Сезон безответственности (гет)

Какая гадость. Ненавижу такие сны, от них в голове творится совершенный раздрай, а в груди щемит чувство полного опустошения. Словно и не отдыхал вовсе. Спать уже не хочется, но и выспавшимся себя не ощущаешь. Довольно неприятное состояние.

— Бр-р.

И ни одного знакомого лица. Обычно снится тот, кого знаешь наяву, а тут какая-то бессмыслица. Может, я накануне пересмотрел какой-нибудь чепухи с торрентов? Нет, сейчас на мне висит давно просроченный проект, я уж и забыл, когда отвлекался на сериалы. Наверное, с неделю назад в последний раз. Правда, всё равно не помню, что смотрел. Память перестаёт цепляться за какие-либо подробности, когда весь твой мир умещается в крохотной тёмной пыльной квартирке, а ты целыми днями только и делаешь, что чахнешь над клавиатурой.

Я зевнул и запустил пятерню в косматую гриву, почёсываясь и расправляя спутавшиеся пряди волос. Со сна глаза заслезились. Не без труда проморгался: на улице темно. Интересно, это ещё вечер, ночь или уже утро? Всегда так сложно спросонья понять, особенно если живёшь без привязки к рабочему графику. Сидишь перед монитором до тех пор, пока не начинает клонить в сон. Выспался — значит, пора вставать. Проголодался — самое время поесть. Устал — надо отдохнуть. С другой стороны, удобно: никаких обязательств, режимов, распорядков. И, несмотря на периодические провалы дедлайнов — вот прямо как сейчас — меня мои привычки полностью устраивают, и ломать я их не собираюсь. Самое главное ведь что? Правильно, жить в гармонии с собой.

Ещё раз зевнув, я медленно сел на диване, потянулся, задвигал руками, разгоняя кровь. С большим трудом выгнал из глотки комок мокроты. Давно уже хочу бросить курить, но не могу заставить себя продержаться без сигарет даже трёх суток. Возможно, не хватает хорошего стимула. Типа рака лёгких.

Отлично, заряд утреннего позитива получен, надо вставать: работа сама себя не доделает. Сейчас пойду в ванную, суну голову под струю холодной воды, и всё сразу наладится. Останется лишь заполировать кружкой крепкого кофе. Но сначала сигарета. Только такой распорядок я и признаю, не отступая от этой нехитрой последовательности пробуждения ни на шаг.

Поборов остатки сна, наконец, поднял седалище с постели. Под подушкой нудно зажужжало: кому-то приспичило поговорить, и, скорее всего, поводом стал не выполненный вовремя заказ. Это уже будет второе предупреждение. Проигнорировав звонок, добрался до стола, промочил горло оставшимся со вчера холодным чаем и закурил. Вот чего не хватало с момента пробуждения — дозы никотина. Затхлая духота комнаты постепенно начала уступать бодрящему морозному воздуху из настежь раскрытой форточки. Я поёжился и плотно задёрнул шторы.

Телефон тем временем не унимается. Хорошо, что заказчик — старый знакомый по прошлому месту работы, когда я в последний раз безуспешно попытался ужиться в коллективе. Главное достоинство этого человека — просто-таки ангельское терпение. Хотя, по-моему, он изначально закладывает срок раза в два больше, чем озвучивает мне. Зато я, как любой ленивый и при этом прагматичный человек, делаю всё основательно, въедливо, чтобы потом не переделывать. А главное — цены не кусаются, мне-то много не надо: квартиру с интернетом оплатить да набрать еды и сигарет. Никуда не путешествую, ничем не интересуюсь, никакого хобби не имею и ни на кого, кроме себя, денег не трачу. Сферический сыч в вакууме, чьи связи с внешним миром ограничены «Ютубом», имиджбордами, пабликами, реже мессенджерами и совсем уж редко телефонными разговорами. В основном, по работе.

Когда жужжание под подушкой занялось в третий раз, я сдался и нехотя достал плоский лопатник смартфона: «Входящий от ЛЛ Кибрейко». Ну дела, это уже второй человек за последний десяток дней, пожелавший услышать меня. Становлюсь популярным.

