Всего лишь дети (джен)

— Папа, а ты знаешь заклинание против нарглов? — погромче повторил Винсент, за что уже не в первый раз получил унизительную оплеуху. Хорошо, что не на глазах у прочих чиновников и друзей отца и даже не при матери, а дома — в мрачном кабинете с тёмно-коричневой — почти чёрной — мебелью, с тяжёлыми бордовыми никогда не распахивающимися шторами, из-за чего тут царил вечный полумрак, и с книгами, от которых ломились полки стеллажей — вот только к ним, кроме стирающих пыль домовиков, никто не прикасался.

Было очень больно, и Винс не понимал, чем заслужил эту оплеуху, как и последовавшее за ней новое правило поведения. Список правил «нельзя», как называл их Винс, пополнился грозной фразой: «Не смей влезать в разговор взрослых со своими глупостями!» А потом глухо, с лицом, лишившимся эмоций и мгновенно одрябшим, добавил: «Лучше иной раз помалкивать. Так надёжнее…»

Откуда же Винсу было знать, что отец больше не на него злился, а на самого себя и в такой грубой манере выказывал родительскую заботу?

И что такого было в его вопросе, что папа раскраснелся, а дядя Люциус улыбался и спрашивал, почему он молчит, спрашивал себя Винс, ворочаясь в постели и вспоминая злополучный приём, на который родители, посчитав взрослым, взяли его с собой. Первые минуты он, онемев от помпезности и непривычно большого количества незнакомых людей, стоял в стороне с широко распахнутыми глазами. Впрочем, запах еды успешно вывел Винса из ступора. Он спрятался ото всех в углу, около стола, забитым яствами, и периодически к нему с важным видом подходили Драко Малфой и Трейси Макконелл, чтобы похвастаться своими успехами в изучении зелий и нумерологии, а после интересовались успехами самого Винса. Он лишь пожимал плечами и продолжал смаковать нежнейшее рагу барашка, какое только пробовал. Из-за волнения он оставался немногословным, зато аппетит не пропал — когда же ещё выпадет шанс попробовать такую вкуснятину!

Настало время десерта. Винс удовлетворённо похлопал себя по чуть раздувшемуся пузу и стремительно направился к столику со сладостями — знал по опыту своего и чужих дней рождений, что сладкое заканчивается быстрее, чем успеешь попросить ещё кусочек. Тем не менее среди собравшихся было не так много детей или подростков, а взрослые были так заняты глупыми разговорами, что почти не приближались к заветному столику. Винс почти неотрывно следил за подносом с черничными кексами — самыми вкусными на его взгляд — и предвкушал, как будет поглощать их один за другим.

Каково же было его удивление, когда на подносе обнаружился жалкий десяток кексов. Изначально же он видел целую пирамиду из них!

— Как так-то… — пробурчал он недовольно и потянулся за первым кексом. Конечно, больше шести-семи таких маленьких кексов он вряд ли осилит, но ведь кто-то тоже может воспылать любовью к сладкой выпечке. Например, незнакомая девочка в ярко-оранжевой мантии, стоявшая в паре шагов от него.

— Это всё проделки нарглов.

Винс вздрогнул. Вот правда же — подумаешь о человеке, и он тебя заметит, а разговаривать с этой девочкой отчего-то не тянуло. То ли оттого, что к ней никто за время приёма из друзей Винса не подходил, то ли из-за её голоса, как у призрака. Однако кексом хотелось больше, чем бежать прочь…

— Угум… — невнятно согласился он ос странным утверждением девочки и взял второй кекс.

— Те ещё воришки, — с полуулыбкой продолжала девочка. — Крадут всё, что могут утащить своими маленькими лапками. А больше всего они любят сласти и украшения — почти как нюхлеры. Боюсь, как бы их не привлекла моя заколка — это мамин подарок, а чтобы найти нарглов нужно очень сложное заклинание.

Она налила себе пунш и принялась мелкими глотками опустошать стакан. Рука Винса потянулась к третьему кексу, а сам он уже внимательнее присмотрелся к девочке. Длинные светлые волосы были схвачены заколкой, украшенной узором из тёмно-синих камушков. На такую и правда мог позариться нюхлер, но только после того, как собрал бы весь запас золота этого зала. Если Винс правильно помнил рассказ отца об этих зверьках — он однажды приобрёл одного, чтобы найти какую-то потерянную реликвию — то нюхлеров в первую очередь привлекало именно золото. Возможно, не только нюхлеры страдают тягой к блестяшкам…

— А как они выглядят?

