— Говорю вам, это портрет моего дедушки! Де Рюйтера!
— Заткнись! — оборвал его десантник. — Пошли оба.

Потом он часто спрашивал себя — как можно было допустить такую оплошность? Чего проще — оставить этих ублюдков при обыске в одних трусах. Но почему-то он об этом не подумал.
Коротышка молниеносно выхватил маленький пистолетик (откуда, спрашивается) и выстрелил в Дайка.
Васильпалыч успел прикрыть лейтенанта своим телом. В тот же миг козел Яша, издав истошное блеяние, свалил коротышку с ног, засветил ему по руке рогами. Дон Мигель вырвался из рук хозяина, прыгнул высокому прямо в лицо.
— Мать... — прошептал десантник, медленно оседая на пол.

В такие минуты обычно время замирает, но мало что можно изменить. Поэтому Дайку оставалось стоять и смотреть, разинув рот, как низкий ублюдок выстрелил в него в упор.
«От вампира убег, а пуля-дура догнала», – мелькнуло в голове у лейтенанта.
А потом время схлопнулось, и все завертелось с удвоенной скоростью. Перед Дайком возник Васильпалыч, и тут же тяжело упал, навалившись на него. Лейтенант едва успел подхватить грузное тело долговязого десантника и рухнуть вместе с ним на пол. Новичок был еще жив и даже ругался.
Трюм огласили истошные кошачьи вопли и блеяние козла Яши. Потом всю эту какофонию дополнил визг высокого вора, который принялся кататься по полу, пытаясь избавиться от неистового дона Мигеля.
Низкого тем временем скрутил Бенджамин, который, увидев, что под Васильпалычем растекается лужа крови, словно обезумел и прыгнул на вора с боевым воплем.

Вот так. Славная нынче служба.
— Рацию... дай... — прохрипел Васильпалыч, будучи пока в сознании. Оно же (сознание) услужливо подсказало ему, что на парусниках не знают, что такое рация. Коробка... черная... с красной кнопкой... на ящике.
Не успеют. Не успеют. Как глупо.

— Парень, ты лучше не говори, это при твоей ране вредно! — бормотал Дайк, стараясь держаться хладнокровно. Черт, он привык ко всяким ранениям и прочей кровище, но никогда не привыкнет к виду раненого друга... это всегда его выводило из равновесия. Васильпалыч, конечно, из недавних знакомых, но если бы он не закрыл его собой...
Дайк рванул одежду на груди десантника.
— Сейчас я тебя перевяжу... лежи... держись...
Бен оглушил своего противника метким ударом головой в нос, после чего тот улегся на палубе, дергая ногами. Долговязого продолжал терзать кот. И довольно успешно.
По трапу загрохотали шаги — матросы услышали выстрел и спешили выяснить, что случилось.
Десантник продолжал что-то лопотать и тянул руку к черным коробочкам. Бредит?
— Лежи, идиот! — Дайк нашел рану и прижал к ней смотанный в комок шарф. — Бен! Иди сюда, быстро! Помоги! Тебя же Блад учил?
Негр, тяжело дыша сел на колени возле Дайка.
— Пуля внутри осталась, — сказал он, быстро глянув на спину Васильпалыча. — Надо срочно вынуть. Иначе плохо будет. Только я не умею, сэр. Я только швы накладывать могу...
— Тогда пошел к черту, неуч! — Дайк нервничал, потому что кровь не останавливалась. И чертов парень упрямо тянулся к коробочкам.

— Бен. Нажми красную кнопку... На черной коробке. — отчетливо произнес Васильпалыч.
А перед ним уже проносились картины родного Архангельска (почему-то зимой), сестренка Маринка с её мужем Петром, племянники...
Ему что-то говорили, но он уже плохо слышал.

Бенджамин наклонился к десантнику, чтобы расслышать его слова. Кивнул и кинулся к коробочкам, нажал на указанную кнопку. Сначала ничего не случилось, а потом коробочка зашипела, и на ней загорелась зеленая лампочка.
Негр испугался и выронил ее из рук.
А потом стало не до этого — вокруг столпились матросы, Дайк все суетился около раненого, бормоча:
— Эй, Бэзил, не вздумай сдохнуть! Это приказ!

А лампочка помигивала, в каком-то странном ритме: три раза — часто и три раза — подольше...

Приказ...
— Есть, товарищ лейтенант.
Десантник потерял сознание.
Козел Яша прекратил метелить грабителя, пробился к хозяину, ткнулся в ладонь и жалобно заблеял. Хозяин не отзывался.

«Спасатели с неба»
Пять часов вечера...

— Пленных не трогать! — рявкнул Дайк, и вовремя, потому что взбешенные пираты, увидев, что произошло, уже тащили незадачливых воришек наверх, дабы примерить пеньковый галстук... или посмотреть цвет их внутренностей — это зависело от настроения. — В кандалы их и под арест! Капитан решит, что с ними делать!
И он снова присел возле бесчувственного Васильпалыча.
— Господи, парень, ну что же ты так! — пробормотал он, не выдержав. Потом, собравшись с духом, махнул рукой двум матросам.
— Быстро носилки сюда. Он еще жив. Надо его в лазарет определить.
Бенджамин подозрительно шмыгал носом, пытаясь прижать окровавленный шарф к ране поплотнее.
Дайк прикрикнул на него, чтобы привести парнишку в чувство:
— А-ну, не разводить здесь сырость! Лучше беги в каюту Блада за его сумкой.
Бен кивнул и, все еще моргая, ринулся бежать.
Оказавшись на палубе, он замер, потому что солнце внезапно померкло, заслоненное огромной тенью. И в небе раздался оглушительный грохот и свист.
— Матерь Божия! — возопил негр, увидев страшную штуку, зависшую возле корабля. Поднялся такой сильный ветер, что по морю пошла рябь...
Пираты, находившиеся на палубе, тоже замерли, разинув рты.
И тут с неба раздался громовой голос:
— ФРЕГАТ «АРАБЕЛЛА», ЭТО СЛУЖБА 911, ВАШ ЗАПРОС БЫЛ ПОЛУЧЕН, КАКОГО РОДА ПОМОЩЬ ВАМ ТРЕБУЕТСЯ?
Бен не выдержал и рухнул на колени, в благоговейном почтении перед неведомым небесным божеством...

— Похоже, они не в состоянии объясняться, — заключила невысокая женщина средних лет, одетая в синюю медицинскую форму.
— А вон смотри — раненый, — указал её напарник на появившиеся из трюма носилки.
— Ага, понятно. Блин, понаставили мачт, не подлететь нормально.
Пилот, между тем, исполнил замысловатый маневр, в результате которого машина зависла над кораблем.
Спасатели прицепили страховочные тросы и спустились на палубу.
— Доктор Леонтьева, доктор Джексон, — на ходу представилась женщина безошибочно определенному ей старшему. — Посторонних вон отсюда! — продолжила она, осматривая рану.
— Во дерьмо! — озвучил её мысли Джексон и принялся по рации давать указания пилоту.
Женщина привычными движениями подключала раненого к аппаратуре жизнеобеспечения.
— Куда везем?
— К святому Петру. Туда ближе всего.


Зрелище было настолько ошеломительным, что никто из команды «Арабеллы» не издал ни звука, пока странные люди, спустившиеся на корабль в специальных креслах, деловито сновали туда-сюда, окружили матроса Васильпалыча и принялись присоединять к нему какие-то громоздкие штуки и веревки... прямо как пауки.
Дайк поднялся наверх и тоже замер, приоткрыв рот.
— Что... кто... КУДА?!
— ...к Святому Петру... — донеслось до него. И лейтенант, никогда не считавший себя особо верующим, вдруг ощутил сильнейшее желание присоединиться к Бену, который так и сидел на палубе, носом вниз.
Господи... бедный парень... ну, он все-таки заслужил...
Десантника осторожно подняли на гудящую штуковину, и вся команда чуть не свернула шеи, провожая его взглядами, а потом Дайк услышал возле себя женский голос:
— Как имя-отчество-фамилия-должность раненого? И кто тут у вас начальник, с кем связаться можно будет?
Дайк нервно сглотнул и уставился на женщину в синей одежде. Она смотрела на него нетерпеливо, постукивая карандашом по дощечке, к которой был прикреплен лист бумаги...

— Да отвечайте же, наконец! — выходила из себя женщина. — Из-за вас мы можем не успеть.
— Доктор, сердце... — послышалось в рации.
— Джексон, коли адреналин!
Лицо Леонтьевой мрачнело с каждой секундой.

Господи... Дайк опомнился и четко назвал женщине имя, фамилию и отчество Васильпалыча.
— Должность — матрос. Наш капитан — Питер Блад. Но он сейчас на берегу, так что связаться можно и со мной...
Про абордажника он решил промолчать.
— Он... выживет, мисс? — спросил лейтенант, чувствуя, что у него опять пропадает голос.

— Сделаем все возможное, — коротко ответила женщина. — Мы свяжемся с вами в любом случае.
Она пристегнула трос, буквально подлетела к вертолету, а затем машина, быстро набрав высоту и скорость, умчалась к госпиталю святого Петра.

— Свяжитесь с больницей, скажите, чтобы готовили реанимацию. Давай, парень, дыши... ага, есть!
Дыхание, правда, было слабым.