— Да, Лёня, чего тебе?

Из динамика зазвучал до омерзения весёлый голос бывшего одногруппника:

— Салют, Сёмыч, как сам?

— Как в сказке — чем дальше, тем страшнее, — с напускным недовольством пробубнил я и плюхнулся на диван.

— Ясно, разбудил? Тут такое дело, у нас снова встало всё.

— Рад за вас, звонишь похвастаться?

— Ехидствуешь — это хорошо, значит, всё в порядке. Ты мне нужен, и чем быстрее, тем лучше.

— С удовольствием бы, — соврал я, — но у меня куча просроченной работы.

— Сможешь запросить у шефа тройной ценник, — начал увещевать Лёнька. — За срочность, да ещё и в вечернее время. Ну? Соглашайся, дружище. Заодно хоть поболтаем, по пивку раздавим, как в старые добрые. Мы ж с тобой сколько уже не виделись… три или четыре месяца, а? Да и сам, небось, в последний раз на улицу выходил чёрт-те когда.

«“Дружище” и притворная забота обо мне — это уже особый сигнал: видимо, действительно что-то важное. Только меня такими приёмчиками не пронять».

Машинально глянул на часы: начало десятого.

— Извиняй, Лёня, но мне правда надо работать. Я и так уже провафлил сроки.

— Точно?

— Ага.

— Ну, нет так нет, — его голос погрустнел. — Придумаю что-нибудь.

— Давай, успехов.

Наверное, можно было и согласиться, эти несколько часов всё равно не сделают никакой погоды — мне так и так сидеть с проектом ещё дня три, не меньше. Но лень-матушка и похер-батюшка в очередной раз взяли надо мной верх.

Докурив, включил компьютер и подцепил к зарядке телефон. Кулеры под столом загудели, а модем поприветствовал морганием оранжевого светодиода на белой морде. Махнув ему в ответ рукой, я направился в санузел.

* * *

Из ванной вышел уже совсем другим человеком. Бодрым и в приподнятом настроении, готовым самоотверженно взяться за работу. Не хватает только кофе и чего-нибудь перекусить, но это исправить недолго…

— Началось в колхозе утро.

И когда оно успело кончиться? Несколько тёмно-коричневых гранул упали на дно кружки с грязно-серой, покрытой мелкой сеточкой трещин эмалью. И запасного в буфете нет. Пока придётся обойтись чаем. Наливая кипяток в кружку, я стал мучительно вспоминать, когда в последний раз ходил в магазин… Получается, что ещё осенью, а сегодня на дворе уже семнадцатое декабря.

Отхлебнув крепкий горячий чай, поставил на плиту кастрюльку и опорожнил туда только что закипевший чайник. А в морозилке уже ждал новый неприятный сюрприз: последняя пачка пельменей, печально глядящая из вороха пустых полиэтиленовых пакетиков, которые мне постоянно лень выбрасывать. Другие отделения и вовсе не смогли ничем похвастаться, кроме холодного воздуха. Без особых надежд потянул на себя верхнюю дверцу. Кто бы сомневался: единственный обитатель стеклянных полок — одинокое полупустое ведро с майонезом. Замечательно, но три дня на этом не прожить. Я почему-то был уверен, что пропитания мне хватает как раз до оплаты проекта. Или это без учёта проваленных сроков? Холодный целлофановый брикет упал на стол с громким неприятным хрустом, заставив поморщиться, как от зубной боли.

Видимо, от похода за покупками сегодня всё равно не отвертеться. Эту досадную данность подтвердила и пустая картонная упаковка из-под сигарет. В последней пачке всего несколько штук, а впереди ещё весь вечер и ночь. Надо поторопиться, пока не закрылся единственный в округе супермаркет. А то придётся пилить целую остановку по не самому благополучному району до ближайшего круглосуточного. С обречённым вздохом я поплёлся в комнату.