Четвёртый кекс исчез с подноса. Кажется, больше шести он правда не съест.

— О, они очень маленькие. Один может уместить у меня на ладони, — воодушевлённо принялась за рассказ девочка. — Похожи на корешки деревьев. Нос крючком, глаза злые, а пальцы цепкие — они помогают вырывать добычу. И они ужасно сильные!

Пятый и шестой кексы были съедены за время рассказа о неуловимых нарглах и Винс даже начала верить в слова девочки. Она нисколько не насмехалась над ним, как порой это делал Драко, желавший показать собственное превосходство.

— А их совсем никак не прогнать? — обеспокоенно спросил Винс. Хоть больше кексов ему не хотелось, но он точно видел стаканы с йогуртами, и не хотелось, чтобы и они пропали.

— Почему же, это возможно. Но из-за их магической защиты требуется очень сильное заклинание. К сожалению, мало кто его знает.

— Мой отец мог бы помочь… —промямлил Винс.

— Настолько могущественных волшебников не так много. Не в обиду твоему папе.

— Дорогая, — к ним подошёл мужчина в точно такой же ярко-оранжевой мантии, как и девочка, — нам пора. Я должен дописать статью к утру. Видела что-нибудь интересное?

— Нарглы расшалились, и мозгошмыги окружили министра!

Они направились к выходу, но девочка всё-таки обернулась и помахала Винсу на прощание. Он же порадовался, что остался в уютном одиночестве, погладил свой живот и решил, что настала пора для йогуртов, стоявших на краю стола, но как только он подошёл, то сник.

Йогуртов не было.

— Пааап, — начал он несмело, когда приблизился к отцу и его друзьям, — а ты знаешь заклинание против нарглов?

* * *

Имя странной незнакомки с приёма в министерстве Винс узнал через пять лет, когда случайно увидел её выходящей из кабинета трансфигурации вместе с другими первокурсниками. Точнее с того утра прошло, наверное, ещё месяц, чтобы случайно услышать разговор этой девочки с малявкой-Уизли.

А встретиться так, чтобы никто из знакомых не заметил их вместе, получилось в один дождливый выходной. Большинство предпочло отсиживаться в тёплом замке, а Винс, заметив в окне Полумну, накинул капюшон и поспешил к опушке Запретного леса.

— Знаешь, папа тогда мне сказал, что нарглов не существует.

Она подняла голову и улыбнулась Винсу.

— Значит, твой папа ошибся. На прошлой неделе нарглы украли папину печатную машинку и ему пришлось покупать новую.

— А может это твой папа ошибается? — обиженно возразил Винс, который всё так же считал, что его папа не может чего-то не знать.

Полумна задумалась. С минуту она неотрывно рассматривала игроков Хаффлпаффа, которые, преодолевая порывистый ветер и морось дождя, тренировались на поле, а после снова посмотрела на Винса и заявила:

— Ну как же нет. Посмотри на свой шеврон.

Винс опустил взгляд — шеврона не было.

— Может он просто оторвался.

— Нет. Он был у тебя, а теперь нет.

— Ветром сорвало, — ответил Винс, надувшись. Ему не хотелось признавать её правоту.

— Почему ты не веришь в нарглов? — спросила Полумна. — Ты же веришь в единорогов. И в драконов, и в кентавров!

— Но о них нет ничего в книгах! Папа заставил меня прочитать весь справочник по магическим животным!

Полумна встала, подняла мантию, на которой сидела, а после направилась к замку

— Многие истории не любят записывать, — сказала она напоследок. — Если хочешь, я могу рассказать некоторые.

И ушла.

* * *

Он был первым, кто согласился слушать её истории, за что Полумна была ему благодарна. Она, конечно, знала, как её называют однокурсники и как они относятся к её рассказам, что, впрочем, не причиняло беспокойства — она привыкла к одиночеству. Была ещё Джинни Уизли, добродушно относившаяся к ней, но из-за учёбы на разных факультетах им редко удавалось что-то узнать друг о друге — Джинн хотела общаться с девочками с Гриффиндора. А вот Винса не сковывали подобные обязательства.