***
минут десять спустя

Летающая штука с грохотом заложила вираж над кораблем, а потом, чуть накренившись вперед, улетела в сторону города.
Команда неистово крестилась, некоторые пираты, на рожу — черти испугаются и спрячутся в аду, такие страшные, — бубнили слова молитвы, те, которые еще помнили.
Дайк, дав незаметно пинка Бену, чтобы тот встал на ноги, сказал:
— Иди отнеси картину обратно в капитанскую каюту. Блад за нее с нас три шкуры сдерет.
Дайк до сих пор считал, что капитан немного тронулся умом, когда узнал, сколько денег тот отвалил за этот... простигосподи... кусок холста. А теперь, если все сложится плохо, цена картины стала еще больше. Хороший парень того гляди богу душу отдаст.
До него донеслось бормотание Огла, который что-то втолковывал Хейтону:
— Я же говорю, моря нам надо держаться...
— Всем по местам разойтись! — рыкнул Дайк. Еще не хватало в команде панику устроить.

Пираты побрели в разные стороны, но тут раздался оглушительный вой сирены, и громовой голос по правому борту:
— ФРЕГАТ «АРАБЕЛЛА». ПАТРУЛЬНЫЙ КАТЕР БЕРЕГОВОЙ ОХРАНЫ ПЕРЕКРЕСТКА ПО ВЫЗОВУ ПРИБЫЛ. ПРОСИМ РАЗРЕШЕНИЯ ПОДНЯТЬСЯ НА БОРТ ДЛЯ ДОСМОТРА И РАССЛЕДОВАНИЯ.
Обернувшись, лейтенант чертыхнулся, увидев металлический корабль, который с рокотом подплывал к их фрегату...

Катер замер невдалеке от фрегата. На палубе два человека ожидали разрешения подняться на борт.
— Огнестрел, говорят.
— Странно, кто мог вызвать по рации «Скорую» и береговую охрану с такой посудины?
Люди внимательно осматривали парусник. Затем, когда разрешение было дано, они один за другим вскарабкались по штормтрапу.
— Инспектор Лукас. Инспектор Мартинес. Прибыли для досмотра и расследования. Что у вас произошло?

Дайк приказал пиратам построиться. Потом, заметив десятерых со следами... недавней уборки на лице, приказал им спуститься вниз и не отсвечивать. Внутренний голос подсказывал лейтенанту, что надо вести себя как можно смирнее, чтобы соответствовать заявленному ими статусу «торговца».
Он встретил двух офицеров, поднявшихся на борт по штормтрапу, и почтительно поклонился.
— Добрый день, господа. Приветствую вас на борту «Арабеллы». Полагаю, вы прибыли сюда в связи с печальным инцидентом, который произошел полчаса назад. Полагаю, это было ограбление. Два негодяя пробрались на борт и попытались похитить картину, висевшую в каюте капитана. Наш матрос помешал им в этом... и был ранен выстрелом из пистолета.
Дайк говорил все это, пока они направлялись к месту заключения воров.
Он не видел причин утаивать эту часть происшествия. Ему самому было интересно, как, кто и откуда мог навести на них эту парочку.

Инспектора переглянулись.
— Ясно. Пожалуйста, предъявите документы на корабль. Обычная формальность, сэр, — пояснил Мартинес.
— Ага... фрегат «Арабелла», торговый; порт приписки — инспектор чуть задумался — не указан? — он вопросительно посмотрел на Дайка.
— Мартинес, и не должен быть указан в документах подобного рода для такого типа судов. Порт Кадис, я полагаю? — спросил Лукас.
Неизвестно, с чего он так решил. Возможно, очертания обводов красного фрегата натолкнули его на эту мысль.

— Плимут, сэр, — Дайк улыбнулся в тридцать три зуба. — Но вы, как я вижу, разбираетесь в кораблях, сэр. Этот фрегат мы захва... приобрели у испанцев.
Он продолжал наблюдать за тем, как они изучали судовые документы. Там должно быть все чисто — Блад с Питтом в таких делах были аккуратными.
— Понятно. Значит, Плимут. — Инспектор вернул Дайку документы. — Пойдемте, посмотрим на ваших грабителей.

Увидев пленников, Мартинес удивленно вскрикнул:
— О, Джузеппе и Джованни Ламборджини! Вот так-так... Что же на этот раз стало объектом вашего внимания, сеньоры?
Лукас, между тем, буркнул в рацию:
— Парни, зайдите с кормы, проверьте, нет ли там чего.
Через некоторое время, выслушал ответ, удовлетворенно кивнул.
— Снова за старое, негодяи?

«Всегда не доверял итальяшкам», — подумал Дайк, наблюдая за общением инспектора и воров. Честно говоря, ему очень хотелось позволить команде их повесить... или еще как-нибудь расчленить. Но теперь уже поздно...
Парочка взбесила его еще больше, потому что, судя по всему, совершенно не раскаивалась в содеянном. Правда, после общения с доном Мигелем, рожа у долговязого распухла и посинела. А коротышка постоянно хлюпал носом. Ай да Бен!
Дайк подумал, что надо взяться обучать парня более серьезным финтам. Он уже подрос, саблю в руках удержит... Блад его кое-чему учил, но не всерьез...


— Рембрандт, сеньор инспектор, — осклабился коротышка.
Брови Мартинеса удивленно взметнулись.
— Ваш капитан коллекционирует живопись? — обратился он к Дайку.
Лукас распоряжался:
— Подводную лодку на буксир. Свяжитесь с «Интерполом». Мы забираем этих людей. Они будут переданы следствию, а затем суду.

— Да, — кисло ответил Дайк, – начал увлекаться... эстет.
Он так и знал, что это до добра не доведет.
А в памяти всплыли слова Огла.
Надо действительно моря держаться. За все три года плавания с ними не случалось столько необычных событий, как за три дня пребывания здесь.
Вот и сейчас этот инспектор произнес какую-то тарабарщину.
Подводная лодка.
Он что, серьезно?!

Крепкие парни в синей форме, пистолетами и дубинками на поясе вывели братьев Ламборджини из трюма и доставили их на катер береговой охраны. К нему уже была прицеплена небольшая подводная лодка, на которой прибыли грабители.

— Картины Рембрандта стоят сейчас бешеных денег... — просвещал Мартинес Дайка. — Не говоря уже о том, какую огромную культурную ценность они представляют. За одно из полотен Британский музей, не колеблясь, отвалил сотню тысяч фунтов.
— Знать бы еще, кто заказчик, — буркнул Лукас.
— Похоже, нам нужно будет наведаться в яхт-клуб. Мне кажется, ноги оттуда растут.

— Если желаете, мы известим вас о результатах расследования этого дела, — сказал на прощание инспектор Мартинес.

О цене ему можно было не говорить. Да, это де Рюйтер, но, черт побери, это всего лишь его изображение на куске холста!
Дайк подумал, что все-таки рискнет и посоветует Питеру эту картину куда-нибудь сбыть. Если она такая нужная всякому ворью, не хватало еще, чтобы за ними по этому поводу гонялись.
Он проводил инспекторов до трапа и любезно улыбнулся.
— Конечно. Обязательно сообщите. И мы туда тоже наведаемся, поговорим.Возможно раньше вас.

Катер с подводной лодкой на буксире взял курс обратно в порт.
— Обходим Sain-Mithlonn как можно дальше. — распоряжался капитан.
Штрафануть не штрафанут — все-таки береговая охрана, но вот жалобу накатать могут. Эти эльфы, будь они неладны. Видите ли, гул моторов мешает нормально цвести цветам, не говоря уже о том, что портит музыку их арф и флейт.

Козел Яшка бродил по палубе. Его жалобное меканье раздавалось по всему кораблю. В желтых глазах застыла тоска. Кот дон Мигель ходил рядом, и, как мог, старался утешить боевого товарища...

Операция
5 часов вечера...

Рено торчал на вертолётной площадке вместе с реанимационной бригадой, полы халата развевались, и он в который раз порадовался, что коротко стрижен. Ничего никуда не мотается. Вот-вот должен был прибыть вертолёт с раненым, согласно сообщению службы спасения... и, как назло, лучшие медики отсутствуют. Весь консилиум собирает по частям какого-то порванного фанатами футболиста.
Жан вздохнул и поскрёб подбородок. Опять щетина длиннее трёх миллиметров... Судя по тому, что он смог разобрать в хрюкании передатчика, раненого сопровождает Леонтьева, а он выглядит прямо-таки неприлично. За судьбу простреленного бедолаги он опасался не слишком сильно: ровно настолько, насколько положено хорошему врачу, день за днём спасающему чужие жизни. В конце концов, мадам Леонтьева вытащила с того света и его самого... противно заныла ключица, и Рено поспешил переключиться, отдавая распоряжения в подготовке операционной по телефону. Кажется, отдалённо застрекотало...

— Снижаемся. Приготовиться к посадке! — сообщил пилот.
Вертолет приземлился на крыше здания, отворилась дверь, и Леонтьева с Джексоном вытащили носилки. Ага, бригада здесь (попробовали бы оказаться в другом месте, ага). Просто замечательно. И Рено с ними. Вообще отлично.
О состоянии раненого доктор сообщала на пути в реанимацию. Невольно думалось о том, что им не помешало бы какое-нибудь чудо.

— В ксеномодуль! — прокричал Рено, перебарывая шум вертолёта и пытаясь одновременно снять показания сканером. Давление... остановка... адреналин... плазма... MNSs-9...
— Люблю такие свидания! — Жан придержал край носилок, накренившихся на повороте, — Оперирует Ваналпи, больше никого! — мобильная система жизнеобеспечения, прицепленная к раненому, завизжала, и Рено отвлёкся на указания. Только бы добежать.
... а он тут, похоже, бессилен.

