Два паладина (джен)

Эддард Старк был человеком несентиментальным и по-северному суровым и не любил жалости и нытья. Но сейчас ему было жалко всех: жалко Арью, которая три дня скиталась неизвестно где из-за этого чертова принца, жалко Сансу, которая оплакивала свою волчицу, и даже жалко короля, которому досталась такая дурная семья.

— Что ты за мной тащишься? — сердито сказал Эддард Илину Пэйну, который шествовал вслед за ним к месту казни волчицы, словно не мог доверить королевскому деснице такую сложную работу.

— Муму, — ответил Илин Пэйн, потому что более подробный ответ безъязыкому дать сложно.

«Муму, — проворчал про себя Эддард, присаживаясь рядом с волчицей и снимая ее с цепи. — Вот утопить бы тебя в пруду, чмо болотное. А все эта Ланнистерша, «может, это какой-нибудь подвох?»»

Эддард взглянул на огромный дом на колесах, который королева почему-то называла каретой, на саму королеву, стоявшую на пороге, потом перевел взгляд на волчицу Сансы, доверчиво смотревшую на него своими еще детскими глазами и вдруг оглушительно засвистал, пронзительно и с переливами.

Сэр Илин Пэйн вздрогнул и выронил меч. По всему лагерю, раскинувшемуся под стенами вокруг замка сэра Далли, заржали лошади, а некоторые из них сорвались и заметались между палатками. Леди сначала прижалась к земле, потом прыснула в сторону, а потом понеслась по лагерю, увеличивая панику и суматоху.

— Ыыыыы! — расстроенно сказал Илин Пэйн, с укоризной глядя на Эддарда.

Вместо Эддарда Илину Пэйну ответил многоголосый волчий вой, и стая волков, предводительствуемая большой молодой волчицей, ворвалась в лагерь, живо напомнив Эддарду давно ушедшее детство и как молодой Роберт Баратеон, любивший лошадей, в первый раз решил занять место табунщика.

Вокруг Эддарда тем временем творилось столпотворение. Половина палаток уже была опрокинута взбесившимися лошадьми, королева, порвав юбку, бросилась в карету и, судя по звуку, баррикадировалась там комодом, дружинники Эддарда с хохотом наблюдали за суматохой, потому что волчицы не трогали своих, предпочитая людей с гербом Ланнистеров, а над лагерем, перекрывая все звуки, несся густой низкий рев, прерывающийся довольным уханьем. Эддард убрал Лед в ножны на спине, залихватски отбросил назад волосы и пошел обратно в замок.

— Ох, — в последний раз вздохнул стоящий на стене король, одной рукой держась за живот, а второй утирая слезы. — Я знал, Нед, что, когда ты приедешь, будет весело. Но не знал, что настолько.

Под стеной тем временем сэр Илин совершил красивый прыжок на метр в высоту без разбега и забрался на крышу повозки, преследуемый волками.

— Неплохой, неплохой результат для палача, — прокомментировал Эддард.

— Ох, — еще раз выдохнул Роберт, не в силах уже смеяться, но по-прежнему колыхаясь своим обширным чревом. — А ты еще говорил, волчица у тебя ласковая. Может, сына моего твоей дочери все же не отдавать? Может, она у тебя тоже такая же ласковая?

Под стеной Леди вдумчиво таскала за ноги одного из солдат Ланнистеров — схватив его за обе штанины, она протаскивала его вниз лицом по довольно широкой луже, разворачивалась и тащила в другую сторону. Эддард начал было беспокоиться о том, что отряд короля состоит из франтов и недотыкомок, но с некоторым облегчением заметил, что наиболее толковые солдаты уже седлают боевых коней и строятся в боевой порядок. Эддард свистнул еще раз, и волки быстро рассыпались в стороны.

— Слушай, а вот какая идея, — сказал король, который, отсмеявшись, даже помолодел. — Давай Джоффа моего на Арье женим. Парню нужна твердая рука. Он у меня ничего, Нед, но только слабохарактерный.

— Точно, слабохарактерный, — подтвердил Эддард. — Сам нарвался на грубость, а на волчицу свалил.

При упоминании о волчице король еще раз хохотнул, и мысль его в очередной раз перескочила на новый предмет.

— Сегодня мы с тобой едем по бабам, — объявил король. — И не возражай, после твоих волчьих забегов у меня никакой половой жизни не будет. Видал, как моя в телегу свою сиганула?