Он был забавный. Полумна помнила, как он воодушевился рассказами о леших, с которыми хотел померяться силой, удивлялся силе воздействия мозгошмыгов и пытался представить облик морщерогого кизляка. Она много ему рассказывала, пока было время, чтобы встречаться и пока не появилась угроза их дружбе в виде возродившегося Волан-де-Морта. Полумна не стала возражать, когда Винс попросил рассказать побольше об инферналах и дементорах. А ещё она открыла ему тайну невидимых лошадей, которых запрягали в кареты, везущие учеников в Хогвартс.

Мир менялся, но, к счастью, дружба их не менялась, даже когда Гарри Поттера объявили нежелательным лицом номер один, а Винса заставили применить Круциатус на Полумне. Тогда она ещё продолжала верить, что дружбе не конец.

* * *

— Спасибо, — еле слышно прошептала Полумна, когда забрала из рук Винса небольшой свёрток.

Он смущённо кивнул и улыбнулся, на что Полумна улыбнулась в ответ, хотя не место это и не время для улыбок. Ему бы оглядываться по сторонам и внимательнее прислушиваться к шорохам, иначе неизвестно, кому в итоге придётся заплатить большую цену — на ком отыграется Беллатрисса, а кого оставит на другой раз.

— Я бы… принёс бы побольше… — виновато протянул он.

— Этого достаточно. Если нам вдруг станет лучше…

Она не договорила, но Винс и так уже понял — они обсуждали это, когда он притащил три пакета бутербродов, а потом с поникшими плечами уносил их обратно, потому что пленникам для их же безопасности стоило оставаться голодными. Но немного всё же можно.

— Я в Хогвартс уезжаю завтра. Но за хорошую успеваемость…

Его затрясло, и Полумна протянула руку сквозь решётку, чтобы погладить друга по плечу. Она помнила, какое выражение лица было у Винса, когда на одном из уроков “защиты” его заставили направить палочку на неё.

Винсент ушёл, а Полумна присела рядом с Олливандером и протянула ему бутерброд.

— Хороший мальчик. Жаль его.

Полумна удивлённо посмотрела на Олливандера. Мастер волшебных палочек почти не разговаривал с другими пленниками, наверное, не желая тратить силы.

— Вы думаете, его поймают?

Олливандер принял бутерброд из рук Полумны и откусил небольшой кусок. Пока он ел, она отдала оставшиеся Крюкохвату и Дину, а после вернулась к старику, которые, похоже, хотел продолжать беседу.

— Нет, не поймают, — уверенно заявил Олливандер. — Я имел в виду, что ему предстоит очень трудный выбор.

— Почему вы так решили?

— Потому что я продал ему палочку, — на губах старика появилось подобие улыбки, с которой он встречал всех своих клиентов. Он прикрыл глаза и вытянул руки, будто держал палочку в руках. — Клён и волос единорога. Не помню, делал её ещё мой дед или отец, но пролежала на полках она очень долго. У мальчика есть стержень, но его сердце мягкое и доброе, а в этой войне такие, как он, могут сломаться.

— Не сломается.

Но Полумна не была уверена. Винсент действительно был добряком, но может из-за дружбы с ней, а может в силу природной доброты, он пытался сопротивляться семейному решению, упрямо хотел разобраться в борьбе добра и зла, но, кажется, так и не решил, где для него то добро, а где зло.

Жаль, что он не поступил на другой факультет, подумала Полумна, а потом помотала головой. Нет, жаль, что к Слизерину такое отношение, потому что многие на Слизерине не были так плохи, как Салазар или Волан-де-Морт. Винс в своём обжортстве очень напоминал Рона Уизли, да и любознательности, как у однокурсников Полумны, хоть отбавляй. Его записали в молчуны, хотя он просто скромный. Не так уж он и глуп — боится экзаменов и чутокк ленив. Наверняка он бы подружился

И тут же в мыслях Полумны мелькнула другая — немного эгоистичная мысль. А стал бы этот одинокий мальчик её другом — слушателем её никому не понятных историй, если бы у него были такие друзья как у Гарри и Роном?

