Дело о пилотируемом метеорите (джен)

Далеко внизу остался сверхзвуковой «Лебедь», выводивший глайдер в стратосферу. Ушли из-под крыла прямоточные разгонные блоки первой ступени, смолк маршевый двигатель. Исчезло вдавливавшее в кресло ускорение, и Олег почувствовал себя висящим на ремнях вниз головой. Сверху, над палубой перевернувшегося глайдера, нависла гигантская вогнутая чаша планеты, вся в светлых лохмотьях облаков. В груди похолодело…

— Закрой глаза да головой покрути! — уже выбравшийся из кресла Тарас хлопнул Олега по плечу, оттолкнулся от крыши и уплыл в сторону кормы. — Мне помогает! Да не рвись пока отстёгиваться, попривыкни сначала!

«Тоже космический волк нашёлся… Всего лишь третий раз на орбите, а нос дерёт не хуже адмирала!» — Олег недовольно мотнул головой, буркнул про себя что-то умеренно ругательное и с удивлением обнаружил, что Вселенная встала на место, и Тихий океан, как ему и положено, медленно плывёт под крылом, а не грозит обрушиться с неба.

— Через полтора витка догоним станцию и будем стыковаться! — напомнил откуда-то сзади Тарас. — Загрызть чего-нибудь не хочешь? Нет? Ну, была бы честь предложена… Тогда давай, объясняй, за каким таким хреном меня из отпуска выдернули!

— Тебе же прислали все материалы!

— А то у меня было время их читать!

— И чем же это ты таким важным и срочным занимался? — фыркнул Олег.

Тарас торжественно вплыл обратно в пилотское кресло и с видом полного превосходства глянул на приятеля:

— Я спал! Набирался сил перед тяжёлой и крайне опасной командировкой аж на Низкую Околоземную! И вообще, на кой мне читать эту хреномонтию, если рядом есть знакомый буквоед? А ну не ленись, вываливай, что там такое случилось! А то завтра бутербродов с салом не дам!

— А сегодня?!

— А сегодня ты уже отказался!

— Жмотяра!

— От бюрократа слышу! Ну, будет мне лекция или нет?

Олег вздохнул. Некоторых людей не переделаешь…

— Ну слушай. Значит, всё началось с того, что профессора Липницки пригласили выступить на конференции по проблемам искусственного интеллекта в Тбилиси…

* * *

Тарас почесал в затылке карандашом, прихлопнул поплывший куда-то блокнот и прицепил его на липучку:

— Так, давай подобьём бабки. Говоришь, этот самый Бойл запросил трассу для посадки вовремя?

— За три дня. Минимальный срок, но допустимый.

— Ага. И все данные в комп глайдера попали ещё до расстыковки?

— Попали. У диспетчеров есть квитанция с верной хэш-суммой.

— Та-ак… Потом он вовремя отстыковался, вовремя оттормозился и вышел на заданную трассу. Так?

— Именно, — кивнул Олег. — Европейцы его видели где положено.

— А европейцы его видели, пока он свистел по верхним слоям атмосферы. А как только вошёл в плотные, тут же сорвался на баллистический спуск. Хотя у него вроде бы крыло есть, должен был идти планирующим. Правильно я понял?

— Неправильно. Нет у него крыла. В смысле — больше нет.

— Тьфу! А серьёзно?

— Пока не знаю, что там случилось раньше — плотные слои или срыв на баллистику. Плазма, связи не было… Надо бы запросить координаты у европейских вояк…

— Ага, так они нам их и дали. Ладно, продолжаем разговор. Дальше его засёк Крым, причём не диспетчеры Симферополя, а ПВОшники, и решили его сбить.

— А чего им ещё было делать?! — взъярился Олег. — Летит дура из космоса, на запросы не отвечает, из коридора выбилась, и по всему видать, что вот сейчас впилится то ли в Гурзуф, то ли в Артек! Ну они и пальнули двумя ракетами в противометеоритном режиме, с фугасной БЧ…

— И не попали, — ухмыльнулся Тарас.