— Кажется, баррикадировалась комодом, — подтвердил Эддард и снова почувствовал, что при виде довольной бородатой морды старинного друга в нем просыпаются давно задремавшие черти. — Но можно залезть в окно.

— Верно! — восхищенно воскликнул король. — Ты и подсадишь. А не пустит меня — вой волком, да пострашней!

Королева не пустила короля к себе, и Эддард своим воем устроил в лагере еще один беспорядок, на этот раз небольшой. Вдобавок король застрял в окне, и его пришлось тащить обратно за ноги, и к тому же Эддард убедился, что Роберт не умеет выть волком — застряв в окне, он попытался, но вышло у него плохо. Поэтому по дороге в кабак Эддард учил короля выть волком, хотя сначала думал разубедить его насчет засылки убийц к Дейнерис.

— Сегодня я буду кутить, — объявил король, спешиваясь у местного кабака. — Весело, беззаботно, со всякими безобидными выходками. Приготовь мне каких-нибудь межевых рыцарей — я их буду сегодня бить. И скажи крестьянам, чтобы убрали хлеб из овина — я подожгу овин.

Эддард был справедливым и рачительным лордом, и в другой ситуации не одобрил бы битье ни в чем не повинных рыцарей и поджог овина, но пробудившиеся в душе чертята снова подали ему необычную идею.

— Парень, — распорядился Эддард, незаметно для короля подозвав к себе одного из кабацких конюхов. — Вот тебе золотой, скачи к замку. Найдешь там большущую повозку и командиру со львом на доспехах скажешь, что около этого кабака видели огромную волчицу.

В лагерь Эддард вернулся нетрезвый и помятый. Король спьяну действительно принял солдат Ланнистеров за требуемых межевых рыцарей, выскочил на крыльцо расхристанный и веселый, размахивая длинной лавкой над головой, и с первого же удара повалил лавкой в грязь четверых. Эддард, вспомнив о молодых хулиганских денечках, посоветовал перед тем королю биться молча, чтобы его не узнали по голосу и не стали поддаваться, и чуть было об этом не пожалел, когда оказалось, что солдат на поимку волчицы, наведшей в лагере такого шухера, вышло не менее дюжины. Эддард крепко выругал себя за мальчишество и дурацкие идеи, повернул меч плашмя и бросился своему другу на выручку.

— Ты меня так больше не пугай, — сказал ему Роберт уже в лагере, имея в виду эпизод на дворе, когда копейщик Ланнистеров чуть было не проткнул Эддарду бедро подлым ударом сзади, но в темноте промазал, всунул Эддарду копье между ног и был за такую непристойность Эддардом жестоко бит. — Помнишь же, как нас с тобой еще Аррен в юности учил: против копейщиков главное не останавливаться, так-то они неуклюжие. Вон, как он говаривал, у Ланнистеров солдаты все время таскаются со своими жердями… интересно, кстати, а кого это мы сегодня отмутузили?

Эддард не раскрыл королю своей затеи, чтобы в будущем была возможность соврать, что вышли обознатушки и что затребованные королем для битья межевые рыцари несколько замешкались. «Если дойдет до разборок, — подумал Эддард, в котором выпивка пробудила черты его пращура Брандона Корабельщика, за хитроумность прозванного Улиссом, — если дойдет до разборок, обязательно замечу, до чего доводит охота на волчиц».

Самому Эддарду охотиться на волчиц не пришлось, потому что Джори встретил его во главе караула у его шатра и сообщил ему довольным заговорщицким шепотом, что обе волчицы внутри. Эддард спросил было воды, чтобы умыться и не пугать дочерей своим диким видом, но, осмотрев при свете факела свою грязную и изорванную одежду, решил, что черного кобеля не отмоешь добела, махнул рукой и шагнул в шатер.

Обе волчицы действительно лежали рядышком неподалеку у входа, а дочери Эддарда сидели на своих кроватях: Санса обеспокоенная и надувшаяся, а Арья лукавая и счастливая. Из-под кровати Арьи торчал грязный мужской сапог.

«Рановато она что-то», — подумал Эддард с хмельным добродушием и опять почувствовал, что на него находит молодой хулиганский стих.

— Ланнистеры идут! — громким шепотом возвестил Эддард, кровать Арьи подпрыгнула вверх, сама Арья полетела с нее вверх тормашками, а Эддард быстрым движением словил за шиворот сына мясника.