Ийлане только что вынула руки из тлабтлаба и теперь сидела, опираясь на хвост, в ожидании — почти незаметная человеческому глазу плёнка окутывала её конечности по локоть. Суета, с которой теплокровные готовились принимать пострадавшего, забавляла. Блю, переводчик, нервничал, моргая. Его длинные, явно приклеенные ресницы, дрожали. Тот факт, что именно эта патологическая разновидность землян оказалась максимально способной воспринимать полноценную речь ийлане, Ваналпи тоже забавляла. Своеобразная компенсация неполноценности самца. Она моргнула, увлажнив роговицу. Лягушачий рот, полный острых зубов, изогнулся, гребень покрылся пурпурными пятнами, и она булькнула, подгибая хвост. Блю перевёл, и одна из медсестёр поднесла ярко-голубой комок плоти с тонкими усиками, дрожавший подобно желе.

В операционную влетела каталка, люди принесли с собой невообразимый шум, и пока на раз-два-три переносили раненого на стол, ийлане сунула голубой комок прямо в рану. Нажала. По комку пробежала дрожь, усики выпрямились двумя струнками... и визг системы жизнеобеспечения прекратился. По мини-экрану ровно и ритмично пошли зигзаги.
— Двое-здесь-остальные-дверь-за, — перевёл мигом взмокший Блю очередную порцию подёргиваний и кваканья.

Пока рассекали одежду, Рено сунул руки в тлабтлаб. Зашипело.

— Романтики хоть отбавляй! – хмыкнула Леонтьева, поспевая рядом с каталкой. «Ваналпи… похоже, чудо у нас все-таки будет».
Тут завизжала система жизнеобеспечения и женщина рявкнула:
— А ну, поднажми! «Чтобы Леонтьева, да не довезла!» — промелькнула мысль у ассистентов.
Ваналпи удалила посторонних из операционной, врач из службы 911 была в их числе. Начать с того, что это – не её епархия. Но смотреть за процессом ей никто не запретит, поэтому она осталась в соседней комнате со стеклом в полстены. Джексон ушел разбираться с отчетом.
Наблюдая за действиями ийлане, Леонтьева только диву давалась – коллега из непонятного ей мира запустила остановившееся сердце с помощью маленького ярко-голубого комочка… как там называется этот кардиостимулятор? Она так и не могла привыкнуть к подобному чуду… хотя Ваналпи объясняла, что это всего лишь биотехнологии.

***
Снежный комок влепился ему в лицо, обжег кожу. Ледяная крошка набилась в рот, заглушив радостный вопль:
— В атаку, пацаны!
Скоро снежный городок был взят, и мальчишки всей гурьбой отправились к домой к Ваське – пить горячий чай и сушиться.

***
— Первый пошел! Второй пошел! Третий пошел… Вокруг только синее-синее небо, далеко под ногами земля, белый купол парашюта над головой… почему он тогда так быстро падает? Через темный туннель, все быстрее и быстрее… Господи! Снова светло и купол парашюта над головой. Это просто первый прыжок. Говорят, что он всегда страшен. А потом привыкнешь.

***

Прошёл этап дезинфекции, подключили отсос, зажимы, и рана немного очистилась. Сосредоточенно булькнув, Ваналпи широко раскрыла пасть. В глотке, за гортанной складкой, сохранялись самые ценные инструменты, доверить которые даже сверхсовременным крип-камерам она не могла. Длинный слепой отросток дюйм за дюймом появлялся из клокочущего горла. Рено выдохнул. Не отвлекайся, не отвлекайся... Червь издал протестующий скрип, и безглазая голова щёлкнула счетверёнными челюстями. Ловкие пальцы ийлане, пусть даже их было на один меньше, чем у теплокровных, подцепили его аккурат за головой. Ваналпи квакнула ещё раз.
— Сканер! — поспешно перевёл Блю.
Рено провёл вдоль тела раненого трубкой. Когда она засветилась и пискнула, застыл. Ийлане оттарабанила по телу извивающегося инструмента команду и аккуратно направила сложенные челюсти внутрь. Туда, где пуля прошла свой разрушительный путь. Аппарат, следящий за давлением, предупредительно замигал, ввели ещё плазму... Не выпуская кончик хвоста червя, Ваналпи замерла.
Секунды тянулись бесконечно.
Ну, давай...
Рено сам вначале не сообразил, что подбадривает своеобразный инструмент.
Давай же... нам надо его заштопать, иначе не подключить вентиляцию... ну давай!..

По торчащему снаружи остатку прошла мелкая дрожь, и четыре пальца принялись сматывать червя. Окровавленный клубок рос, рос, рос... пока наружу не появилась выпуклая голова и челюсти. Намертво сжимающие сплющенный кусочек металла.
Есть!

Ваналпи встряхнула червя, и смертельный мусор упал в лоток. После чего подбросила инструмент, расправляя, и заглотала. Череда кваканья со сменой цвета.
— Сувенир... — работать-есть-теперь-можно-вышивка-крестом, — Блю снова вытер лоб.
Рено удивлённо моргнул, и без слов принялся за кропотливую работу по восстановлению задетых сосудов.
Ийлане — шутит. Тогда я — Папа Римский...

Нет, что бы там Ваналпи не говорила, это не биотехнологии, а самое настоящее чудо. Таким способом извлекать пулю! Обычно можно было прокопаться довольно долго, уходило драгоценное время. А сейчас... Все будет хорошо. Парень попал к отличным специалистам.
«Вышивка крестом. Ну, надо же!» — улыбнулась доктор, усаживаясь на стул. Женщина вдруг почувствовала усталость.
«Чтобы Леонтьева, да не довезла...» Не спать — скоро нужно будет вернуться на станцию. Вон и Джексон за полупрозрачной дверью маячит.

***
Парашют медленно опускался, внизу уже можно было различить городские строения. Вот огромное здание, вертолеты на крыше... а как он сквозь стены просочился? Ну и чудеса!
Больничная палата, люди и не-люди, суетятся возле какого-то парня. «Ну и дыра в груди, где же его так? Господи! Да это же я!»
Почему-то особого страха не было. «Это что, называется — посмотреть на себя со стороны?»
В это время неизвестное существо засунуло ему в грудь непонятную синюю штуку, по экрану побежали зеленые зигзаги.
«Ой, куда меня тащит?»

***
— Командир спецгруппы Андреев, возвращайтесь на базу!
— Вас понял, товарищ комбат! Есть возвращаться на базу!

***
Сувенир... — работать-есть-теперь-можно-вышивка-крестом...

Рено аккуратно снимал тонкую моноперчатку в соседней комнате. Смотрел на руки. Плох тот врач, у которого руки дрожат — пусть даже после шестичасовой изнуряющей операции. Слава Богу, у него не дрожали. Зато напрочь сошёл порез и ногти своей чистотой напоминали младенческие.
На каком волоске зачастую висит человеческая жизнь... чуть левее — и уже ничто бы не спасло. Чуть правее — ушла бы навылет и не наделала таких разрушений эта смертоносная дрянь, придуманная для того, чтобы люди убивали людей.
Он поднял голову. Ваналпи, откинувшись на хвост, спала прямо в операционной. Леонтьева, конечно, давно ушла...
Увозившие пациента в палату интенсивной бакта-терапии деловито подсоединяли маску.
Уже в коридоре Рено вспомнил про телефон и включил. Количество вызовов в памяти зашкаливало. Закончив с формальностями, он расписался в карте своим ключом и отправился к лифту.
И ещё сегодня зайдёт Майкл...

* * *
Ощущения были очень странные – то ли он где-то плывет, а может быть – летит... Какое-то покалывание по всему телу – будто бы работают миллионы иголочек.
На самом деле он был недалек от истины, только вместо иголочек трудилось множество микроорганизмов – каван, смешанные с красными соками алажи и прозрачной жидкостью амбори.

«Что бы мы делали без бакты!» — в который раз подумала дежурная медсестра, сверяясь с показаниями оборудования. Конечно, рана заживала не мгновенно, но организм под воздействием чудодейственного препарата (точнее, универсального лечебного агента) восстанавливался гораздо быстрее. Парень, который плавал сейчас в специальной камере, наполненной прозрачной гелеобразной субстанцией, будет здоров через считанные дни, и выпишут его скоро. «Если сам раньше не сбежит!» — девушка заварила чай в большой кружке и устроилась перед монитором.
Показатели медленно, но верно улучшались.

* * *
Миссис Пикетт очень напоминала птицу. Наверное, цаплю. Тощая, долговязая, писклявая и суматошная. Поговаривали, что на должности её держат из-за мужа, депутата местной палаты, но тишком. Всем хотелось доработать до пенсии.
Вот и сейчас она вынырнула из двери, размахивая руками и едва не сшибая пробники картой.
— Что у нас тут, что у нас тут? Ужас, какой ужас, здесь по плану профилактика и частичная замена культуры, а в таком безобразии плавает пациент, куда смотрит этот растяпа Рено? Нет, положительно безобразие, положительно! О, Ириша, снова персиковый чай? И как вы пьёте эту химию из пакетиков, это же кошмар!
Пикетт пулей пронеслась по боксу, подёргала ручку окна, для порядка заглянула через плечо медсестры и улетучилась за дверь, непрерывно щебеча.
— Да-да, перевод не позднее послезавтра, вы слышали, Ириша, я надеюсь, уж вы-то добросовестный сотрудник и не будете... — что именно не будет делать Ириша, осталось за кадром.

Медсестра мысленно выругалась — принесла нелегкая... Растяпа Рено, надо же! Таких растяп побольше бы! Да и вообще — раз такие умные, укомплектуйте штат по-человечески. Чтобы людям не приходилось пахать «за себя и за того парня.» А бакта, между прочим, совершенно нормальная. Снова эта дура даты перепутала.
Девушка все же решила промолчать. В данном случае спорить с Цаплей — себе дороже.