— Подорвали ракеты самоликвидаторами! Потому что сразу после пуска в этом самом глайдере что-то рвануло…

— Наверняка топливные баки, чему ещё там рвануть-то.

— …И его обломки посыпались в море, а по Гурзуфу он так и не попал.

— Да… Хороши у нас ракеты! Только-только запустились, а супостат уже в клочки! Представляю, что будет, если они всё-таки куда-то попадут!

— Иди к чёрту…

— Не дождёшься. Потом в море нашли то, что осталось от пассажира, а пилот пропал бесследно. Так?

— Ну, почти. Это я тебе ещё не успел рассказать. Во-первых, пассажира, того самого профессора Липницки, подобрали ещё живым. Правда, очень удивлялись, как это он не помер: там поломанных костей больше, чем целых, а что с внутренними органами творится… А во-вторых, пилот глайдера, Зоя Ангелопулу, нашлась. Живая и здоровая, в целости и сохранности. Угадай где?

Тарас ещё раз поскрёб карандашом затылок.

— Ну, судя по твоей хитрющей морде… Думаю… Никуда она не летала, а сидела себе на станции. Что, я выиграл?

— Не-а. Не сидела она там, а лежала. Отсыпалась. Совсем как ты перед нашим стартом.

— Всё равно я прав!

— Будешь прав, когда сам будешь сидеть, а не спать перед вылетом, а пока шиш тебе, а не выигрыш.

— Буквоед!

— За то и ценят.

— «Кварц» — «Москве», — влезла в разговор Земля. — Ваша орбита близка к расчётной, в десять ноль восемь ноль три включение маршевого двигателя на семь секунд, в десять тридцать три пятнадцать — на сорок одну секунду, в десять тридцать девять старт программы автоматической стыковки со станцией «Евроскай». Как поняли?

Тарас глянул на экран, где высветился график полёта:

— «Москва», я «Кварц-один», вас понял, в десять ноль восемь коррекция, в десять тридцать три разгон, в десять тридцать девять стыковка в автоматическом режиме.

— Верно. Удачной стыковки!

— Да куда мы денемся, — буркнул командир глайдера. — Кстати, ты мне так и не объяснил, почему именно меня сюда пихнули.

— У Кормушкина лекари в кардиограмме какой-то криминал сыскали, Горный к следственным действиям не допущен, а больше никого с опытом полётов в нашей конторе и нет. Двух первачков посылать запрещено.

— Взяли бы опытного пилота третьим…

— Ты, друг ситный, считать умеешь? — Олег ухмыльнулся. — В служебном глайдере шесть мест, с орбиты надо снять четверых… Куда третьего пихать?

Тарас не сдавался:

— У них там на станции ещё одно корыто осталось, и два пилота при нём!

— А им всем на время разбирательства управление станцией и глайдером запрещено. Так что не отлынивай, шеф, рули давай!

— Ах так? Хорошо… Пятиминутная готовность к манёвру! Контроль коррекции, разгона и причаливания ведёт «Кварц-два». «Кварц-один» оставляет за собой контроль логики программ!

— Сволочь! Я же только на тренажёрах стыковался!

— Ерунда, — подмигнул Тарас. — Главное — не боись и не хватайся без причин за ручку, тут всё делается само. Тебе надо всего лишь просчитывать ситуацию чуть быстрее автомата… Имей в виду, в следующий раз у тебя уже будет опыт полётов, и это тебе дадут под начало какого-нибудь стажёра! А я таки в отпуск пойду!

И Олег тихо выругался.

* * *

— «Кварц» — «Москве». Герметичность стыковочного узла и выравнивание давления подтверждаем. Разрешаем открыть люки.

— «Москва», я «Кварц-два», вас понял, стыковка успешная, открываем люк.

— Ну вот, а ты боялась! С прибытием! — Тарас пихнул Олега кулаком в бок и начал отстёгивать ремни.

Олег буркнул что-то невразумительное под нос, но его физиономия так и разъезжалась в довольной ухмылке. За стыковку-то отвечал он! И плевать, что на самом деле глайдер вела автоматика.

