Сказка для спящего бога (гет)

Спи, мой господи, спи.

Как плохо тебе пришлось, как больно тебе было, совсем одному перед целой Вселенной. Мир опустел, когда не стало твоей любимой, мир вместе с ней стал золой и пеплом, пеплом и золой... спи, мой господи, спи. Дай отдохнуть своей раненой душе.

А я расскажу тебе сказку — я был ещё совсем малый ребёнок, когда отец рассказал её мне, и с тех пор я часто её вспоминаю.

Сказку о храброй царевне Савитри.

* * *

Ей ведь, господи мой, тоже нелегко пришлось.

С ранней юности она любила Сатьявана — нищего, что жил в лесу близ её дворца. Сатьяван играл для неё на флейте, пел для неё песни, дарил ей цветы — не пышные, ленивые цветы из царского сада, а настоящие, лесные, что пахнут так сильно, так сладко.

Помнишь ли ты, господи мой, как пахнут лесные цветы?

А впрочем, неважно.

Ты спи, спи, а я пока буду рассказывать.

Отец у Савитри был строгий поборник законов и правил. Большую часть их, правда, он сам и выдумал, но это никак не мешало ему строго следить за тем, чтобы все их соблюдали и не смели нарушить. И уж, конечно, он никак не мог позволить своей дочери выйти замуж за нищего оборванца, сколь бы знатен и достоин он ни был.

А он был и достоин, и знатен!

Обманом его отца прогнали с престола, вынудили скитаться по лесам и дорогам, прося милостыни. Но изгнанный царь обучил своего сына всему, что положено знать царевичам: слагать стихи и играть на флейте, танцевать и стрелять из лука, читать книги и молиться богам. Завидный был жених, пусть и нищий!

Вот только отец Савитри и слышать о нём не хотел.

— Не могу я, — говорил он, — отпустить мою дочь, моё сокровище и драгоценность, в леса и горы, жить в шалаше и спать на голой земле, нежные ноженьки в кровь сбивать, нежные рученьки в кровь стирать, косы длинные заплетать древесной лозой, лоб украшать ягодным соком!

Так что он созвал со всего мира славных воителей и мудрых правителей, и объявил сваямвару⁽¹⁾: пусть его дочь, решил он, выберет себе мужа по сердцу, но только из приглашённых гостей.

И как ты думаешь, господи мой, согласилась царевна или нет?

А впрочем, неважно.

Ты спи, спи, пусть душа твоя будет в мире хоть недолго. А я продолжу рассказ.

Царевна Савитри была не только смела, но и хитра: провела на сваямвару своего возлюбленного под видом слуги, что сторожит обувь гостей. И когда пришло время выбирать — выбрала его, надела ему на шею гирлянду, обвила поверх неё обеими руками: вот мой возлюбленный, никому его не отдам!

Волей-неволей, а пришлось её отцу признать их союз.

Но так он разозлился на непокорную дочь, что проклял Сатьявана:

— Ты у меня отнял моё счастье, мою радость, отнял у меня любовь и доверие дочери — так пусть они тебе не достанутся надолго! Пусть за тобой придёт смерть, едва ты узнаешь счастье!

И так и стало: не успели молодые насладиться первыми восторгами своей любви, как пришёл бог Яма, владыка Смерти, и забрал Сатьявана в своё царство.

Весь мир поблёк для царевны Савитри. Небо выцвело, трава пожухла, земля растрескалась, реки пересохли. Самая сладкая вода казалась ей сухим песком, самые сочные фрукты — кусками глины.

Так ей было больно, так горько, что целое озеро набралось из её слёз.

Но она была не только хитра, но и смела.

— Если Смерть забрала моего мужа, — сказала она, — я пойду за ним, как верная жена.

Вскочила на колесницу и бросилась вдогон за богом Ямой.

* * *

— Зачем? — неохотно, словно через силу, открыл один глаз Шива, скосил его на верного Нанди. — Зачем она погналась за ним? Разве можно заставить смерть кого-то вернуть? Разве не лучше принять всё как есть, отпустить, забыть?

Нанди пожал плечами:

— Откуда мне знать? Это всего лишь старая сказка, господи мой. Старая сказка, которую я рассказываю, чтобы развеять твою печаль.

— Даже если она догонит бога Яму, что это даст? — продолжал недоумевать Махадев. — Что, кроме новой боли от утраты?