Пикетт унеслась, в коридоре раздался звук бьющегося стекла и бормотание. Не иначе, протаранила кого-то возле кофейного аппарата. Даром что пластиковые стаканчики опять закончились, и все ходят с чашками...
На экране замигал символ входящего сообщения: доктор Рено запоздало сообщал, что пациент относится к категории экс-военослужащих, и просил по возможности задокументировать фотографически наличие татуировок, наколок и прочих накожных орнаментов. Бакта сводила их начисто, приравнивая к повреждениям, а некоторые больные обижались и впоследствии требовали компенсации. Разумеется, в размере, совершенно несопоставимом с нанесённым уроном их художествам. При расценках за квадратный сантиметр приходилось быть дотошными.

Медсестра ответила, что распоряжение понято. Правда, перспектива прыгать вокруг сосуда с бактой с фотоаппаратом не вдохновляла. Но придется. Тем более, шеф просил «по возможности».
Татуировка оказалась всего одна — на правом плече. Надпись «ВДВ».
«И все?» — удивилась девушка. Ладно, тем меньше ей мороки.
Она занесла данные в компьютер.

Часа через три система сигнализировала о том, что состояние пациента близко к нормальному, жизнь вне опасности.
«Пора вытаскивать», — подумала медсестра.
Она немного поколдовала над пультом, вызвала дежурных. Через некоторое время спящего десантника перевезли в палату.
«Может быть, теперь только бакта-пластырем обойдется. Посмотрим, что скажет доктор…»

На самом интересном месте! 🥺😅

В каюте лейтенанта Дайка
(вечер)

Постепенно суматоха на корабле улеглась. Настолько, насколько это было возможно. Злосчастную картину Рембранта вернули обратно в каюту капитана. Воришки, вроде бы, не нанесли ей никаких повреждений. Дайк еще раз совершил обход, как следует пропесочив часовых. Если бы они действительно смотрели в оба, всякое ворье не шлялось бы толпами по кораблю, сказал он им.
На самом деле парни были не виноваты, и лейтенант это прекрасно знал. Но ему хотелось сбросить напряжение, хоть как-то переложить вину с себя на других. Гадкая привычка, но иногда она всплывала.
Викинги, которых встревожила стрельба и последующие визиты спасателей и береговой охраны, прислали гонца на лодке, интересуясь, не нужна ли их помощь. Когда они узнали, что тяжело ранило того удалого бойца, который так лихо сражался с боцманом во время их встречи, то были искренне расстроены и возмущены.
Некоторое время Дайк общался с ними, убеждая в том, что кровь, пролитая парнем, обязательно будет отомщена, но... не прямо сейчас. В конце концов, страсти немного утихли.
Завершив обход, лейтенант спустился в каюту. Это была бесконечная вахта, и все, что ему сейчас хотелось, чтобы капитан или штурман поскорее вернулись.
Дайк понял, что не успокоится, пока не ляжет. На десять минут можно. Он завалился в койку, глядя в потолок. Из окна доносился печальный голос козла Яши. Черт, а ведь если бы не животинка, эти гады уперли бы картину. Надо доложить капитану. К тому же... матрос Андреев получил ранение, защищая своего командира, что есть высшая степень доблести. Это надо отметить. И ранение... дай бог, выживет, тогда ему положена компенсация..
Дайк взял вахтенный журнал и, лежа в койке, принялся аккуратно записывать все, что произошло, сверяясь с часами. Потом Питт, конечно, раздует из мухи слона, накатает в своем журнале десять страниц, и мелким почерком. Дайк так не умел, так что все события уместились у него в один небольшой абзац.
Лейтенант грыз перо, пытаясь придумать наиболее емкую концовку. Что-то черное, громко мурча, прыгнуло ему на живот.
Дон Мигель. Еще один герой дня.
— Иди, иди, зараза, — позвал его Дайк, похлопав рукой по груди. — Напился крови сегодня, боец?
Кот послушно лег на указанное место, выпуская и втягивая когти. Морда у него была драная от постоянных сражений с трюмными крысами, но сейчас дико довольная. Зеленые глаза превратились в щелочки.
Он рокотал, ткнувшись лбом в лицо хозяина.
Дайк слегка отстранил его.
— Тихо, чудовище. Сиди смирно...
Дайк принялся рассеянно поглаживать его по спине и брюху, уставившись в журнал.
— Тебе сегодня в качестве награды лишняя пайка корма, — сказал он дону Мигелю, и кот разинул рот в безмолвном мяуканье. — И, смотри, ты попал в вахтенный журнал.
Дайк поставил точку в записи и улыбнулся.
— Может, капитан разрешит тебе по такому случаю входить в свою каюту? Будешь его картину охранять? У тебя это неплохо получается. И в любом случае ты приятнее козла...
Кот мурлыкнул, глядя на хозяина глазами, полными обожания.
— В любом случае, я скажу нашему штурману, что такого кота грешно гонять ногой под зад.
Дон Мигель зажмурился, явно соглашаясь с его словами.

Дайк все еще бормотал коту какие-то ласковые глупости, когда стук в дверь заставил его опомниться и вскочить с койки.
— Да? — сказал он ровным властным голосом.
Дон Мигель прыгнул на стол и залез в пакет с кормом. Он был малым самостоятельным.
В дверях показался Бенджамин.
— Господин лейтенант, тут кое-какие вещички остались от наших воров, — сказал он.
— А я думал, ребята с катера все забрали, — удивился Дайк.
Негр вошел в каюту и слегка смущенно протянул ему... нечто.
— Это те штуки, из-за которых мы их не видели, сэр, — сказал он. Сделал движение руками, и перед лейтенантом возникло два плаща, весьма невзрачных с виду. — Они упали изнанкой вниз, поэтому их не заметили. Но я потом, когда там порядок наводил, нашел наощупь.
— Молодец! — похвалил его Дайк, забирая диковинные плащи. — Правильно поступил, Бен!
Он тщательно свернул плащи в маленькие рулоны, так, чтобы их было видно, и положил в свой рундук. Потом, оглянувшись на Бенджамина, сказал, вспомнив кое о чем.
— Бен... сколько тебе лет?
Негр переступил с ноги на ногу. Этот вопрос явно был для него сложноват.
— Не знаю, сэр. Но капитан полагает, что пятнадцать. Кто я такой, чтобы с ним спорить?
Дайк кивнул. И посмотрел на негра, прищурившись.
— Бен, я хочу поучить тебя бою на абордажных саблях. Думаю, капитан будет не против. Ты как?
Стюард посмотрел на него, разинув рот и выпучив глаза. Он и мечтать не мог, что его захочет учить старший лейтенант!
— Да... конечно, да! — воскликнул он, наконец, и низко поклонился. — Я...
— Довольно, я понял, — оборвал его Дайк, который не любил пышных проявлений благодарности. — Тогда я поговорю с капитаном на эту тему. А ты пока готовься. И учти, спуску я тебе не дам.
Негр, едва сдерживая вопли радости, еще раз поклонился и убежал.
А Дайк, ухмыльнувшись, одернул одежду и пошел на шканцы, на очередную проверку...

***
Лейтенант Дайк закончил обход и уже возвращался в свою каюту. Внимание его привлек козел Яша, уныло бродящий по шкафуту. Кот дон Мигель бегал рядом с ним, то и дело пытаясь потереться о морду животного. Дайк слегка удивился такому проявлению симпатии. Его кот обычно был довольно угрюмым созданием. Это можно было понять — жизнь на корабле у него была полной всевозможных опасностей.
Козел тоскливо мекнул, глядя на далекий берег.
Дайк почесал подбородок, чувствуя себя неловко.
Потом, заметив Бенджамина, который старался маячить в поле видимости лейтенанта, поманил его к себе.
— Послушай, парень, хоть капитан и приказал эту зверюгу с корабля поутру выставить, думаю, в свете последних событий мы должны за ним присмотреть. Ты уж за ним последи, хорошо? Ну... чтобы он поел там... и не шатался без присмотра...
Негр кивнул.
— Будет сделано, господин лейтенант. Я его уже покормил. Но он не ест.
Дайк вздохнул.
— По хозяину тоскует, значится. Какая верная животинка. Ну, мы тут ничего не поделаем.
Он вспомнил про Васильпалыча и покачал головой.
— Надеюсь, парень выкарабкается. Хотя рана чертовски скверная. Да и крови потерял много. Надо бы его проведать, да вахта...
Он оборвал себя, облокотившись о планшир. Потом посмотрел на берег. Над бухтой медленно опускались сумерки. Он уже отвык, что так может быть. В Карибском море ночь наступала быстро — раз, и как будто выключали свет. А здесь можно было наблюдать закат во всем его великолепии: сейчас небо было алым, и отражалось в море. Феерическое зрелище

И! Собственно, про Отблески Этерны и прочую медвежуть.
Пока Дайк разбирался с козлами на корабле, а Блад с эльфами в их гавани (отдельная история!), Джереми Питт успел влипнуть в мощную передрягу и даже подраться из-за прекрасной дамы. За что его схватила полиция и вместе с конкурентом и соперником по имени Альранте кинула в зловещую тюрьму Тринадцатого участка.

Там они опять подрались, но на сей раз с заключенными. В результате полиция всех разнимала брандсбойнтами.

А вот дальше началось странное...

УЗНИКИ ТРИНАДЦАТОГО УЧАСТКА.