В переходном отсеке станции их встретила крайне недовольная гражданка:

— Как это прикажете понимать? Почему блокировано управление? И кто вы вообще такие?

Тарас скроил официальное выражение должностного лица:

— Капитан Кузьменко, командир служебного глайдера. Мой второй пилот, старший лейтенант юстиции Карасёв. Станция переведена на внешнее управление на время расследования инцидента с мистером Липницки.

— С профессором Липницки! И почему это вдруг расследованием занимаются русские? Здесь ни одного русского нет и не было никогда!

Олег чуть слышно фыркнул. Опять эти европейцы обозвали Тараса «русским». Они бы ещё «москаль» сказали! Ладно, надо бы прояснить этот вопрос, пока до международного скандала не дошло.

— Мадемуазель Альбер, я полагаю?

— Уже три дня как фрау Липницки, лейтенант!

— Так вот, мадам, напоминаю, что аварийный корабль упал в российских территориальных водах, в трёх километрах от посёлка Гурзуф, а потому расследование сей неприятной истории находится в российской юрисдикции. Это даже если забыть о том, что управляемая российским ЦУПом станция в некоторых аспектах приравнивается к судну под российским флагом. Европейское космическое агентство для вашей станции — всего лишь судовладелец, а порт приписки у неё — город Королёв.

— Всё равно я вам не русская! И не буду ни с кем разговаривать без французского консула и моего адвоката!

Тарас пожал плечами:

— Да никто вас и не заставляет. Я же вам русским английским языком объяснил: мы — пилоты, а не дознаватели. Наше дело — доставить вашу гоп-компанию на Землю, а там будет вам и ванна, и кофе, и консул, и адвокат, и прокурор… Кстати, там, в отсеках, меня слышно? — он взял микрофон внутренней связи. — Внимание всем! Говорит капитан Кузьменко, командир служебного глайдера. На время расследования инцидента станция в соответствии с распоряжением Центра управления полётом будет эвакуирована. Предварительный срок — через двое суток, точное время сообщим завтра вечером, после окончательного согласования с диспетчерскими службами. Посадка планируется в аэропорту Симферополь, запасные варианты — Бухарест и Ростов-на-Дону. Можете взять с собой до восьмидесяти кило груза на четверых, больше наша птичка не потянет.

* * *

Четыре информационные магистрали, четыре независимых блока хранения данных, два «секретных» компа на глайдере, да ещё и портативный модуль памяти на всякий пожарный случай… Причём всё это безобразие следует коммутировать между собой вручную, потому как удалённое управление просто не предусмотрено. Защита, понимаете ли, от взлома через сеть…

Впрочем, за два часа работы Олег справился с задачей. За сутки вся доступная информация из хранилищ станции сольётся в память глайдера, а уж на Земле разберутся в этих тера-, пета-, экса-… Как бишь они теперь называются…

Увы, радиоканал связи с ЦУПом слабоват для таких объёмов, потому и приходится возить протоколы на физическом носителе. Говорят, в старину это называлось «флоппинет»: записывали всё что можно на магнитные диски, набивали ими грузовик — и полный вперёд… Латентность, правда, ни к чёрту, зато полоса пропускания зверская…

Из каюты слышались голоса: опять кто-то из экипажа станции припёрся к Тарасу с доносом на коллег. Сколько приятель ни твердил, что он пилот, а не следователь, всё равно к нему чуть ли не очередь стоит. Причём любительница требовать консулов и адвокатов, Мари Альбер, она же фрау Липницки — в первых рядах, да и прочие не сильно отстают. Полный набор местных сплетен для свежего слушателя. Командир — алкоголик, инженер — бабник, второй пилот — стерва, астроном — шлюха, пассажир — мерзавец… Целые ушаты грязи. А ведь сейчас как раз самый отвратный период привыкания к невесомости… Не позавидуешь приятелю: голова небось кружится, в желудке «образ мыслей», настроение ниже плинтуса, а эти просвещённые европейцы так и лезут… И даже матом их не пошлёшь…

Извини, товарищ капитан, ничем я тебе помочь не могу. Нельзя стрелять ценных свидетелей, по крайней мере до окончания расследования. Ты уж там держись как-нибудь… И как это всего четыре человека умудряются столько времени ездить по ушам? Эге, да сейчас туда сразу две дамочки одновременно припёрлись!