— Папа! — возмущенно вскрикнула Санса, которую всегда расстраивал беспорядок, попрание приличий и прочие неприятности, на которые богат дом, полный пацанов.

Мика в руках Эддарда от этого возгласа сразу вздохнул спокойнее, прекратил вырываться и принял добропорядочный вид.

— Вперед тебе наука, — заметил Эддард, довольный произведенным эффектом. — Мал еще по девичьим спальням шастать.

— Я вас искал, милорд, — смиренно начал Мика, а Санса изобразила благородное возмущение.

— Под кроватью, — тут же уточнил Эддард, и Арья рассмеялась, выбираясь из своей перевернутой постели.

— Будем прятать тебя пока, — вздохнул Эддард, ловя счастливый взгляд младшей дочки. — А ты, Санса, не кривись. Лучше выбирай, королева тебе важнее или твоя волчица.

— Я, конечно, волчицу выбираю, — заявила Арья, хотя ее никто не спрашивал. — Я Нимерию свою давно знаю, а королеву вашу всего пару раз видела.

— Ну ты-то конечно, — с улыбкой согласился Эддард.

— Я тоже Леди никому не отдам! — вдруг решительно крикнула Санса, и Эддард почувствовал, что она сейчас будет реветь. — Папа!

Эддард сделал Арье и Мике страшные глаза, чтобы они убрались в дальний угол шатра и опустился на одно колено перед Сансой, словно паладин перед своей дамой. Паладином хмельной и грязный Эддард был невидким, но Санса собиралась реветь всерьез и уже не обращала внимания на такие мелочи, в обычное время не казавшиеся ей мелочами.

— Принц теперь обидится на меня, — прорыдала Санса, уткнувшись Эддарду в грудь. — Он не женится на мне…

— Да провались он к черту, — твердо сказал Эддард. — Запомни, дочка: это он должен добиваться твоей руки, а не наоборот. Пусть он сам думает, обиделась ты на него за то, что его мать чуть не прирезала твою волчицу, или решила простить на первый раз. А мы-то таких принцев сразу пяток найдем, если что.

— Правда? — спросила Санса, от удивления перестав плакать.

— Да запросто, — уверил ее хмельной Эддард и довольным взглядом обвел свой шатер. — Вон у нас какая оппозиционная партия складывается. Две волчицы, две девчонки, сын мясника — и я, десница грешный.

Приехав в столицу, Эддард не забыл слова своего друга, сказанные после показательного битья ланнистерского отряда во дворе кабака. На обратном пути в лагерь у замка сэра Далли Эддард попытался было снова начать разговор про то, что негоже королю засылать наемных убийц к подросткам, но получил хорошую отповедь.

— Нед, ну что ты как баба, — рассердился король. — То не делай, туда не ходи. На кой мне черт твои советы, что мне не надо делать, у меня таких советчиков целая столица. Что ни сделай, обязательно кому-то не потрафишь. Ты мне скажи, что мне надо делать — накидай идей, наморщи ум, ты ж генерал. И нет, сидеть ждать дотракийцев в гости не вариант. Вот скажи мне: пойдем подожжем Дотракийское Море — черт его знает, может, я и подорвусь, и про таргариенскую суку позабуду.

— Дикого огня в кувшины налей, — предложил тогда Эддард, у которого спьяну всегда разыгрывалась фантазия. — К кувшину привяжи камень, типа грузило. Потом побросай в море — дотракийцы поплывут нас воевать, налетят на кувшины и подорвутся к лешему.

— Это уже лучше, — признал Роберт. — Правда, опять ждать надо, когда они поплывут. Может, их выманить как?

Эддард уже не помнил, как король собирался выманивать дотракийцев — ему казалось, что мысль хмельного короля тогда снова сделала скачок и король стал практиковаться в волчьем вое. «Не надо говорить королю, что ему не делать, — повторил про себя Эддард, уже сидя в Башне Десницы и уставившись в указ о проведении турнира. — Победителю сорок тысяч, победителю общей схватки двадцать... Тоже мне, гуляем с пустой казной... о, идея!»

Король оценил идею уже на следующий день, ввалившись к Эддарду прямо к обеду.

— Че это ты тут от моего имени подмахнул? — весело спросил король, запросто садясь на лавку рядом с Арьей и нагребая себе из общего котла. — Заодно и позавтракаем. Пацанка, ты на меня все еще злая или уже не злая?

Арья еще не успела сообразить, злая она на короля или нет, когда король потрепал ее по голове таким же жестом, как и Джон, и сунул ей под столом что-то небольшое, прохладное и тяжелое.