— Я думаю, она просто не хотела сдаваться, господи мой. Ведь она была всего лишь человеческой женщиной и не видела мир во всей его полноте, не понимала его законов. А может быть, никакое понимание не остановило бы её, ведь любовь сильнее разума, разве не так, господи мой?

— Так, Нанди, так... продолжай свою сказку.

* * *

Долго ли, коротко ли, а царевна Савитри догнала бога Яму. Сошла с колесницы, взяла лошадей под уздцы и заявила:

— Не положено жене оставлять мужа одного! Пойду с ним, куда бы он ни пошёл!

— Как ты, живая, можешь войти в обитель мёртвых? — попытался урезонить её бог Яма.

— А до этого мне дела нет, — ответила она. — Моё дело — не рассуждать, а идти.

И пошла, ведя своих коней, вслед за мужем.

Пошла по выжженным полям, пошла через огненные реки, пошла через пустоши, где вместо травы росли острые лезвия, пошла через горы, где вместо камней были ядовитые змеи. Пошла босиком, одной рукой держа узду коней, другой придерживая подол.

Ни стона, ни звука не слетело с её губ, хотя ноги её были изрезаны в кровь, а руки почернели от змеиного яда.

И тогда бог Яма сказал:

— Доблесть твоя превзошла всякую меру, и нет тебе равных в твоей любви. Трижды проси, чего пожелаешь — всё дам тебе, лишь бы ты вернулась в мир живых и оставила нас в покое. Только не проси вернуть жизнь Сатьявану.

И как думаешь, господи мой, что она попросила?

* * *

Шива открыл второй глаз, нахмурился, глядя на верного слугу с недобрым прищуром:

— Не знаю, Нанди. Чего она могла просить, если ей запретили просить то единственное, что и в самом деле было ей нужно? Нечего желать тому, кто утратил всё безвозвратно.

Нанди серьёзно кивнул:

— Вот и она так думала, господи мой. Но ты же помнишь, что царевна была не только смела, но и хитра?

И снова Шива покачал головой:

— Разве хитростью можно обмануть Смерть, последний и единственный нерушимый закон мирозданья? Смерть неодолима, неотвратима, безжалостна. Что могла сделать против неё глупая девочка-царевна?!

* * *

Может быть, ничего. А может быть, всё.

Ведь как ни крути, а Савитри была не глупа.

— Первая моя просьба к тебе, о бог Яма: пусть у моего отца родится сын, который займёт престол вместо него!

— Это мудрая просьба, и я её исполню, — ответил он. — Твоему отцу пойдёт на пользу оставить царскую власть и пожить отшельником.

Савитри отблагодарила его кивком головы.

— И вторая моя просьба к тебе, о бог Яма: пусть отец Сатьявана вернёт себе трон и правит благополучно!

— И это мудрая просьба, и я её также исполню, — ответил он. — Это восстановит справедливость и накажет узурпатора.

Савитри отблагодарила его поясным поклоном.

— И третья моя просьба к тебе, о бог Яма: пусть у меня родится пять живых сыновей и пять живых дочерей от моего дорогого мужа, моего милого Сатьявана!

— И снова просьба твоя мудра, и я её непременно исполню, — ответил он. — Сыновья приносят женщине честь и славу, но дочери приносят ей утешение и заботу, ты же разумно пожелала и того, и другого.

Савитри отблагодарила его земным поклоном, но не спешила поворачивать вспять.

— А теперь ступай, женщина, и оставь нас, как ты и обещалась, — сказал бог Яма. — Ведь я дал тебе три желания, и ты их назвала, и я их исполнил. Почему ты всё ещё здесь?

* * *

Шива распахнул глаза, поднял брови удивлённо, потом улыбнулся:

— А ведь и впрямь она была хитра, Нанди! Ведь нельзя зачать живых детей от мертвого тела и нельзя зачать живых детей от бестелесного духа, а значит, ничего не оставалось, кроме как вернуть ей любимого мужа. Ай да Савитри!

Он встал с камня, на котором сидел, призвал трезубец в руку, тяжело опёрся на него. Нанди, украдкой смахнув слёзы, бухнулся перед ним на колени.

— Если простая человеческая девица смогла победить смерть, как могу сдаться я, бог богов? Готовься, Нанди: нам предстоит долгий, нелёгкий путь, и даже я не могу провидеть, куда он нас приведёт.

1) Форма свадебного обряда, когда невеста сама выбирает жениха из представленных кандидатов или по результату какого-нибудь соревнования.

Вернуться к тексту