Как друг (гет)

Реабилитация. Это слово было самым вожделенным в послевоенное время для Драко Малфоя и большинства его знакомых. Министерство обещало помиловать оступившихся почти сразу после падения Волдеморта, но прошло уже четыре года, а дело так и не сдвинулось с мёртвой точки. И говоря о неподвижности дела, имеется ввиду именно отсутствие каких-либо действий в этом направлении: не было издано ни одного закона, не дано ни единого распоряжения. Драко и другие выпускники Слизерина, а также те, кто не сильно запятнал себя во время магической войны, сидели ниже травы, тише воды, можно сказать, под домашним арестом, потому что перемещения внутри страны были строго ограничены, путь за границу заказан, как, собственно, и престижные рабочие места. Любые рабочие места. Оно и понятно, всё это было предназначено для тех, кто выбрал другую сторону, ту, которая оказалась выгоднее, хотя изначально выглядела аутсайдерской.

Средства на счетах были заморожены, на установленный Министерством прожиточный минимум едва ли можно было позволить что-нибудь лишнее. За черту бедности бывшие Пожиратели и волшебники, связанные с ними, конечно, не опустились, но и о бездумной трате средств можно было забыть.

Все эти четыре года для Драко тянулись, как четыре вечности. Он был не из тех, кто получал удовольствие от безделья, а теперь, когда оно было обычным состоянием, хотелось просто выть и лезть на стену. За это время Драко одичал, практически стал затворником. Выбираться из дома удавалось только на заседания инспекционной комиссии — органа, специально назначенного Министерством для контроля всех волшебников, подлежащих реабилитации. Каждое такое собрание жутко злило, ведь время шло, а того самого обещанного всеми восстановления в правах не было. Встречаться с друзьями разрешалось лишь под присмотром инспектора из Министерства. В таких условиях оставаться спокойным было крайне сложно. Драко, Пэнси, Грегори, Теодор, Блейз и другие чувствовали себя настоящими заключёнными.

Естественно Малфой, как и все его товарищи, понимал, что оправдание не даст ему полную свободу действий, но хотя бы можно будет заняться делами и попытаться вернуть жизнь, которой он жил раньше. Сам он смутно верил в то, что это возможно, но собирался приложить все усилия.

Люциусу Малфою не повезло так, как сыну и жене. Его ждала прямая дорога в Азкабан. Без дементоров это была просто тюрьма, но заточение оставалось заточением. Срок лишения свободы для Люциуса был установлен на первом же суде. Десять лет. Именно столько Министерство сочло достаточным отрезком времени для того, чтобы Малфой-старший понял масштаб творимого беззакония. Приговор был окончательным, без права обжалования, посещения разрешались раз в месяц. Драко не пропустил пока ни одного из них. В тюрьме отцу как никогда была нужна поддержка, сын это понимал. К тому же отец рассказывал много интересного, поэтому впервые за всю жизнь Драко чувствовал настоящее отцовское отношение в том виде, как это выглядит в обычных семьях.

Нарцисса получила домашний арест, ей было запрещено покидать поместье в течение трёх лет, которые благополучно истекли. Её смягчающими обстоятельствами суд счёл отсутствие метки, действия под гнётом супруга, но самым главным козырем в её рукаве была помощь Гарри, о которой Поттер заявил на суде. Истечение ареста Нарцисса ждала с волнением. Когда надзор спал, она сразу отправилась к родственникам во Францию, подальше от мест, напоминающих ей о заточении. Министерство дало ей массу инструкций, предупреждений и отпустило, опять-таки не без помощи героя магического мира. После отъезда матери в огромном поместье Малфоев Драко остался один.

* * *

Министр вызвал к себе Гермиону, когда её рабочий день подходил к концу. Он часто вспоминал о чём-то срочном или назначенном на завтрашнее утро в последний момент, поэтому Гермиона не удивилась. Она была временно исполняющей обязанности помощницы министра, но основной её деятельностью была должность в Отделе магического правопорядка.

С тех пор как Кингсли Бруствер стал министром магии, в помощники он взял только проверенных людей, тех, с кем, как говорится, прошёл огонь, воду и медные трубы. Гарри стал главным аврором, Рон, Джинни, Полумна, Невилл и другие члены бывшего Отряда Дамблдора получили должности в Министерстве, по большей части в одном с Гермионой отделе.

Вот и сейчас, когда она вошла в кабинет Бруствера, её там уже ждали другие коллеги.