* * *

Винс не дрожал от страха и не сожалел о том, что стены замка рассыпались в пыль от заклинаний, которые не попали в людей. Меньше всего он привязывался к месту проживания, поэтому жалости по сломанному Хогвартсу не будет испытывать, а вот по павшим ещё как будет. Кажется, это дядя Гойл мешком свалился у той колонны, из-за которой выбежал торжествующий братец Уизли — дяди Гойла Винсу будет не хватать, как, впрочем, и Грегу, который во всём старался на своего старика походить. А мама — мама, которой никогда не нравились битвы, которая, по её собственным словам, не была хороша в атакующих заклинаниях и из дома не выходила лишний раз, но не подчиниться приказу Лорда не могла, и Винс с содроганием думал о том, что где-то может лежать её бездыханное тело.

Хуже было то, что Винс не знал, на кого ему направлять палочку. Да, пыточные заклинания вызывали у него отвращение на уроках Кэрроу, однако это не отменяло того, что отбиваться надо и в принципе понятно, что никто из Пожирателей не будет его проклинать, пока он не станет предателем.

А станет ли? «Быть на стороне победителя надёжнее», — так говорили все на Слизерине, даже полукровки, опасавшиеся за грязнокровных родственников. И Лорд будет победителем, потому что Винсент однажды нарушил одно из правил «нельзя», установленных отцом: он посмотрел в глаза более сильному волшебнику и слишком долго отказывался склонить колени. Лорду это не понравилось, и Круциатус не заставил себя ждать. На получении метки Винс во второй раз продемонстрировал свою слабость — был единственным из всех, кто закричал, стоило метке ожечь предплечье. Он слабак и никто ни за что не поверит, что крысёныш убежит на корабль, готовый поднять белый флаг.

Глупцы, думал он, пока пробирался в замок, чтобы убедиться, что ему не почудилась Полумна. Она не должна была приходить. Отсиделась бы в безопасности со своим чокнутым отцом, а когда Лорд победил бы, они снова могли бы не бояться гнёта. Чистокровных никто трогать не будет.

Ход битвы резко поменялся для него, когда вместо Полумны, Винсент разглядел лохматую грязнокровку и рыжего Узли — тогда-то он всё понял.

— Винс, хватит ухмыляться! — истерично заорал Драко справа и потащил их с Грегом к лестницам.

Но Винсент не мог не улыбаться — всё же так просто, чёрт возьми! Ему поддалась эта загадка, которую не могли решить те, что падали от смертельных или оглушающих заклинаний, и те, кого сразили дементоры и великаны.

Вот же он Поттер, бежит куда-то, никого вокруг не замечая, а заклятья неизменно проносятся мимо его головы, словно кто-то невидимый прикрывает. Нужно лишь поймать его и оттащить как котёнка к Тёмному Лорду, и всё — мир придёт к тому равновесию, в каком пребывал больше полугода. Да, были стычки с Орденом Феникса, были распри в Министерстве, но, по словам отца, они практически наладили управление страной и даже готовили новое соглашение с магглами, по которому волшебники полностью изолировали бы себя от них, но теперь-то Тёмный Лорд такой милости не позволит.

Над головой пролетел красный луч, рядом бросались заклинаниями Драко и Грег. Винс так и не понял, куда они бегут, но спина Поттера ещё была видна, а значит цель свою он не потеряет ни за что. Он непременно доставит мальчишку к Лорду или сам убьёт, чтобы никто больше, как дядя Гойл не упал с остекленевшим взглядом.

И смешалось всё. Камни, которые пролетали в дюйме от головы, крики, на которые Винс старался не оборачиваться, чтобы не видеть знакомые лица, а потом была Выручай-комната и Поттер, ищущий какую-то побрякушку. Цель была рядом, и Винс больше не собирался её упускать, продолжая выкрикивать одно заклинание за другим, пока наконец окружающее пространство не вспыхнуло.

Интересно, его поступок похож на тот, что совершил герой истории, которую однажды поведала ему Полумна? К своему стыду Винс не запомнил ту историю, потому что было жарко, и он уснул на траве, а когда проснулся, Полумна, видимо, так и не заметившая, что её никто не слушал, уже заканчивала. «И мальчика того не наградили, потому что не хотел он награды, но его помнили, и о подвиге до сих пор любят рассказывать».

Огонь добрался до него, но почему-то не было горячо, не было боли. Винс хотел надеяться, что Драко с Грегом всё же спаслись, да даже пусть Уизли с грязнокровной девчонкой выберутся — до них ему дела нет, а вот Поттер пускай сгорит тут же, потому что Винс был уверен, что это единственный их выход.