— И нечего тут во всех грехах Орландо обвинять! Это командир у нас пьяница, а инженер вполне приличный!

— Инженер, может, и приличный, а человек — не очень!

— Опять за своё? Сама его спровоцировала, вертихвостка!

— Ничего я его не провоцировала, сам лез! Помощничек!

— Ерунда, ко мне так никогда не лезет!

— И не помогает!

— А вот и помогает! В последнем полёте к астероиду и связь с диспетчерами держал, и рейс потом зарегистрировал! Меня от этих бюрократов прикрывал!

— Ой, какой благородный! А взамен чего хотел?

— Да ничего не хотел! Это из-под тебя все мужчины чего-то хотят!

— Да посмотри на себя! Кто на тебя-то позарится!

— Это на меня-то не позарятся?! Да от меня твой профессор месяцами не отлипал! Модель пилота для своей системы делал! Про тебя-то и не думал!

— Ах ты дрянь такая!..

— А ну прекратить! — Тарас наконец-то вышел из себя. — На Земле можете друг другу хоть все волосья выдрать, а здесь не сметь! Вентиляцию забьёт!

Перед тем, как заснуть, Олег порадовался, что ему не положена каюта. К нему, на потолок бытового отсека, никто не рвался поговорить о зловещих преступлениях соседей против общественной нравственности.

* * *

К концу следующего дня аборигены оставили Тараса в покое и затеяли паковать вещички. Теперь пришла очередь отдуваться массметру, но он металлический, переживёт как-нибудь.

— Ну что, подобьём бабки? — Тарасу не терпелось поделиться нарытыми сведениями. — У меня вроде вся хронология составилась.

— А нам-то что? Следователь на Земле сидит…

— Ерунда, нам с тобой подумать головой никто запретить не может.

— Ну давай… Всё равно делать нечего, — Олег изобразил вежливый интерес.

— Стало быть, в воскресенье местный пассажир, тевтонский немец Фриц с истинно арийской фамилией Липницки, заявил, что в среду собирается в Тбилиси, выступать, и что ему потребуется глайдер. Кстати, посадку и взлёт он сразу же оплатил.

— Он что, сумасшедший миллионер?

— Он сумасшедший миллиардер. За его систему «Полиглот», которая общается на естественных языках, крупнейшие IT-компании дрались!

— Ещё одна программа, которая прошла тест Тьюринга?

— Нет, первая программа, которая почти полностью заменила человека-оператора в колл-центре. За два месяца её работы в «Люфтганзе», а ты представляешь их объёмы, вмешательство человека потребовалось семь раз. Остальные обращения автомат успешно разрулил сам!

Олег присвистнул.

— Вот именно. Здесь, на станции, профессор был именно пассажиром, летал за свои деньги. Нравилось ему тут: бешеные девицы, говорил, работать не мешают. Вообще этот Фриц, как мне сдаётся, любил свои компы и не любил людей, вот и сидел, где народу поменьше, а незнакомые рожи вообще не встречаются.

— Но на конференцию всё же сорвался, — уточнил Олег.

— Ну так! Покрасоваться на трибуне — святое дело даже для мизантропа!

— Это смотря для какого… Ладно, оплатил он, значит, полёт в Тбилиси.

— Ага. И командир станции, Патрик Бойл, согласовал рейс, как у тебя в талмудах и написано, — Тарас кивнул на комп Олега.

— Ну, пока ничего необычного.

— То-то, ничего! Но тогда же, в воскресенье, астроном станции Мари Альбер вычислила орбиту очередного астероида, который шлялся в опасной близости к орбите Земли. Ну как вычислила, с расчётами ей помогал бортинженер Орландо Риччи, он тут главный по всем компьютерам. При этом он до того допомогался и так её взбесил, что она со злости повесилась на шею нашему потерпевшему профессору и уже во вторник женила его на себе.

— Чего-о?

— Чего слышал! Командир космической станции, помимо всего прочего, имеет право регистрировать браки!