- Так, обезьяны! - проорал сержант, прогуливаясь вдоль решетчатых стен. - Мы могли бы надавать вам по шее прямо сейчас за тот бардак, что вы устроили. Но отложим это до утра. Но не думайте, ублюдки, что это потому что я добрый! Нет, я ленивый. И только.
Поэтому вы, уроды, будете лежать задницами кверху до утра. И если кто посмеет разинуть пасть, купание повторится! Вы будете лежать, рожами в собственное дерьмо, и не дай бог, я замечу, что кто-нибудь шелохнется. А если кто шелохнется, знаете, что я сделаю?
Он подошел к решетке, глядя на трясущегося чудика в перьях.
- Ляг рожей в пол, ты! Живо!
- Я... - всхлипнул парень.
Сержант не дал ему договорить и ткнул дубинкой через решетку. Вспыхнули искры, и парень визгливо заорал.
Сержант убрал дубинку и обвел камеры тяжелым взглядом.
- У кого еще вопросы?
Воцарилась мертвая тишина, только капала вода с решеток.
Питт лежал рядом с графом, стараясь не стучать зубами от холода.

* * *

Альранте уже не знал, что противнее – быть мокрым от крови, от воды или от того и другого сразу. Сейчас ему хотелось лишь одного: встать, взять сержанта за горло и размазать по решетке. Увы, увы. Даже если бы подвернулась такая возможность, граф не смог бы подняться даже под дулом пистолета. Дополнительная ирония заключалась в том, что он лежал именно так, как велели, точнее, как грохнулся: лицом вниз, выбросив руки вперед в момент падения. Выждав пару минут, он с трудом подтянул их, звеня наручниками, и подложил под голову. Холод металла применительно к голове был прекрасен. Весь остальной холод молодого человека категорически не устраивал, да вот сделать с этим он ничего не мог. Потихоньку начиналась трясучка, но не та, которая грозила простудой, а типично анвилловская – бессмысленная, беспощадная, абсолютно непонятной природы, и чем это грозило, тоже было неясно. Пока просто кидало то в жар, то в холод, от тела валил пар, и, насколько граф мог прочувствовать, на спине одежда довольно быстро подсыхала. Валяться при этом в луже было верхом тупости, но больше валяться негде. Еще бы, все камеры превратились в одну сплошную лужу! То ли плохо работали стоки, то ли их вообще тут не водилось.
Через несколько минут тело начало неметь, при этом выкрутасы с температурой продолжались. Все же заболеть Альранте не боялся, его больше заботило другое: каким образом отдирать себя от пола, если их заставят так пролежать хотя бы полчаса, не говоря уже о завтрашнем дне... и как не потерять сознание. Лишиться чувств в подобном месте – смерти подобно. И с этим оказалось тяжелее всего. Теперь, когда ярость схлынула, вернулись боль и усталость, и если концерт собственной паранойи на издерганных нервах еще можно было перебороть, физические силы изменили графу окончательно. Он так и не понял, когда отключился.


***
Питт был не против того, чтобы лежать ничком. Он совершенно не возражал против молчания, тем более, что челюсть адски болела после нанесенных в нее ударов. Холодный мокрый пол приятно холодил разбитое лицо.
Но уже через несколько минут штурман начал дрожать всем телом. Которое тоже болело и ныло, с каждой минутой все сильнее.
Какой же адский холод! Окочуриться можно...
Шевелиться Питт не осмеливался. Демонстрация последствий была весьма впечатляющей. И штурман верил, что сержант не блефовал. Ему явно доставляло радость причинять другим боль и мучения.
Пол камеры был грязным и вонючим. Лежать в затхлой луже - удовольствие еще то.
Питт поморщился. Странно, вроде бы полили их только что, а вода уже протухла.

Он не вытерпел и повернул голову направо, чтобы посмотреть, что происходит в камере.
Остальные узники лежали смирно. Слишком смирно. Кто-то даже похрапывал.
Питт поразился способности людей спать даже в столь ужасных условиях.
- Граф?.. - прохрипел он еле слышно, пытаясь разглядеть, что творится с Альранте. Он чувствовал, что тот трясется еще похлеще него, но что именно с ним происходит, не видел.
Альранте не ответил.
Зато Джереми услышал совсем другой голос. И это было совершенно неожиданно.
- Джерри, - о, этот акцент, эти интонации! - Что за балаган ты здесь устроил? Хватит валяться, нам пора!
Питт вздрогнул, как будто его тронули той жуткой дубинкой, и чуть приподнял голову, все еще не веря тому, что слышал.
- Питер?! - прохрипел он в изумлении.
- Он самый, - в голосе теперь чувствовалась усмешка. - Ну, долго ты еще будешь здесь прохлаждаться? Нам надо уходить да побыстрее, пока твои охранники спят.
Джереми приподнялся и обернулся. Мышцы отозвались пронзительной болью.
Блад действительно стоял около решетки, с улыбкой глядя на него.
- Но... как ты?.. здесь же заперто... - бормотал Джереми, не понимая, каким образом капитану удалось сюда попасть.
- Разве? - капитан дернул решетку, и Питт в полном потрясении увидел, что дверца открыта. - Тут все проржавело насквозь, дружище. С таким замком и ребенок бы справился.
Капитан опять усмехнулся.
- Идем.
Он протянул ему руку.
Питт встал, стуча зубами. Как же холодно. В камере было темно, только в крохотные окошки под потолком струился зеленоватый лунный свет. Длинные лучи падали на лицо Блада, отражались в глазах.
- Как ты меня нашел?
- Это было нетрудно. И сейчас совершенно неважно. Идем же!
Питт сделал шаг. Ноги еле слушались, онемев после долгого лежания на холодном полу.
- Погоди... граф... его нельзя здесь оставлять... И Жаклин... она тоже была с нами...
Блад остановился, глаза сверкнули в темноте.
- Лошадь не выдержит всех, Джереми.
- Лошадь?
Капитан вытянул руку, и Питт проследил за его жестом.
Он указывал на стену, покрытую темными неприятными пятнами. Наверное, еще не просохла после их купания.
- Ч-что... - прошептал Питт и осекся, увидев, что пятна двигаются, постепенно собираясь вместе.
- Там, - сказал Блад. - Идем же!
Питт оглянулся на камеру. Остальные узники продолжали лежать без движения.
Когда он снова посмотрел вперед, то ахнул, потому что на стене отчетливо проступал силуэт большой лошади. Пегой. Она … двигалась. Шагала.
- Но... - Питт попятился, почувствовав какое-то беспокойство.
- Я что, зря сюда тащился за тобой? - сказал Блад и взял лошадь под уздцы. Она качнула головой, тусклые темные глаза смотрели куда-то вдаль.
Питт видел, как капитан запрыгнул на пегую кобылу и поманил его.
- Иди же! Времени мало!
Джереми тряхнул головой и поспешил к нему...

Он по-прежнему валялся на полу камеры, только тусклые лампы под потолком не горели, отчего изуродованный толстыми решетками зал казался особенно зловещим. Гнетущая тишина давила на слух. Ни крика, ни стона... дыхания и то не слышно. Словно все разом исчезли или умерли. Почему именно так, Альранте не думал. Сны – они на то и сны, чтобы быть странными, а уж его сны и подавно. Граф рискнул пошевелиться. Как и ожидалось, избитое тело рвануло болью от пяток до ушей, глаза обожгло солью, с губ сорвался то ли мат, то ли просто крик. И тут окружающее пространство ожило, распавшись на отдельные шорохи и прочие ночные звуки. В частности, здесь появились голоса. Кто-то будто бы кого-то звал, но Альранте не разбирал ни слова. Ну и черт с ним, с этим голосом. Важно встать. Несмотря на адскую боль, звенящий в голове колокол, на то, что тело отказывается подчиняться. Чувство самосохранения повелевало сжаться в комок, ну или хотя бы просто лежать, как лежал, не двигаясь, не дергая, не тревожа полученные раны, но чувство опасности, которое всегда было сильнее, грызло изнутри, приказывая встать и встретиться лицом к лицу с тем, что бродило кругами здесь, в темноте. Оно пришло сюда с конкретной целью и теперь выжидало... охотилось?.. на кого?!
Альранте с усилием поднял голову и подтянул скованные руки еще ближе, так, чтобы можно было опереться сначала на локти, потом попытаться поднять себя чуть выше, потом еще чуть-чуть... Наконец удалось встать на четвереньки, но свершив сей подвиг, граф ощутил себя старой, разбитой, ни на что не годной клячей. Словно в насмешку, в ушах застучали копыта. Сначала далеко, медленно и лениво, но мало-помалу цокот приближался, уже можно было безошибочно определить, что лошадь хромает, то и дело сбиваясь с шага. Внутри что-то свернулось, подступая к горлу, и граф покорно выкашлял несколько кровавых сгустков, в темноте показавшихся совсем черными. Сгустки противно шмякнулись в воду, запахло гнилью.
Стук копыт становился все более назойливым. Меж тем никто из сокамерников не пошевелился, подтверждая, что все происходящее – мерзкое наваждение. Неудивительно, если вспомнить, сколько ударов за сегодняшний день приняла его бедовая голова. Которая опять начала вертеться, будто на ярмарочной карусели. Альранте застонал, едва не завалившись на бок, и поспешно сел, прижав кандалы к вискам. Под пятой точкой хлюпнуло. Заново осознав, что сидит в вонючей луже, граф мгновенно замерз. Ну и гадство! Нет, ему решительно не нравится этот сон. Пора просыпаться. Осталось только вспомнить – как.
Альранте прищурился, оглядывая странно изменившееся помещение. По стенам, решеткам, телам и лицам спящих скользили зеленоватые блики, расцветая не то пятнами плесени, не то глазами каких-то жутких тварей. Дверь в камеру почему-то оказалась открыта. Как это часто бывает во сне, граф ничуть не удивился. Открыто – значит, надо встать и идти. Или закрыть, в зависимости от ситуации. С силой зажмурившись, он досчитал до пяти и снова открыл глаза. Перед распахнутой дверью стоял Джереми Питт, бессмысленно таращась на толстую щербатую девочку лет семи с жутким лицом, а по стене, прямо напротив них, важно вышагивала пегая кобыла. Внезапно девчонка шустро вскочила на нее, а штурман тряхнул головой и решительно двинулся следом за ожившим кошмаром.
Если минуту назад граф едва ворочался, то сейчас его буквально подбросило.
- Джереми!!! – взвыл он не своим голосом. – Стоять!!!
Он не смог бы объяснить, что именно было перед ними, но смрадное дыхание дурной смерти было невыносимо.