― Всем добрый вечер, ― сказала Гермиона, поняв, что она последняя. ― Прошу прощения за задержку, дописывала отчёт.

― Приветствую всех ещё раз, ― тут же начал министр, едва Гермиона заняла свободный стул. ― Не хочу задерживать вас надолго, поэтому сообщу всё быстро, чтобы вы успели осмыслить данную новость.

Присутствующие заозирались по сторонам, явно удивлённые словами начальника. Внутренний голос подсказывал Гермионе, что дела плохи. Министр ещё ничего не сказал, но она уже почувствовала неладное.

― Как вы знаете, Министерство после войны занималось тем, что приводило в порядок дела, ход которых был нарушен в связи с активностью Волдеморта и его приспешников. Большинство виновных находятся в Азкабане, в бегах единицы, да и то, нам доподлинно неизвестно живы ли они. Волшебники, чьё участие было минимальным, получили шанс на реабилитацию, которую Министерство обещало им несколько лет назад. Мы посовещались со старейшинами Визенгамота и пришли к выводу, что время пришло, поэтому каждому из вас будет дан волшебник, безобидность которого вам необходимо будет подтвердить, проведя с ним несколько сеансов, которые мы называем между собой «допросами с пристрастием».

― Вы хотите, чтобы мы своими руками дали зелёный свет этим подонкам? ― с жаром уточнил Рон, озвучив мнение всех присутствующих. Гермиона посмотрела на него, сдвинув брови.

― Рон, ― наедине со «своими» людьми министр опускал официальный тон. ― Мы должны уметь прощать, иначе ужасы войны никогда не кончатся. Мы должны идти дальше. Но это, разумеется, не значит, что вы должны оправдывать тех, кто этого не заслуживает. Если у вас получится узнать что-то такое, что перечеркнёт их готовность стать законопослушными членами общества, то даю вам полное право подготовить отчёт, Визенгамот его рассмотрит и примет соответствующее решение.

― Тогда они все сядут, ― тут же заявил Рон и самодовольно усмехнулся, получив одобрительные кивки коллег.

― Мистер Бруствер, ― вмешалась Полумна. ― Правильно ли я понимаю, что Министерство будет опираться на наше мнение? ― министр кивнул. ― Но речь о чужой жизни и свободе!

― Полумна, ― посмотрел на неё Рон. ― Мы говорим о Пожирателях!

― Их детях, ― напомнила она. ― Тех, кто пошёл по этой дорожке не по своей воле, а исключительно из страха.

― Дорогая моя, ― мягко сказала Джинни. ― Они заслужили справедливого разбирательства. Если у нас не возникнет вопросов, то все они получат второй шанс.

― Я рад, что мы всё выяснили, ― снова вступил министр, взмахнув палочкой. В этот же момент папки с его стола полетели к присутствующим, точно зная, к кому именно попасть в руки.

Пока каждый открывал свою папку, министр следил за их лицами. Весёлые и расслабленные до этого они превращались в хмурые, недовольные, напряжённые. Первым, естественно, не выдержал Рон.

― Какого хрена я должен возиться с этим хмырём?! ― воскликнул он.

― Кто у тебя? ― с интересом начали спрашивать товарищи, пытаясь заглянуть в его папку. Рон тут же её захлопнул.

― Рон, прошу тебя… ― примирительно проговорил Кингсли. ― Лица в списке реабилитации не очень вам по нраву, но других у нас нет.

― Но Малфой, сэр?! ― Рон покраснел и был готов разорвать в клочья вверенное ему досье. ― Хорёк не заслуживает помилования! Вы что, забыли?! Он привёл Пожирателей в школу, поспособствовав убийству Дамблдора!

― Мы не будем это обсуждать, Рон, ― голос министра стал жёстче. ― Я запрещаю вам быть предвзятыми, мне необходимы объективные данные, поэтому я настоятельно рекомендую вам повзрослеть и перестать ставить детские обиды превыше рабочего долга. Ещё есть вопросы или недовольства?

Как и ожидалось, больше никто не возразил. Все начали медленно подниматься с мест, обсуждая вполголоса своих подопечных. Гермиона уходить не спешила, Рон хотел её подождать, но она показала ему жестом, что должна кое-что спросить у министра.

Когда в кабинете остались только глава магического сообщества и врио помощницы, он, наконец, выдохнул.

― Все думают, что я в восторге от этой реабилитации, ― сказал Кингсли устало.

― Это требование времени, сэр, ― тут же заявила Гермиона.