— Да нет, я о другом. Как она в невесомости-то на шею повесилась?

— А я откуда знаю? — фыркнул Тарас. — Очень способная девица!

— Да… Вот тебе и «не мешают»…

— Кто его знает, вдруг она ему действительно не мешала? В конце концов, может у человека быть жена, которая не мешает работать!

— Да нет, это фантастика!

— Ладно, к чёрту фантастику, вернёмся в нашу унылую реальность. Забыл сказать, ещё в понедельник для точного определения характеристик того самого астероида к нему отправился глайдер со станции, вели его Ангелопулу и Риччи. Рейс чуть больше чем на сутки, пролётная траектория, без выравнивания скоростей… Пока они летали, Альбер окрутила Липницки, и Бойл им выписал метрику с завитушками. Вечером во вторник по этому поводу была пьянка.

— Надеюсь, в переносном смысле?

— Надейся. Оказывается, Бойл притащил сюда контрабандой несколько литров вискаря, и пока остальные чокались тубами с соком, доблестный командир надрался в одно рыло как самый настоящий ирландец.

— Ох, что ему теперь будет…

— Что будет, что будет… Спишут на Землю с волчьим билетом, и вся недолга!

— Я так понял, что полёт в Тбилиси накрылся.

— Должен был накрыться. Один пилот с утра мается похмельем, вторая отсыпается после суточного рейса и вечернего празднества. С пьяным профессор сам лететь не хотел, трезвая его обматерила по-гречески и послала в пешее путешествие на Херсонес Таврический, ибо не фиг уставшего лётчика дёргать. Запрещено это по всем правилам и инструкциям.

— Однако немец таки улетел…

— И по всем статьям выходит, что улетел он в одиночку, понадеявшись на автопилот. Думаю, ты сможешь найти этот момент в записях камер видеоконтроля. Всё, больше мои добровольные информаторы ничего не знают. Разве что молодая жена, которая без пяти минут вдова, часами трещала, какой у неё был замечательный супруг, как его все кругом не любили и не ценили… Все на него злились, всем он мешал, всем программу работы срывал, то ему глайдер, то пилота подавай, то горючего из-за него перерасход, то вычислительные мощности перегружены… Ну, обычный такой набор невыносимого гения, ты в курсе. Вообще-то, если подумать, то вся команда на него изрядный зуб имела. Кроме любезной супруги, пожалуй.

— А к его банковским счетам эта любезная небось уже примерилась…

— Да уж не без этого.

— Только не говори, что они друг дружку не обвиняли. Не поверю.

— Не угадал! Грязью друг друга поливали, это святое, но всё по бытовухе. А насчёт аварии все как один уверены, что произошёл несчастный случай. Даже жинка его свежеиспечённая.

— Значит, у всех рыльце в пуху. А ведь мне недавно прислали расшифровку «чёрных ящиков» с разбитого глайдера…

— И ты молчал! Прибью!

— Я не молчал, а тебя внимательно слушал!

— А теперь говори, руссише партизан!

Олег солидно прокашлялся:

— Значит так. Во-первых, диспетчерам было заявлено, что на борту глайдера пилот Зоя Ангелопулу и пассажир Фридрих Липницки. Во-вторых, все переговоры с диспетчерской службой вела пилот Ангелопулу…

— Это которая в это время спала на станции?

— Ага. В-третьих, согласно данным объективного контроля, глайдер отстыковался от станции и отработал тормозной импульс как положено…

— Это ты уже говорил раньше!

— Но не говорил, и сам не знал, что дальше он шёл по расчётной траектории хвостом вперёд!

— Чего? Не развернулся брюхом?

— Именно.

— Но тогда выходит, что в плотных слоях… Это же ему полный капут!

— Что мы и получили. Влетел в плотные слои задом наперёд, ему поломало крыло, хвост и главный двигатель, разнесло топливные баки… То, что от него осталось, сорвалось на баллистический спуск и чуть не дряпнулось на берег Крыма.

— Да, ты говорил… Слушай, а что тогда на нём взорвалось? Когда его чуть ракетой не долбанули? Если баки уже того?