* * *
Мануэль, старший и более опытный, первым учуял, что дело плохо. Ричард оставался в кабинете этого тупорылого начальника (как только терпения хватало его не сожрать?), Хуан время от времени проверял периметр, не теряя брата из виду. К омерзительным запахам коридоров добавился гнилостный, старый и древний, и хотя чутьём леопарды уступали волкам, не учуять ЭТО было невозможно. Наверное, даже люди не остались равнодушными. Впрочем, скорее всего, они к этой вонище привыкли и так. Маноло уже хотел отрядить младшего в кабинет, пока чего не стряслось, когда накатила холодная тень, вздыбившая коротко стриженые чёрные волосы Парда, и вдоль скверно крашеных стен прокатилось цоканье. И хихиканье. Из кабинета донёсся короткий взлай, и метки у всех троих обожгло. Затем жар сменился холодом, не менее обжигающим. Парды и волки плохо общались вдали друг от дружки, но тут не понадобилось перевода: шёл чей-то Белый Пушной Кирдык, а заденет он их самих или нет - дело десятое и...
Мануэль, получивший команду от Ричарда - брать брата и ломиться к месту заключения проклятущего графа, чтоб ему икалось на том свете лет через несколько, кинулся вдоль широкого коридора. Следом из кабинета выскочил Ричард, на ходу избавляясь от пальто и пиджака. В три прыжка догнал старшего. Оскалился. Сделал короткий жест. Маноло перестал жевать, но не притормозил. Присвистнуть мешала жвачка. Мадам разрешила полный оборот. Впрочем, все трое встали, не сговариваясь. Рубашка на Ричарде, стоявшем чуть впереди, сползла, распавшись на полусгнившие волоконца. Хуан утробно заворчал, ероша пятнистый мех. Старший Пард отбросил лапой ненужный ботинок. Лошадиная морда, взиравшая на них из стены, была омерзительной. Оборотни рассыпались полукругом.

- К-куда мы, Питер? - стуча зубами спросил Джереми, подойдя к лошади.
- Как куда? - весело откликнулся капитан, болтая ногами. - Домой! До-мой! Мой-мой! - он произнес это слово нараспев.
- Джереми!.. Стоять!!!
Вопль заставил Питта подскочить и обернуться.
Альранте смотрел на него, вытянув руку со скрюченными пальцами. Лицо его было искажено от страха, а в свете луны казалось совершенно зеленым.
- Лошадь нас всех не выдержит, - виновато сказал Питт. - Но мы вернемся за вами, граф. Ведь так, Питер?
Он обернулся к капитану и замер с открытым ртом. На кобыле сидела толстая девочка, безобразное белесое лицо было перекошено от ярости.
- Мой! Ты мой! - хрипло взвизнула она. - Моймоймоймоймой!
- Ты?! - Питт вспомнил ее. И попятился.
- Ты мой! Я выбрала! - орала толстая уродина, молотя ногами по бокам лошади. - Я могла выбрать другого! Все вы здесь мои!

* * *

Хвала небесам, теперь он тоже видел!
Чем, а точнее, кем прикинулось жуткое создание, чтобы убедить штурмана последовать за собой, граф не знал, но почти догадывался. Питер... кажется, так звали его капитана... господи, ну и страх!
Поняв, что обман не удался, девчонка яростно завопила и двинула на них свою мерзкую лошадь. Альранте схватил штурмана за рукав и дернул обратно в камеру. Руки тряслись, пальцы не разгибались – то ли судорога, то ли повыбил все к чертям собачьим во время драки. С каждым новым визгом гнилостная вонь вокруг, казалось, становилась гуще, еще чуть-чуть – и им будет нечем дышать.
- Что это за тварь?! – прохрипел граф, пятясь и продолжая тащить Джереми за собой. – Откуда вылезла и почему пришла именно к тебе?!
На секунду представив, кем могло обернуться чудовище, явись оно к нему, Альранте едва не свалился в обморок.


* * *

- Не убежишь... от меня не убежишь... - нараспев говорил жуткий ребенок, и зеленоватые лучи играли на ее короне. - Мой-мой-мой, телом и душой, уведу-заманю! Ты меченый, и ты все равно придешь, когда позову! Трик-трак, был дурак! Был да сплыл, след простыл!
Питт стоял на месте, завороженный бессмысленными словами девочки.
- Сегодня не уйдешь, завтра сам прибежишь! - сказала она, оскалив щербатый рот. - Холод-голод душу вытянет, соки выпьет, жизнь не мила будет. Присохнешь-сдохнешь.
Кобыла шагнула вперед, качнув головой.
- Пойдешь со мной - будешь король.
Слово за слово, дело за дело. Тело за тело.

- Н-нет... - Питт поразился, каким слабым и дрожащим был его голос.

- Отвлекай, - коротко рыкнул Рич Хуану на люпарго, и двинулся вперёд.
- Он внутри, - коверкая звуки короткой кошачьей глоткой, ответил Хуан, скользнув вперёд. Оба леопарда зашипели. Вонь стала почти непереносима. Метки продолжали гореть. Маноло, прикрывая бок волку, двинулся слева, а младший с воющим воплем атаковал, немилосердно хлеща себя по бокам длинным хвостом и метя в лошадь сзади. Эта Мерзость загораживала вход. Как раз за ней, судя по звукам и запахам, оставался тот человек, который был им нужен. Остальные люди лежали ничком, тяжело сопя в грязной воде. Кто-то мучительно взвизгивал.

***


Слушая жуткие бредни, Альранте несколько раз подряд перекрестился. Левой рукой в обратную сторону. Девчонка только смеялась, продолжая скакать вокруг них, распевая свои считалочки, а пегая лошадь все так же наматывала круги по стенам да качала головой. Штурман, как видно, не представлял, с чем имеет дело, потому как ответа на свой вопрос граф не дождался.
В ушах шелестел навязчивый шепот: "Ты же так хотел избавиться от него... и сейчас самый подходящий момент... тебе даже не нужно ничего делать... не нужно убивать... просто отойди и не мешай..." Горло сдавило, Альранте рванул ворот. Он и так уже осознал, что девчонка явилась не за ним, а именно за Джереми, но легче не становилось, напротив, ужас достиг апогея. Отойти и не мешать? И бросить штурмана на съедение вот этому?! Такую смерть не заслуживает даже самый заклятый враг. А Джереми, как ни крути, помог ему уцелеть в этом вертепе.
Стены камеры стремительно надвинулись на них, сминая беспробудно спящих людей, черно-зеленые пятна замелькали перед глазами, все закачалось и поплыло. Только не потеряться, только не заблудиться в этом кошмаре! Черт подери, должен же здесь быть какой-то выход! Но единственным выходом была проржавевшая до основания дверь камеры... которую перекрывала пегая лошадь. Всякий раз, стоило лишь покоситься в ту сторону, крутобокая животина оказывалась там, даже если до этого мелькала на потолке или еще где-нибудь.
Альранте выступил на шаг вперед и одновременно со штурманом крикнул:
- Нет! С тобой он никуда не пойдет!
Голос предательски сорвался на фальцет, но тут девчонка издала очередной истошный визг, затопала ногами и разразилась площадной руганью. Отрешенный взгляд пегой кобылы изменился. Она пристально посмотрела на графа и неспешно, вразвалочку зашагала к нему. В ее движениях не было угрозы, только мутный глаз под свисающей челкой не предвещал ничего хорошего.
- Ой... мама... – просипел Альранте, внезапно почувствовав себя совсем маленьким и беззащитным.
Ужас бился в груди, словно птица в клетке, ноги подкашивались, левая рука повисла плетью, будто разбитая внезапным параличом. Твою мать... это же просто лошадь! Пусть из кошмара, но не какая-то там каракатица, а всего лишь лошадь! С чего так тошно?!
Сердце пропустило удар и по пальцам стрельнуло знакомой искрой. Только что абсолютно мертвая, бесполезная рука взметнулась в защитном движении, меж пальцев бился белый лепесток. Альранте чуть плотнее сжал обжигающее чудо, и оно превратилось в шарик, а когда ладонь раскрылась, вспыхнуло ядовито-зеленым светом, почти таким же, что плясал на стенах тюрьмы.
- Изыди!!! – заорал граф. Ничего другого в голову не пришло, вот хоть тресни.
Шар сорвался с руки, заливая камеры зеленью, слепя глаза, и Альранте запоздало дернул штурмана вниз:
- Пригнись!!!
В ту же секунду грохнуло.


* * *

Штурман-штурман, выходи
Свое имя назови
Кто со мной - тот герой
Штурман будет мой король! - пропела мерзкая девчонка, высунув язык.

Питт замер, дрожа всем телом. Больше всего ему хотелось удрать отсюда, но ноги были как будто чужие.
Его как будто подталкивала к лошади и девчонке невидимая властная рука.
Всё, на что хватило сил, это просто стоять.