― Хорошо, что ты это понимаешь, ― он слегка улыбнулся. ― Значит я не ошибся в выборе помощницы. Ты заглядывала в папку, верно?

― Да, мистер Бруствер, ― кивнула девушка, брови её были нахмурены. ― И я не вполне поняла, что это всё значит.

― У меня для тебя особое задание, поэтому твоя папка была пуста, ― ответил он. ― Тебе нужно будет быть внимательнее, наблюдательнее, решительнее всех остальных, хотя ты именно такой человек и есть.

― Господин министр, что вы хотите мне поручить? ― Гермиона подозрительно прищурилась, от волнения перейдя на официальный тон.

― Твоя задача либо спасти человеку жизнь, либо забрать её у него, ― ответ Бруствера не добавил ясности, объяснение тоже выглядело туманным. Гермиона покинула его кабинет, имея больше вопросов, чем ответов, но министр ясно дал понять, что больше ничего не скажет.

В коридоре Гермиону ждали все товарищи. Когда она подошла к ним, сразу услышала негодования:

― Я не смогу работать с хорьком, я его уничтожу! ― Рон всё никак не мог свыкнуться с мыслью, что особого выбора у него нет.

― Тебе по крайней мере достался персонаж с характером, а не невнятный тип, ― Джинни хотела утешить брата. ― Я вот, к примеру, даже не знаю, как подступиться к Блейзу Забини.

― А я даже не знаю, кто такой Теодор Нотт-младший, ― широко распахнув глаза, сказала Полумна.

― Как и я, не в курсе, кто такая Милисента Булстроуд, ― Невилл разглядывал колдографию в папке. ― Мы вместе учились или она с другой школы? Просто, честно, как будто первый раз слышу это имя.

― Я вот тоже предпочёл бы не знать, кто такая Пэнси Паркинсон, ― вступил Дин. ― Я не знаком с ней лично, но боюсь, что эта мегера меня сожрёт.

― Вот уж кого сожрут, так это меня, ― вздохнул Симус. ― Грегори Гойл ― это вам не шутки.

― Не так страшен чёрт, как его малюют, ― Гермиона попыталась успокоить друзей. ― Помните слова министра, всё в ваших руках. Будут доставать, принимайте меры.

После слов Гермионы все немного выдохнули. Затем Дин предложил пойти куда-нибудь поужинать всем вместе. Друзья часто собирались после работы, чтобы обсудить то или иное событие, вспомнить школьные годы, рассказать о чём-то новом в жизни. Время от времени к таким посиделкам присоединялся Гарри. По сути кроме друг друга у них никого не было, эти люди были проверены временем, оружием, между ними царило взаимопонимание и доверие…

Сегодня Гарри смог вырваться с работы, поэтому ему представилась уникальная возможность (кошмар!) выслушивать негодования о новом задании от министра. И пусть поручение было секретным, всё же Гарри входил в число доверенных лиц. Пока все наперебой рассказывали о своих объектах наблюдения, вспоминая, как раздражали их эти люди в школьные годы, Гермиона сидела молча, прокручивая в голове слова министра. Сможет ли она выполнить задание, почему Кингсли решил, что ей под силу его план, ведь то, что ей предстоит сделать, абсолютно не свойственно натуре Гермионы Грейнджер? Но самый главный вопрос, который мучил девушку: почему в конечном итоге она согласилась? Ответ возник в голове тут же: ты хочешь избавиться от приставки «врио». Чтобы убедить её, министр сказал ей всего одну фразу: «На что ты готова ради карьеры?».

― Гермиона, ты придешь на мой день рождения? ― голос Гарри вывел девушку из транса, в котором она пребывала. Он заметил, что взгляд подруги расфокусирован, поэтому задал его чуть громче, чем говорил до этого.

― День рождения? ― переспросила Гермиона. ― Конечно! Зачем спрашивать?! Где планируешь отмечать?

― Хотел устроить вечеринку в доме, ― терпеливо повторил Гарри, Гермиона догадалась, что он уже это говорил. Друзья поглядывали на неё с недоверием. ― Пока не решил окончательно, но хотел бы, чтобы вы все не строили планы. Впервые в жизни хочется праздника.

― И это абсолютно правильно, друг! ― Рон похлопал Гарри по спине. ― Мы с Гермионой будем.