— Резервный кислородный баллон, из системы жизнеобеспечения. Я вот только одного не понимаю: почему ЦУП его вовремя не развернул?

— Потому что после схода с орбиты корабль управляется только сам. Ибо можешь ли ты знать, что случится в атмосфере? А потом и плазма связь рвёт… Вот потому-то и запрещено сажать пассажирские корабли без живого пилота на борту. Одна команда не прошла — и аллес.

Тарас почесал карадашом в затылке:

— Хотя вообще-то странно. Если просто команда не прошла, глайдер при входе в плотные слои развернуло бы набегающим потоком. Хвостом вперёд — это неустойчивый полёт! Чтобы остаться без крыла и без мотора, он должен был зубами скрипеть и движки ориентации на пределе задействовать, но держать хвост против ветра…

— Думаешь, автопилот самоубийство совершил?

— Думаю, его ввели в заблуждение… Слушай, у тебя в копии «чёрных ящиков» лоции есть? Покажи-ка, куда он садиться-то собирался!

— Сейчас посмотрю… Так, основной пункт назначения — «Руставели», запасной — «Амет-хан», аварийный вариант — приводнение в Чёрном море… Вроде всё правильно, Тбилиси и Симферополь!

— Дай-ка мне глянуть… Вот оно!

— Что?

— Не «Руставели», а «Руставелия»!

— Это на что-то влияет?

Тарас посмотрел на Олега с жалостью.

— Это на всё влияет, салага! И он ещё считает себя грамотным компутерщиком… Посмотри коды «аэропортов», лопух!

* * *

— Уважаемые пассажиры! Наш глайдер выполняет рейс по маршруту: космическая станция «Евроскай» — аэропорт Симферополь. Командир корабля — капитан Кузьменко, второй пилот — старший лейтенант юстиции Карасёв. Ожидаемое время прибытия в аэропорт Симферополь — четырнадцать часов сорок минут по местному времени, разница во времени с бортовыми часами станции «Евроскай» — плюс два часа. Просим вас убедиться, что ваши спасательные скафандры подключены к системе жизнеобеспечения глайдера, а замки привязных ремней застёгнуты!

Олег с трудом удерживался, чтобы не заржать, глядя, как Тарас изображает стюардессу гражданской авиации. А вот пассажиры, похоже, представление не оценили.

Командир глайдера обернулся к своему второму пилоту:

— Лоции Симферополя, Ростова и Бухареста загружены?

Олег вывел данные на экран:

— «Платов» и «Хенри Коандэ» загружены. «Амет-хан»… Командир, по Симферополю устаревшая запись! Мы же не планировали…

— Вот балда… У тебя же «чёрный ящик» Липницки есть! Скопируй с него!

— Слушаюсь, сэр! — раз уж весь разговор так и шёл по-английски, надо соответствовать.

— Капитан, у нас какие-то проблемы? — поинтересовалась Ангелопулу.

— Никаких проблем, мадам, — с голливудской улыбкой заверил Тарас. — Вылет состоится точно по расписанию! Лоция аэропорта имени Амет-хана Султана будет восстановлена с резервной копии в течение минуты!

— Не надо восстанавливать, — подал голос слегка позеленевший Риччи. — Эта копия может быть несовместима. Ваш глайдер другой системы…

— Ты что, сдурел? — рявкнул Бойл. — Лоции все в стандартном формате! Сам же не один раз ставил!

— Всё же очень прошу, капитан, на всякий случай… Давайте запросим посадку на запасном аэродроме.

— А почему это вы так боитесь садиться в Симферополе по той лоции, которую сами же грузили на глайдер профессора Липницки? — жёстко спросил Тарас. — Уж не потому ли, что вы её подменили?

Инженер схватился за замок привязных ремней, но тот был заблокирован, а спасательный скафандр внезапно стал очень жёстким, надёжно зафиксировав пассажира в кресле.

— Одну минуту. Лоции ведь подписаны центральной диспетчерской службой! У нашего Орландо нет их сертификата, чтобы что-то подделать!

