Ночь перед рейдом (гет)

— Хочешь со мной поспорить? — Беллатрикс невесело усмехнулась.

Родольфус только поднял руки, показывая, что сдаётся, и покачал головой. В другой раз он и поспорил бы, может быть. Всегда приятно подискутировать с умным собеседником. Но не этой ночью. Завтра они с Рабастаном и Долоховым собираются в рейд — нужно устроить засаду на Прюэттов. И пусть Белла не пьёт вообще-то, но и она, видимо, чувствует что-то такое… Липкое.

— И вообще, суть совершенно не в том, чтоб напиться, понимаешь?

Принесённое домовым эльфом вино красиво бликовало алым в свете свечей. Родольфус сел напротив жены в удобное кресло. Сейчас он чувствовал себя намного старше своих тридцати.

— Понимаю…

Каждая ночь перед рейдом могла оказаться последней. А Прюэтты всё-таки не слабаки. И ещё это предчувствие. Конечно, война есть война, хотя убивать, особенно чистокровок, никому не хотелось — ни на той стороне, ни даже на этой.

— Помнишь, когда нам было восемнадцать? — вдруг спросила Белла.

Родольфус кивнул. Он помнил — выпускной в Хогвартсе, свадьбу с ней, принятие Метки. Слишком хорошо помнил — так, что иногда очень-очень хотелось забыть.

— Везёт. Я вот совершенно забыла…

— Или хотела забыть? — склонил голову на бок Родольфус.

— Не думай, что я жалею. Сама выбрала эту жизнь. Тут же как… Насильно в такую Организацию не зовут. Теперь выбор только между Азкабаном и местом в фамильном склепе.

Беллатрикс усмехнулась снова. Красивая. Родольфус наполнил бокалы повторно.

— За выбор? — предложил он.

Белла звонко приложила бокал о его и выпила половину. В голове её роились мысли, уже даже почти не связанные с предстоящим рейдом. Шум в ушах нарастал, заглушая слова Лорда. Что-то важное он говорил ей…

— Исправить мир — дело не одного дня, — наконец вспомнила она вслух. — Так что подождём. Так ведь?

— Конечно, дорогая, — Родольфус невольно вздохнул. Порой ожидание просто сводило с ума.

— А что, — вдруг вскинулась Белла, наклоняясь вперёд, — неужели ты меня всё же любишь?

И засмеялась хрипло, увидев выражение на его лице.

— Да не отвечай, я и сама знаю…

Она зачем-то поцеловала бокал, неотрывно глядя Родольфусу прямо в глаза.

— Ты уже совсем пьяна, — ему было любопытно, он насмешливо улыбнулся.

— Не я одна, — словно недовольно поморщилась Белла, но улыбаться не перестала.

Они несколько минут просто молча смотрели друг на друга. Родольфус разлил остатки вина по бокалам.

— Ну что, последний — до дна и не чокаясь? Всякое ведь…

Они подняли бокалы и одновременно залпом выпили. Родольфус взял у жены бокал и отставил оба на столик.

— Надо бы поспать? — он приобнял её за талию. Тела — чуть ближе, её пальцы коснулись его щеки.

— А смысл? — она тепло усмехнулась в его губы.

И действительно. Эта ночь имеет все шансы стать для них последней, а Белла — такая красивая, такая манящая, дурманящая — рядом. Родольфус очень осторожно провёл пальцами по её спине, нежно и бережно — так не свойственно ему — поцеловал плечо жены.

Чуть позднее на уже успевшей согреться в этой душной комнате постели они разъединялись и снова сливались в особенном древнем танце. Надрывным, глубоким стоном Беллатрикс провозглашала их принадлежность друг другу — здесь и сейчас. Родольфус, оторвавшись от её губ, ткнулся носом в изгиб шеи. Вобрал губами каплю с её плеча — с наслаждением, чувствуя горьковатый дурман её горячей кожи, тут же покрывшейся мурашками.

Беллатрикс почувствовала, как всё ярче разгорался огонь у неё в животе. Она сжала Родольфуса в диких объятиях, царапая его плечи, закричала — и всё исчезло. Не осталось ни мыслей, ни слов. Они уже всё друг другу сказали, что могли и что хотели.

Оставалось два часа до рассвета. Ожидание сводило с ума.