Гарри и Гермиона переглянулись. Остальные предпочли начать обсуждение предстоящего мероприятия, хотя до него было ещё две недели. В отношениях Рона и Гермионы, на первый взгляд, всё было предельно просто: до свадьбы дело не дошло, они решили остаться друзьями. Точнее так решила Гермиона, Рон же не терял надежды когда-нибудь перевернуть ситуацию в свою сторону, поэтому всякий раз заходил за Гермионой, если где-то требовалось присутствие их обоих, говорил за них двоих (она не возражала, если его ответ совпадал с её собственным). Все вокруг знали, что у этих отношений нет будущего, но Рон явно не собирался терять надежду.

Сейчас Гермиона уже могла бы объяснить, почему всё же не стала выходить за Рона. Во-первых, он не делал ей предложения напрямую, обсуждая всё так, будто это уже состоявшийся факт, во-вторых, после войны было много дел, в которых требовалась помощь, но Рона со временем это стало раздражать, а Гермиона не терпела полумер: в той ситуации нужно было отдавать все силы, а не помогать тогда, когда есть настроение, в-третьих, во время войны казалось, что будущего нет, что есть только сегодня. Когда же всё утихло, Гермиона поняла, что в этой новой жизни так много всего интересного, и замужество в этом списке далеко не в первой десятке. Рон воспринял холод в отношениях стойко, но лишь потому, что со возрастом научился уважать выбор близких людей. Несмотря на вспыльчивый характер, он также робел, если дело касалось чувств. Отчасти эта его черта сыграла на руку Гермионе, так как объяснять, почему она вдруг перехотела быть с ним далось бы ей вдвойне сложнее, вздумай Рон закатить истерику. Взрыв эмоций был со стороны миссис Уизли, да и то лишь потому, что она была зла на сына за нерешительность и отсутствие тех качеств, которые нужны такой девушке, как Гермиона. Рядом с ней, рассуждала Молли, должен быть мужчина с характером, амбициями и ресурсами для их реализации, а не парень, который не сделает самостоятельно ни одного решительного шага, если предварительно не получит одобрения со стороны той же Гермионы, Гарри или других авторитетных лиц.

Услышав позицию несостоявшейся свекрови, Гермиона выдохнула с облегчением, ведь в остальном миссис Уизли была ей как мать и портить с ней отношения девушке совершенно не хотелось.

После войны Гермионе хотелось быть полезной, добиться успеха в деле помощи и восстановления разрушенного мира. Погибло очень много достойных волшебников, поэтому её участие оказалось, как нельзя, кстати. Она предложила свою помощь, точнее предложили все, кто мог, но за счёт того, что она была та самая подруга Поттера, то для неё были открыты все двери. Гермиона не могла не воспользоваться этим благоволением, поэтому с готовностью взвалила на себя весь груз ответственности, который ей отвели. Ввиду врождённого трудолюбия, а также стремления делать много и качественно, карьера Гермионы пошла в гору. А раз работа делала её успешной и приносила моральное удовлетворение, она решила сосредоточиться именно на этом. Несомненно, министр знал и видел направление, в котором упорно и не сворачивая движется Гермиона, поэтому для него не составило труда найти слабое место и надавить на него, только чтобы она согласилась сделать такую сложную работу для Министерства, которому прежде чем объявлять о полной и окончательной победе над Волдемортом и его приспешниками необходимо было в этом убедиться на все сто процентов. К сожалению, на данный момент без такого хитроумного плана добиться этого было невозможно. Министр понимал, что толкает Гермиону в бездну, но он явно не представлял, какова её глубина. Не представляла и Гермиона, когда дала согласие. В тот момент она слышала только то, что это отразится на её карьере, осознание пришло позже. Ровно в тот момент, когда Гермиона покинула кабинет министра.

Теперь же мысли о том, во что может вылиться этот, на её взгляд, провальный план, рисовали жуткие картины, где одна была страшнее другой. И дело тут было вовсе не в неуверенности в себе, хотя она, несомненно, присутствовала, а в том, что министр подписал её на то, что ей придётся делать против воли. Гермиона чётко понимала, что если она хочет справиться с возложенной на неё задачей и стать, наконец, полноправной помощницей министра магии со всеми привилегиями данной должности, то придётся взглянуть на всё под другим углом, изменить своё отношение, а ещё лучше надеть маску неуязвимости и беспринципности и носить её, пока дело не будет сделано. Получится ли подобное у самой милосердной героини магического мира, если на кону желаемая должность? Да, на меньшее Гермиона Грейнджер ― мисс Перфекционизм ― была не согласна.