А потом он увидел...
Это было трудно описать...
“Это мне просто снится” - сказал себе Джереми и улыбнулся.
На стене, позади пегой кобылы и девчонки снова проступили мелкие пятна. Они шевелились, собираясь вместе. И образовали новый рисунок. На сей раз это была морда леопарда. Оскаленная. Постепенно морда вытягивалась, за ней - шея и плечи, когтистые лапы.
Питту показалось, что фреска дергается, щелкая зубами.
Когти царапнули каменный пол.
А потом воздух сотряс утробный рык.
Пегая кобыла вздрогнула и впервые подала признаки жизни. Уши ее шевельнулись, тусклые глаза расширились.
Девчонка оборвала свой дурацкий смех и обернулась.

- Пригнись!! - услышал Джереми, а потом кто-то рванул его вниз, ухватившись за рукав.
Питт упал, совершенно без сил, а над головой раздался оглушительный грохот и яркая вспышка.
И все это слилось с рыком и визгом девчонки...

Хуан, высунувшийся справа, в стремительном рывке полоснул омерзительную помеху и отскочил, не переставая вопить. Хвост хлестал его по бокам, а сам Пард метался, меняя положение, и не сводя глаз с двери. Брат с волком должны были выцарапать из камеры этого человека. Внезапно внутри кто-то заорал, и сверкнула яркая вспышка. Посыпались обломки. Инстинктивно звери пригнулись - но волной задело и раскидало всех, и прошло несколько мгновений, прежде чем вернулись зрение и слух. Мануэль, шипя, прижимал уши - он прикрывал Рича, и почти все обломки достались ему. Помотав головой, младший ринулся в проём. Волк, почти невредимый, оттирал лежавшего на полу человека в сторону. От другого. Коротким движением морды перевернул его на спину - жив. Этого достаточно. Из дыры в стене тянуло сквозняком, сыростью и крысиным помётом. Ричард коротко кашлянул. Оборотни собрались в полумесяц, и Маноло примерился взять человека на плечо.
- Аккуратно! - рявкнул Рич, напомнив, что лишние хлопоты им не надобны. Он понятия не имел, зачем Лилиане этот человек, но вряд ли мадам понадобится, если его поневоле и без ведома сделают одним из них.

***
Взрыв в замкнутом пространстве – то еще веселье. Благо хоть стену разворотило, приток свежего воздуха явно не помешает. Альранте приподнялся на локте, блуждающим взглядом оценил результаты учиненного им безобразия и шлепнулся обратно. На сердце сделалось легко и пусто. Лошадь и мерзкая девчонка ушли, пропали. Силы окончательно иссякли, нос добросовестно хлюпал кровью, где-то далеко звонил колокол, возвещавший о скором завершении кошмара. Сейчас он проснется. Не может не проснуться. Так всегда и бывает: сначала во сне ты слышишь колокол, а затем просыпаешься на много часов раньше, чем собирался, и все потому, что зачитался и улегся в кровать незадолго до утренней мессы. Здесь тоже повсюду церкви и монастыри, ничего удивительного. Сейчас он проснется... не в самом приятном обществе, увы, но лучше с ними, чем с порождениями ночи. Сейчас... еще немного... вот уже кто-то трясет за плечо. Штурман?..
Граф приоткрыл один глаз и узрел прямо над собой волчью морду. И еще чью-то. Морды были с клыками, тихонько ворчали, жарко дышали и капали слюной. Ну совсем хорошо. Уплывая за границы сознания, Альранте почувствовал, как его поднимают и куда-то тащат. Что ж, пусть тащат. В конце концов, он не обязан бить ноги по этим мерзким серым коридорам. Лишь бы только не роняли.

* * *
Джереми Питт вздрогнул. Наваждение исчезло, равно как и странный паралич, мешавший двигаться нормально.
Что тут произошло?!
В воздухе пахло гарью и гнилью. Несмотря на адский шум, который они тут устроили, ни один из заключенных даже не пошевелился.
Впрочем, одно исключение было.
Питт увидел, как тело Альранте волокут в образовавшийся провал три омерзительного вида твари. Из-за дыма и пыли он не мог видеть все ясно.
- Граф! - вскрикнул штурман и ринулся к нему. Вцепился в ноги, пнув ближайшего к нему зверя. Это оказался огромный волк.
Над ухом штурмана раздался глухой рык. Повернув голову, он столкнулся нос к носу с мордой леопарда. Той самой, из кошмара. Только вполне реальной, не нарисованной.
Питт вскрикнул, отшатнувшись, но графа не отпустил...
Леопард продолжал скалиться, и штурман замахнулся на него цепью своих наручников.
- А ну, кыш! Оставь его, зверюга!
Хуан отреагировал коротким ударом лапы, молниеносно и хлёстко, сбив начатый замах и заставив человека "клюнуть" вниз. Один из когтей зацепился за металлическое ушко браслета, пропахав по запястью глубокую борозду.
- Не возись! - рявкнул Ричард уже у выхода, - Что там? -
Раздражённый леопард свился в тугую пружину и ударил задними лапами - так делает недовольная кошка, зацепившаяся о ковёр. Кровь из рассечённой руки, грязь и приложенное усилие сделали своё дело: правая часть наручников слетела, попутно снова ободрав кожу, а обе задние лапы ударили человека в грудь, отбрасывая к зияющему пролому в тюремной стене. Хуан вскочил и бросился за остальными, мельком оглянувшись через плечо.
Джереми вскрикнул от боли, обжегшей руку, когда леопард ударил его лапой. Еще удар, и штурман кувырком полетел на землю, звякнул металл, ударившись о раскрошенные камни. Падение прямо на обломки...
На мгновение потемнело в глазах, а когда Питт снова их открыл, трое тварей уже скрылись из виду, утащив с собой Альранте.
Джереми заставил себя быстро перевернуться и на корточках пополз следом. Голова болела, из глубоких царапин на руке текла кровь. Он полз, упрямо, не останавливаясь, а наручник, висевший теперь только на одной руке, зловеще позвякивал в странной тревожной тишине, опустившейся вокруг...

А вот собственно отрывок из первой встречи Джереми и Пегой кобылы. Это случилось на день раньше...


***
Джереми Питт зябко поежился, почувствовав, как холодный ветер опять принялся пробирать до костей. Кромешная тьма постепенно рассеялась, из-за облаков выглянула луна. Только свет был какой-то тусклый и неприятный. Экипаж двигался чертовски медленно, и штурман, не выдержав, пошел навстречу. Цокот копыт становился все громче, но возница (или всадник?) явно никуда не спешил.
- Эй! - позвал Питт, вглядываясь в темноту. К холоду теперь прибавилась еще и сырость. Из придорожного леса полз низкий туман. Свет луны придал ему зеленоватый оттенок.
- Эгегей! - еще раз выкрикнул штурман.
Из тумана появилась неясная бледная тень. Лошадь. Сначала она показалась штурману белой, но потом он заметил неровные рыжеватые пятна, разбросаные по телу. Животное медленно шагало посреди дороги, низко опустив голову. Глаза были прикрыты. Неужели спит на ходу?
Цокот копыт был неровным, как будто лошадь потеряла подкову. Или была хромой.
Питт почувствовал разочарование. На такой сонной кляче далеко не уедешь.
Он заметил, что верхом на пегой сидела маленькая девочка, толстая и уродливая. Что она делает здесь, на дороге, в столь поздний час?
Лошадь поравнялась с Питтом, не сбавляя шага.
- Эй! - позвал он снова, удивившись. - Привет!
Кобыла подала признаки жизни и качнула головой. Глаза у нее были тусклые, темные и запавшие.
Туман уже заполонил дорогу, и Питт откровенно стучал зубами от холода и сырости. Сквозь пелену лицо девочки отливало зеленью.
Девочка раскачивала толстыми босыми ногами, поглядев на него искоса. Как она не мерзнет в тоненькой ночной рубашке?
Рубашке?
Джереми ничего не понимал. Более странной всадницы он еще не видел.
- Таким маленьким девочкам не стоит ездить в одиночку по ночам, - сказал он, пытаясь улыбнуться.
- Я- королева, мне все можно! - заявила девочка, улыбнувшись в ответ. Лучше бы она этого не делала. Рот у нее был большой и щербатый. - Ты заблудился?
Питт покачал головой.
- Нет, но мне нужно в город.
Теперь он увидел, что голову девочки и впрямь венчает корона.
- Тогда нам по пути, - ответила щербатая толстушка. - Иди ко мне! Я сделаю тебя своим королем!
Кобыла снова качнула головой, фыркнув.
- Н-нет, спасибо, - Питт шагнул назад. - Я лучше подожду более быстрый транспорт...
- А я приказываю! - неожиданно крикнула девочка и шлепнула широкие бока толстыми ножками. - Я - королева, мне нельзя перечить! - голос у девчонки тоже был не сахарный. Как будто несмазанное мельничное колесо скрипело. Или мартовские кошки орали.
- Хорошо... я немного проедусь с тобой... хотя бы до более оживленного места.
Он шагнул к кобыле, чувствуя, как трясется все больше.
- Живее, дурак! - прикрикнула маленькая грубиянка, похлопав кобылу по пегому крупу. - Садись сзади!
- Слушаюсь и повинуюсь, о, королева! - ответил Питт с кривой улыбкой.
Что за ночь, и что за странная компания!
Девочка продолжала раскачивать ногами и что-то бормотать под нос.
- Ты принц? - спросила она неожиданно.
- Нет, я штурман, - ответил Джереми.
- Ну и дурак! - опять принялась обзываться девчонка.
- Мне бы только чуть побыстрее, - попросил он, положив руки на спину лошади. На мгновение ему показалось, что рыжие пятна на крупе двигаются. Он моргнул и потряс головой. Наверное, это из-за тумана и луны.
- Не опоздаешь, - хихикнула девочка.

