Отчий дом (джен)

Он стоял снаружи дома под номером двенадцать на площади Гриммо, а его сердце колотилось, как бешеное. Он надеялся, что больше никогда ему не придется и близко подходить к этому месту, а сейчас Дамблдор заставлял его жить там. Сириус не мог этого сделать. Он не будет делать это. Никто не мог его принудить.

С хлопком, который заставил Сириуса подпрыгнуть, Дамблдор аппарировал на тротуар и положил руку ему на плечо.

— Ты должен сделать это, Сириус. У тебя нет выбора. Это единственный способ обезопасить тебя.

— Я не могу туда вернуться. Вы не имеете понятия, что там со мной происходило.

Дамблдор смотрел вниз с мрачным выражением лица.

— Нетрудно догадаться. Но нет другого выбора. Ты должен держаться ближе к Ордену, а так как ты предложил дом на площади Гриммо…

— Так это все моя вина, что я буду там заперт?

— Технически, да, — Дамблдор заглянул ему в глаза. — Мне жаль, Сириус.

Сириус сделал глубокий вдох, прежде чем потянуться к дверной ручке. Он учился на Гриффиндоре. Ему положено быть храбрым.

Он мог это сделать.

* * *

Он не мог это сделать.

Первую неделю в аду, знакомом с детства, он провел, надувшись, на диване в гостиной. Вставал лишь для того, чтобы сходить по нужде в туалет — только в тот, который находился внизу, так как он не собирался подниматься по лестнице, но даже тогда он делал это с неохотой.

В конце концов, гостиная — единственная комната, с которой не были связаны плохие воспоминания.

На вторую неделю в его дом вторглась армия рыжеволосых (и одной шатенки), заполонив все пространство. Они ходили за ним по пятам, составляли компанию в гостиной, следовали за ним вдоль по коридору… Сириус чувствовал, что если бы им позволили, рыжеволосые близнецы, возможно, присоединились бы к нему и в ванной комнате.

На третью неделю он был сыт по горло. Ему не позволяли даже написать его крестнику. Дамблдор пожалеет.

Сириус прокрался вверх по лестнице, пока все отвлеклись. В его спальне находилось окно, которое не закрывалось — он постоянно выводил его из строя, когда сбегал. Сейчас было самое время для побега. Когда он прошел через лестничную площадку, его рука задела темную портьеру. Поколебавшись с минуту, Сириус отодвинул ее в сторону, надеясь впустить в дом немного света.

Это было огромной ошибкой.

Со злобной ухмылкой, лицом к нему стояла его мать.

— Сириус Орион Блэк.

Сердце Сириуса остановилось.

— Нет, — прошептал он. — Не может быть.

Ее глаза сузились, и Сириус с долей облегчения понял, что она была всего лишь портретом.

— Здравствуй, сын.

Он упал на колени, когда на него нахлынули воспоминания.

Он сидел на краю ванны с быстро бьющимся сердцем. Его мать велела не выставлять себя на посмешище, а он не справился. Он не виноват, что вино упало; он только пытался достать картофель в кладовой. Ему хотелось есть, а картофель был единственным, что ему нравилось.

Он убежал, как только ушли гости. Убийственный взгляд матери напугал его, и даже Реги смотрел на него с сочувствием. Это была всего лишь бутылка вина...

Звук шагов поднимающегося по лестнице заставил его сердце колотиться. «Я умру. Я умру», — думал он.

Услышав, как его мать постучала в одну из дверей, Сириус скользнул назад, с грохотом падая в ванную. Он затаил дыхание, когда шаги прозвучали ближе. Ему было всего семь лет. Он слишком молод, чтобы умирать.

— Сириус? — услышал он ее вопрос. — Ты там?

Он отчаянно замотал головой, не задумываясь о том, что она пока что не может его видеть. Дверь открылась, обнаруживая его мать. Ее лицо искажала ненависть, и Сириус заскулил.

— Нашла тебя.

Он вздрогнул, прижимаясь к задней стенке ванной.

— Мне жаль, мамочка. Я не специально. Это была случайность!

— Что я говорила тебе не делать?

Ее голос звучал так же гневно.

— Не выставлять себя на посмешище.

— Что ты сделал?

— Выставил себя на посмешище, но я не…

Ее рука схватила его за запястье подобно змее. Она рванула его из ванной и швырнула на пол.

— Встань!

Сириус вскарабкался на ноги, его руки тряслись. Он неудачно приземлился на локоть, и теперь руку пронзала покалывающая боль.

— Каким ты был, Сириус?

Он опустил взгляд на пол.

— Непослушным.

Она залепила ему оплеуху.

— Смотри на меня, когда говоришь!

Он посмотрел, его подбородок дрожал.

— Я был непослушным, мамочка.

— И что случается с непослушными мальчиками?

— Они несут наказание.

Она двинулась на него с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего.

Он пристально рассматривал портрет.

— Не знал, что ты умерла, — сказал он, наконец, кивая головой в сторону таблички на стене, на которой была указана дата смерти Вальбурги Блэк.

— Я так рада, что ты вернулся домой, сынок, — сказала она.

— Пожалуйста, скажи мне, что иронизируешь.

— Очевидно, — она покачала головой. — Что ты здесь делаешь?

— Поверь мне, я здесь против своей воли.

Она сложила руки на груди.

— Ты покинул этот дом. Ты сказал мне, что твоим настоящим домом был Гриффиндор. Ты обещал, что никогда не вернешься. Скажи мне, сынок, та угроза была настоящей или нет? Разве я не говорила тебе всегда сдерживать свои обещания?

— Как я сказал — против моей воли, — Сириус поднялся на ноги. — Я бы сдержал это обещание, если бы мог.

Сириус услышал шаги на лестнице и, спустя мгновение, два одинаковых рыжеволосых парня появились в поле его зрения.

— Мы все гадали, куда ты пропал? — сказал один из них.

— Что там на стене? — спросил другой.

— Мы не знали, что у тебя есть какие-то портреты, Сириус!

— Кто она?

— Сириус, — сказала его мать очень мягко, — это Уизли? В моем доме?

Сириус ничего не ответил.

Портрет рассердился.

— Ты по доброй воле пустил предателей крови в мой дом?

— Может быть.

— Они трогали мои вещи?

— Может быть.

Его мать запрокинула голову и разразилась криком.

— Ты позорище! Пустить предателей крови в мой дом? О чем ты думаешь?

Близнецы Уизли прижались к противоположной стене, их глаза одинаково распахнулись от ужаса.

— Воу, — прошептал один из них.

— Определенно, я не думаю, мама, — сказал Сириус. — Определенно, я не достоин быть Блэком. Мы многие годы знаем это.

— Мерзкий предатель крови! — завыла его мать. — Отребье на моих ковровых дорожках!

Сириус потянулся, чтобы ухватиться за портьеру, которую ранее отодвинул в сторону.

— Я думаю, тебе пора.

Она прекратила кричать.

— Не смей. Мы не закончили.

Сириус усмехнулся.

— Ага, я должен еще кое-что тебе сказать.

— Лучше бы прозвучали извинения.

Его усмешка переросла в ухмылку.

— Внизу находится магглорожденная.

Его мать упала в обморок, а Сириус надвинул портьеру обратно на раму.

— Не беспокойтесь на ее счет, — сказал он близнецам, которые вели себя неестественно тихо. — Она всегда была такой.

Он сказал это с улыбкой. Он знал, что теперь может осмотреть весь оставшийся дом после встречи лицом к лицу с этим.