— Кажется, это ты про турнир, — спокойно заметил Эддард.

— Турнир! — восхищенно воскликнула Санса, которая про грядущий турнир еще не слышала, но много о турнирах читала.

— На призы королевского десницы, — согласился король с притворным осуждением. — Вы только послушайте, какие призы! «Победителю турнира — почет и уважуха, победителю общей схватки — синяки и боевая слава, а победителю состязаний лучников — стрела с золотым наконечником».

Санса посмотрела на короля ошарашенно, Арья фыркнула в тарелку, а дружинники Эддарда не сдержались и заржали.

— Одного не пойму, — заметил король, смеясь вместе со всеми, — что это за шутка с золотым наконечником?

— Это мы шиканули, — признал Эддард, и стол во главе с королем взревел как десяток диких медведей.

— Мааать твою, — простонал король, вытирая слезы. Санса посмотрела на короля с ужасом, а септа Мордейн поджала губы. — Вот какого я десницу нашел! Вы там, на Севере, небось, отпускать его не хотели? Кстати, Нед, а правду мне передают, что ты на первом же Совете сказал: «Вот вы сейчас пытаетесь учить законности повстанческого генерала»?

— Мне ответили, что ты всегда говоришь то же самое, — заметил Эддард.

— Вот поэтому я туда к ним и не хожу, — признал Роберт. — Хочется уже кого-нибудь там убить, а?

— Ну почему убить? — скромно сказал Эддард. — Так, травмы нанести.

Роберт на некоторое время занялся едой, предоставив дружинникам Эддарда обсуждать, какой емкостью победителю турнира будут отмерять уважуху, будет ли он обязан продемонстрировать синяки перед вручением боевой славы, и прочие занимательные подробности. Арья тем временем почти вся сползла под стол, рассматривая под столом интересный кинжал, в рукоять которого можно вдевать пальцы.

— Спасибо, ваше величество, — сказала Арья, когда король встал из-за стола, рассудив, что хорошей девочке надо быть вежливой, даже если ей дарят не кукол, а стилет.

— Только пользоваться не торопись, — ответил король заговорщицким тоном, подмигнул Арье и, подойдя к Эддарду, отвел того к окну.

— Так-то ты выполняешь мои распоряжения, — сказал Роберт с шутливой укоризной.

— Мой турнир же, — возразил Эддард. — Мне всяких наемников и барышников на моем турнире не надо, чтобы за деньги дрались. Хотят биться за славу — пусть, а не хотят — скатертью по жопе.

— Я ж не возражаю, — пояснил Роберт. — Даже хвалю. Сам решил, сам сделал, не стал на меня перекладывать ответственность, чтобы я так перерешил или эдак. А то меня тут уже достали, Нед, — стоит распорядиться сгоряча или по незнанию, тут же бегут ко мне уговаривать меня перерешить, словно цель их жизни состоит в том, чтобы доказать мне, какой я дурак. Помнишь, как на войне было — пришел к тебе дурной приказ, ну так замотай его или поступи по ситуации. Нет же.

— Кстати, хотел тебе сказать, — отозвался Эддард, пользуясь хорошим настроением монарха. — У тебя в казне повесилась крыса. Потом туда забрались два вора и тоже там повесились с досады. А рыцари твои турнирные они вон, — Эддард показал в окно на коня Лораса Тирелла, убранного живыми цветами, — ты им золота мешок, а они коню клумбу на жопу одевают.

— Заррраза, — снова расхохотался король, оценив реплику про клумбу. — Только ты что, думаешь, что ты весь такой приехал и в первый день нашел королевскую сокровищницу, а мы-то все и не знаем, как туда пройти и что там делается? Знаю я все без тебя, а знал бы еще, что с этим делать — так бы ты в Винтерфелле и сидел. Так что крутись. По ситуации, — и король подмигнул старому другу.

— Только уговор, — ответил Эддард, постепенно понимая, во что он ввязался. — Если «по ситуации», то распоряжения свои шли сразу мне. А то твой Совет как твои каракули разберет, так и начинается соревнование «кто здесь самый главный монархист». А победителем считается не тот, кто ради монаршьей воли в лепешку готов расшибиться, а тот, кто сплавил соседу самую трудную работу, а лучше так вовсе невыполнимую.

— Уговор, — подтвердил король, и друзья ударили по рукам. — Ты думаешь, зачем я тебя сюда привез.