- Цилла! - раздался из тумана сердитый мужской голос. - Немедленно назад! У нас другое более важное дело!
- Отстань, дурак! - взвизгнула толстушка, - Мне этот понравился! Хочу этого в короли!
- Ну, доченька, ну заинька, ты же знаешь, что я тебе уже обещал настоящего короля, гораздо лучше этого оборванца.
- А я хочу этого! - и щербатая взмахнула пухлым кулачком. - Хочу-хочу-хочу, паааапка, дай этого забраааать!
- Тот тоже хороший, я врать не буду...
- Я уже передумала, этот будет! - девчонка была упрямой. Раскосые глазки-щелочки уставились на Питта. - Садись же, дурень!
Питт вздрогнул и шагнул еще ближе, намереваясь подпрыгнуть.
И тут со стороны дороги донеслись громкие мужские голоса, орущие какую-то разудалую песню.
Штурман оглянулся и увидел трех всадников, вынырнувших из тумана.
Когда он повернулся обратно к девочке, той и след простыл.
Дорога была пустой, а пегая кобыла и ее всадница как будто растворились в тумане.
- Эээ, - протянул штурман, ничего не понимая.

Что-то ткнулось в плечо штурмана, и он не выдержал, с воплем развернулся. На мгновение ему показалось...
Питт заставил себя замолчать, почувствовав,как на лбу выступил холодный пот.
"Русалок на суше не бывает", - подумал он, глядя на ухмыляющегося товарища Бэзила. Да и сам Андреев стоял рядом. Заросший, как черт, но вполне узнаваемый.
- Лис?.. - пробормотал Джереми, пытаясь вспомнить, как звали парня. - Вы уже вернулись?
Его трясло все больше. Прямо как вчера, когда их с капитаном из воды вытащили.
Господи, неужели опять? А Жаклин? Опять морок? Или же он действительно ее видел?
- А девочка где? На такой пегой кобыле? Только что тут была?

- Да шо тут ездить - до Биннори и обратно. - улыбался Лис. Впрочем, когда он услышал вопрос Джереми Питта, улыбка сразу слетела с его лица.
- Девочка на пегой кобыле? - Лисиченко и Камдил спешились. - Васька, не сиди пнём, слезай и подержи лошадей. - Лис, пошарив в мешке, извлёк оттуда фонарь и посветил на землю.
Андреев сделал так, как просил Сергей.
- Вальдар, ты только погляди, кто сюда пожаловал! - Лисиченко, обнаружив в дорожной пыли следы. Андреев тоже присмотрелся.
- Это что, одноногая лошадь? - спросил десантник.
- А ты только эту странность заметил? - вопросом на вопрос ответил Вальдар.
- Твоюдушумать! - выругался Андреев, приглядевшись ещё внимательнее. На следе от подкованной ноги не было гвоздей.
- Пойдёмте отсюда все, быстро. - скомандовал Камдил, увлекая за собой Джереми Питта, которого трясло, словно в лихорадке, Васильпалыча и Лисиченко.

- Она точно тут была, кобыла эта... - бормотал Питт, как завороженный, уставившись на след одинокой подковы. - И девочка... такая неприятная, все время обзывалась...
Его схватили под руку и куда-то потащили. Сначала он послушно шел, а потом, немного очнувшись, стал упираться.
- Ребята, вы уж извините, но мне в город надо. Срочно, - взмолился он. Кого он видел, в том экипаже? Наваждение, порожденное тоской и чувством вины? Или Жаклин? Он не найдет покоя, пока это не выяснит. Надо было сразу догадаться зайти в "Райский уголок". Что ж он такой тугодум?
- В том-то и дело, что она действительно тут была, вам не показалось. - объяснял Камдил, ведя свою лошадь в поводу. Лисиченко протянул Питту бутыль с виски.
- Вот, глотните. Полегче станет.
Рядом поспевал Андреев. Он ничего не понимал.
Джереми Питт что-то бормотал про город, и даже стал упираться.
- Ну шо за спешка на ночь глядя? - спросил Лис.
- Ладно, мы дадим вам лошадь, и я с вами поеду. - принял решение Вальдар. - Лис, отвезёшь Василия, хорошо? Сейчас в одиночку лучше не ходить.
От того, что наличие пегой кобылы подтвердили другие, штурману почему-то легче не стало. А вот глоток виски действительно был кстати. Джереми взял бутыль и поблагодарил Лисиченко.
Озноб стал не таким сильным.
Штурман посмотрел на небо и луну. Она была обычной, желтой.
Что за чертовщина тут творится?!
"Расспрошу по дороге, - решил Питт. - А сейчас главное - догнать тот экипаж".
Он вскочил в седло, разбирая поводья.
- На самом деле, я и один могу доехать... пробормотал он, поворачивая коня в сторону города. - Вы ведь только что с дороги, устали, наверное... И вам по пути не встречалась повозка... с такой серой лошадью?

- Вы, конечно, доедете один, но я отправлюсь с вами. - Камдил уже был в седле. - Мне ведь тоже в город нужно.
У Лисиченко и Андреева осталась одна лошадь на двоих.
- А мы с тобой пойдём ловить упыря! - заржал Сергей. К нему мало-помалу возвращалось обычное расположение духа.
- Ну да, на корабль я и так опоздал на двое суток, а то и больше, и теперь уже всё равно. - подхватил шутку Васильпалыч.
До отправившихся в дорогу Питта и Вальдара донеслась песня про коня, наскоро переделанная в "Мы с тобой пойдём ловить упыря."
Питт пришпорил своего коня, свернув поближе к обочине, где было не так жестко. Пальцы все еще слишком окоченели, повод скользил, но он не обращал на это внимание. Быть может, Жаклин еще не успела отъехать далеко, и они ее догонят? В конце концов, лошадь в той повозке выглядела неказисто.
- Слушай, а чего Бэзил говорит про опоздание? - спросил он у скачущего рядом Камдила. - Ему срок был до утра, у него еще целая ночь в запасе...
Луна висела прямо над ними, огромная и яркая, заливая дорогу серебристым светом. И по ней ползли длинные тени...
Копыта звонко стучали, совсем не так, как у пегой кобылы.
Джереми мотнул головой, стараясь отогнать недавний кошмар.
Питт подавленно замолчал, услышав о том, что парни повозку не видели. Неужели действительно еще один морок? Он сходит с ума? Или этот мир безумен?
Но про пегую кобылу они явно что-то знают. Джереми хотел расспросить спутника более дотошно, но не стал. Почему-то сейчас и здесь это показалось ему... неуместным. Луна висела над головой, туман давно рассеялся. От быстрой езды и выпитого виски кровь прилила к щекам.
Впереди показались огни города. Грунтовая дорога превратилась в брусчатку,и Джереми перевел своего коня с галопа на рысь.
- Как вы съездили? - спросил он у Камдила. - Надеюсь, удачно? Бэзилу бы утром все-таки на "Арабеллу" явиться. А то наш боцман уже плетку замочил...
- Лис его прямо сейчас и доставит. - улыбнулся Камдил. - Про упыря у него просто шуточки такие. Так что будет ваш Андреев на корабле даже раньше срока. И плётка боцману не понадобится.
Лошадей перевели на рысь - дорога превратилась в брусчатку.
- Удачно ли мы съездили... пожалуй, да. Ну, то есть арфу на свадебный пир мы привезли и младшая сестра поведала о том, что совершила старшая.
"А по-хорошему, сэру Уильяму за всё ответ бы держать." - подумал Вальдар.
"А вот я, наверное, не успею вернуться, - подумал штурман с досадой. - И неизвестно еще, что ждет меня дальше. Как-то все сегодня незаладилось... И девчонка эта мерзкая..."
Камдил что-то говорил, а перед глазами Питта все стояла щербатая улыбка и раскосые глазки.
А потом стало еще хуже,потому что вспомнилась вчерашняя русалка,бледная и холодная, с пустым жадным взором...
- Значит, утопленница эта нас больше навещать не станет? - спросил он напряженным голосом.
Лошадь видимо почувствовала его настроение и шарахнулась от какой-то тени, причудливо извивающейся на земле.
Питт едва не шлепнулся, настолько это было неожиданно.
Но, как ни странно, встряска помогла придти в себя и прогнала мысли о русалках и пегих кобылах.

Питт натянул поводья, остановив лошадь. Посмотрел внимательно на Камдила.
- Так что же это за тварь такая? - спросил он ровным голосом. - Девочка вроде совсем маленькая была. Страшненькая и невоспитанная, но разве она может что-нибудь сделать? А лошадь вообще вела себя смирно...
Он говорил, а сам чувствовал, как сердце снова забилось в тревоге. И по спине пробежал холодок.
- Ну, эта тварь - из вида Ночных кобыл. - ответил Вальдар. - Если точнее - Кладбищенская кобыла. Тот, кого она увезёт, становится мертвяком. А девчонка та - королева, и может забрать с собой живого, который ей приглянулся. Уж и не знаю, чего они к вам полезли. Но от них нужно держаться подальше.
- Ясненько... - ровным голосом ответил Джереми, хотя на самом деле ничего ему ясно не было. Разве что то,что он опять влип в какую-то гадкую историю. - Правда, если честно, это я к ним полез, а не они. Впредь буду умнее...
Он тронул лошадь каблуками, и добавил, посмотрев на Камдила:
- И все же я лучше дальше один поеду. Главное, что предупрежден. А это, как говаривал мой друг, всё равно что вооружен.