И! Собственно, про Отблески Этерны и прочую медвежуть.
Пока Дайк разбирался с козлами на корабле, а Блад с эльфами в их гавани (отдельная история!), Джереми Питт успел влипнуть в мощную передрягу и даже подраться из-за прекрасной дамы. За что его схватила полиция и вместе с конкурентом и соперником по имени Альранте кинула в зловещую тюрьму Тринадцатого участка.

Там они опять подрались, но на сей раз с заключенными. В результате полиция всех разнимала брандсбойнтами.

А вот дальше началось странное...

УЗНИКИ ТРИНАДЦАТОГО УЧАСТКА.

- Так, обезьяны! - проорал сержант, прогуливаясь вдоль решетчатых стен. - Мы могли бы надавать вам по шее прямо сейчас за тот бардак, что вы устроили. Но отложим это до утра. Но не думайте, ублюдки, что это потому что я добрый! Нет, я ленивый. И только.
Поэтому вы, уроды, будете лежать задницами кверху до утра. И если кто посмеет разинуть пасть, купание повторится! Вы будете лежать, рожами в собственное дерьмо, и не дай бог, я замечу, что кто-нибудь шелохнется. А если кто шелохнется, знаете, что я сделаю?
Он подошел к решетке, глядя на трясущегося чудика в перьях.
- Ляг рожей в пол, ты! Живо!
- Я... - всхлипнул парень.
Сержант не дал ему договорить и ткнул дубинкой через решетку. Вспыхнули искры, и парень визгливо заорал.
Сержант убрал дубинку и обвел камеры тяжелым взглядом.
- У кого еще вопросы?
Воцарилась мертвая тишина, только капала вода с решеток.
Питт лежал рядом с графом, стараясь не стучать зубами от холода.

* * *

Альранте уже не знал, что противнее – быть мокрым от крови, от воды или от того и другого сразу. Сейчас ему хотелось лишь одного: встать, взять сержанта за горло и размазать по решетке. Увы, увы. Даже если бы подвернулась такая возможность, граф не смог бы подняться даже под дулом пистолета. Дополнительная ирония заключалась в том, что он лежал именно так, как велели, точнее, как грохнулся: лицом вниз, выбросив руки вперед в момент падения. Выждав пару минут, он с трудом подтянул их, звеня наручниками, и подложил под голову. Холод металла применительно к голове был прекрасен. Весь остальной холод молодого человека категорически не устраивал, да вот сделать с этим он ничего не мог. Потихоньку начиналась трясучка, но не та, которая грозила простудой, а типично анвилловская – бессмысленная, беспощадная, абсолютно непонятной природы, и чем это грозило, тоже было неясно. Пока просто кидало то в жар, то в холод, от тела валил пар, и, насколько граф мог прочувствовать, на спине одежда довольно быстро подсыхала. Валяться при этом в луже было верхом тупости, но больше валяться негде. Еще бы, все камеры превратились в одну сплошную лужу! То ли плохо работали стоки, то ли их вообще тут не водилось.
Через несколько минут тело начало неметь, при этом выкрутасы с температурой продолжались. Все же заболеть Альранте не боялся, его больше заботило другое: каким образом отдирать себя от пола, если их заставят так пролежать хотя бы полчаса, не говоря уже о завтрашнем дне... и как не потерять сознание. Лишиться чувств в подобном месте – смерти подобно. И с этим оказалось тяжелее всего. Теперь, когда ярость схлынула, вернулись боль и усталость, и если концерт собственной паранойи на издерганных нервах еще можно было перебороть, физические силы изменили графу окончательно. Он так и не понял, когда отключился.


***
Питт был не против того, чтобы лежать ничком. Он совершенно не возражал против молчания, тем более, что челюсть адски болела после нанесенных в нее ударов. Холодный мокрый пол приятно холодил разбитое лицо.
Но уже через несколько минут штурман начал дрожать всем телом. Которое тоже болело и ныло, с каждой минутой все сильнее.
Какой же адский холод! Окочуриться можно...
Шевелиться Питт не осмеливался. Демонстрация последствий была весьма впечатляющей. И штурман верил, что сержант не блефовал. Ему явно доставляло радость причинять другим боль и мучения.
Пол камеры был грязным и вонючим. Лежать в затхлой луже - удовольствие еще то.
Питт поморщился. Странно, вроде бы полили их только что, а вода уже протухла.

Он не вытерпел и повернул голову направо, чтобы посмотреть, что происходит в камере.
Остальные узники лежали смирно. Слишком смирно. Кто-то даже похрапывал.
Питт поразился способности людей спать даже в столь ужасных условиях.
- Граф?.. - прохрипел он еле слышно, пытаясь разглядеть, что творится с Альранте. Он чувствовал, что тот трясется еще похлеще него, но что именно с ним происходит, не видел.
Альранте не ответил.
Зато Джереми услышал совсем другой голос. И это было совершенно неожиданно.
- Джерри, - о, этот акцент, эти интонации! - Что за балаган ты здесь устроил? Хватит валяться, нам пора!
Питт вздрогнул, как будто его тронули той жуткой дубинкой, и чуть приподнял голову, все еще не веря тому, что слышал.
- Питер?! - прохрипел он в изумлении.
- Он самый, - в голосе теперь чувствовалась усмешка. - Ну, долго ты еще будешь здесь прохлаждаться? Нам надо уходить да побыстрее, пока твои охранники спят.
Джереми приподнялся и обернулся. Мышцы отозвались пронзительной болью.
Блад действительно стоял около решетки, с улыбкой глядя на него.
- Но... как ты?.. здесь же заперто... - бормотал Джереми, не понимая, каким образом капитану удалось сюда попасть.
- Разве? - капитан дернул решетку, и Питт в полном потрясении увидел, что дверца открыта. - Тут все проржавело насквозь, дружище. С таким замком и ребенок бы справился.
Капитан опять усмехнулся.
- Идем.
Он протянул ему руку.
Питт встал, стуча зубами. Как же холодно. В камере было темно, только в крохотные окошки под потолком струился зеленоватый лунный свет. Длинные лучи падали на лицо Блада, отражались в глазах.
- Как ты меня нашел?
- Это было нетрудно. И сейчас совершенно неважно. Идем же!
Питт сделал шаг. Ноги еле слушались, онемев после долгого лежания на холодном полу.
- Погоди... граф... его нельзя здесь оставлять... И Жаклин... она тоже была с нами...
Блад остановился, глаза сверкнули в темноте.
- Лошадь не выдержит всех, Джереми.
- Лошадь?
Капитан вытянул руку, и Питт проследил за его жестом.
Он указывал на стену, покрытую темными неприятными пятнами. Наверное, еще не просохла после их купания.
- Ч-что... - прошептал Питт и осекся, увидев, что пятна двигаются, постепенно собираясь вместе.
- Там, - сказал Блад. - Идем же!
Питт оглянулся на камеру. Остальные узники продолжали лежать без движения.
Когда он снова посмотрел вперед, то ахнул, потому что на стене отчетливо проступал силуэт большой лошади. Пегой. Она … двигалась. Шагала.
- Но... - Питт попятился, почувствовав какое-то беспокойство.
- Я что, зря сюда тащился за тобой? - сказал Блад и взял лошадь под уздцы. Она качнула головой, тусклые темные глаза смотрели куда-то вдаль.
Питт видел, как капитан запрыгнул на пегую кобылу и поманил его.
- Иди же! Времени мало!
Джереми тряхнул головой и поспешил к нему...