупая продукцию и торгуя ею, фактически выступают мелкой или крупной буржуазией, а не «просто перекупами».

2. Искажение теории трудовой стоимости
– По Марксу стоимость товара определяется социально-необходимым рабочим временем, а не простой суммой индивидуальных затрат. В рассуждении забыто, что «время жизни» котла, транспортировка редких лилий, организация орошения, распределение по сектам и т. д. — всё это тоже труд, и в рыночной цене будет отражено именно «среднее общественное» затраченное время.

3. Ошибочная роль теории предельной полезности
– Предельная полезность — это инструмент буржуазной экономической школы для объяснения поведения цен в условиях рынка. Коммунист же рассматривает цену как «фантом товара» — т. е. производные рыночных отношений, которые нацеленное планирование и социализация производства должны устранить. Более того, вводя предельную полезность, автор подменяет важнейший вопрос «как и кому присваивается прибавочная стоимость» философией «дешёвых и дорогих товаров».

4. Ошибочный вывод о невозможности отмены оплаты
– Даже если остаются ограниченные блага (тысячелетние Огненные Лилии), коммунизм не базируется на рыночном обмене, а на общественном планировании и распределении по потребности. Ограниченность каких-то ингредиентов не отменяет коллективной собственности и научно-технических поисков (выращивание лилий на биофермах, синтетические заменители, обмен между секторами и т. д.). Деньги и товарно-денежные отношения уйдут с исчезновением классов и рынка, а не с «нулевой предельной полезностью».

5. Антипропаганда принуждения

– «Приковывать алхимиков к котлу, чтобы не сбежали» противоречит коммунистическому принципу освобождения труда. В коммунизме труд — это способ самореализации; кто посмеет удерживать специалиста силой, тот лишь возродит старую эксплуатацию.

6. Примитивное представление о прибавочной стоимости
– Фраза «подло отобрать прибавочную стоимость и распределить её между всеми» показывает, что автор не понял основ: прибавочная стоимость образуется в процессе непрерывного присвоения капитала, а не «однократного ограбления». Коммунизм ставит задачу не «подлых краж», а ликвидации самого института частного присвоения прибавочной стоимости через общественную собственность на средства производства.

7. Как бы выглядела настоящая коммунистическая трансформация в «секте культиваторов»
– • коллективная собственность на поля с Огненными Лилиями и оборудование;
• демократический план выпуска «таблеток» по потребностям всех товарищей;
• научные исследования по расширению ресурсов или их замене;
• постепенная отмена денег (вплоть до высшей фазы коммунизма, когда «каждому по потребностям»).

Вывод: автор перескакивает с буржуазных категорий (рыночная цена, предельная полезность) на «коммунистические» лозунги, но при этом сохраняет логику присвоения и принуждения. Настоящий коммунизм же строит не новый маркетинг эксплуатации, а общественные отношения, в которых исчезает сама база для классов и товарного обмена.