— Вы не учли один вариант, мистер Бойл, — ответил Олег. — Лоции аэропортов Симферополя и Тбилиси были просто стёрты из памяти глайдера. Чтобы стереть файл, не нужны сертификаты диспетчерской службы, достаточно прав администратора системы, а они у синьора Риччи были.

— Но тогда глайдер просто никуда не полетел бы!

— Будь за пультом вы или госпожа Ангелопулу, глайдер действительно никуда не полетел бы. Но герр Липницки не обладает вашей квалификацией. Указывая автопилоту пункт назначения и запасной аэродром, он просто выбрал варианты из алфавитного списка, а проверить коды не озаботился. Вместо стёртых злоумышленником файлов «Тбилиси — аэропорт имени Руставели» и «Симферополь — аэропорт имени Амет-хана Султана» он указал файлы «Руставелия» и «Амет-хан», а это описания астероидов. С минимальной гравитацией и без воздуха. Поэтому глайдер, идя по указанному диспетчером маршруту, пытался тормозить главным двигателем, а не об атмосферу. Поэтому он держался на трассе хвостом вперёд. И поэтому разрушился.

— Эй, а кто ему разрешил вылет без пилота?

— Диспетчерская служба была уверена, госпожа Ангелопулу, что пилот на борту есть, и что это вы.

— Чушь! У меня только что закончился полёт к астероиду… Как его там… Меня никто не пустил бы!

— Помните, кто держал связь с диспетчерами во время полёта к астероиду?

— Орландо, конечно!

— А после возвращения разве вы сами регистрировали рейс?

— Нет, я очень устала. Орландо обещал зарегистрировать как положено…

— Вот он и зарегистрировал как положено, только в качестве пилота указал мистера Бойла, а не вас.

— Я просто ошибся!

— Это вы очень кстати ошиблись, потому что у профессора Липницки в системе «Полиглот» была модель пилота космического корабля, и голос для этой модели…

— Мой, да? Все думали, что это я с диспетчерами говорила, а это была липницкая железка?! Ух!..

— Я не стирал данные! — опять подал голос Риччи, но встретил насмешливый взгляд Олега. — То есть не нарочно! Это тоже была ошибка!

— Следствие разберётся, насколько не нарочно, — успокоил его Тарас. — Теперь, когда известно, что искать, все ваши действия по секундочкам распишем. У нас тут и съёмки с камер видеоконтроля есть, и протоколы терминальных сеансов с точностью до нажатия клавиши… Если речь о террористическом акте, наши сотрудники усилий не жалеют!

— Ка-акой такой террористический? — снова позеленел Риччи.

— Ну так глайдер-то профессорский пытались уронить на международный детский центр «Артек». Чуете, чем дело пахнет, синьор?

— Нет!!! Я не террорист!!! На детей… Никогда!!! Это ошибка! Просто он… Он у меня Мари увёл! Я только ему… Просто хотел, чтобы он не смог улететь… Я знаю, можно признаться! Я напишу! Когда прилетим, сразу…

Он отвернулся и крепко зажмурился.

Тарас включил передатчик:

— «Москва» — «Кварцу». Люки закрыты, стыковочный узел загерметизирован, к расстыковке готовы. На борту подозреваемый, желающий сделать чистосердечное признание. Повторяю, на борту подозреваемый, желающий сделать чистосердечное признание. Как поняли, приём?

— «Кварц» — «Москве». Вас поняли, на борту подозреваемый, готовим встречу в аэропорту. Готовность к расстыковке подтверждаем, глайдер взят под управление до входа в атмосферу. После выхода из плазмы вас примет «Симфер».

— «Москва», я «Кварц-один», до плазмы глайдер под вашим управлением, после торможения вызову «Симфер».

— Верно. Команда на расстыковку прошла, включение главного двигателя через двадцать две минуты сорок секунд. Мягкой посадки!

Олег ещё раз проверил коды аэропортов и контрольные цифры. Разумеется, лоция Симферополя была в полном порядке.

Мари Альбер-Липницки ничего не видела из-за слёз, повисших на глазах. Они стекут по лицу, когда начнётся торможение.