Уже одетый по-уличному, стоя в прихожей, принялся обшаривать карманы в поисках кошелька. Очередное разочарование не заставило себя долго ждать. Внутри обнаружилась всего пара бледно-коричневых бумажек: двести рублей. И немного мелочи. Как у меня могло вылететь из головы, что ещё в начале месяца все деньги ушли на квартплату?

Неужели опять придётся идти на поклон к родителям? Когда я одалживал у них в последний раз, маман всю плешь проела по поводу моего образа жизни. Отец так и вовсе уже практически не разговаривает со мной. Нет, этот унизительный вариант приберегу на самый крайний случай: например, когда даже чая с сахаром не останется. А пока… Чертыхаясь, матерясь и распинывая валяющийся по полу мусор, я побежал прямо в обуви к столу, чтобы скорее набрать Лёню.

На этот раз Фортуна решила повернуться ко мне более приличным местом. Вряд ли это лицо, но и уже, определённо, не задница: Лёня, услышав меня, с радостью и облегчением сообщил, что обзвонил почти всех знакомых айтишников, но никто не согласился ехать к нему в нерабочее время. Я улыбнулся в трубку.

— За ваши деньги любой ваш каприз, Леонид.

— Только давай шевели колготами, скоро последний автобус до нашей глухомани.

— Ничего, в крайнем случае такси возьму.

Я наспех побросал в сумку всё, что может понадобиться по работе, оделся потеплее и сунул практически полностью зарядившийся телефон в карман.

* * *

Лёня трудится администратором в типографии, а располагается она почти за городом, поэтому путешествие туда — отнюдь не самое увлекательное на свете времяпрепровождение. И я отлично понимаю нежелание людей переться к Лёньке на ночь глядя с другого конца города. Мой же микрорайон расположен относительно близко к тамошним предместьям. По крайней мере, туда можно уехать прямым маршрутом — четыреста десятым, именно его я сейчас дожидаюсь на остановке. Ходит этот автобус мало того что редко, так ещё и через пень-колоду. Последний рейс и вовсе может быть отменён повелением левой пятки водителя. В добавок ко всему, будто назло, повалил снег…

Вокруг, насколько хватает глаз, не видно ни одной живой души. Автобус уже здорово опаздывает. Поёжившись, я на ощупь вытянул из пачки в кармане сигарету. Закурил.

Несмотря на снегопад, погода стоит промозглая, неприятная. Ветер со свистом пригоршнями швыряет в лицо холодный снег, залепляющий глаза и нос, налипающий на бровях и недельной щетине.

«То же место и та же погода…» — в груди кольнуло неприятное воспоминание из прошлой жизни. Если поднять градус пафоса — то был последний день прежнего Семёна, убитого хлопком-выстрелом дверцы такси. И тогда на освободившееся место пришёл я, цинично забрав себе ещё тёплое тело.

Долго курил на остановке, переваривая её последние прощальные слова и взвешивая, что же лучше: пойти напиться или сразу шагнуть под колёса грузовика, чтоб уже никогда больше не мучиться. И ветер со снегом, как и сейчас, нещадно хлестал по лицу… Теперь уже, по трезвому рассудку, понимаю, что ничего со мной не произошло внезапно и вдруг. Всё стало закономерным исходом длинной цепи событий.

«Катился, катился и докатился? Пожалуй».

А ведь раньше, лет в семнадцать, представлял для себя совсем другое будущее. Нет, конечно, ничего такого особенного — на свой счёт у меня всегда было довольно приземлённое мнение — но в маленьком уютном счастье в кругу семьи и друзей я себе тогда ещё не отказывал.

Только потом где-то что-то поломалось. Бросил университет на втором курсе — стало скучно и лень. Не видел себя на стезе гуманитарщины. Поступил туда, потому что было модно, потому что все лезли учиться на экономистов и юристов. Да ладно, себя-то обманывать ни к чему, уже тогда я не имел чёткого представления, чего хочу от жизни — вот и принял решение «по дефолту». Сначала ещё думал, что это временно, хандра рано или поздно пройдёт, уступит место каким-то новым устремлениям…

Теперь уже разменял четвёртый десяток и даже не представляю для себя другой жизни. Привык. Добровольная изоляция стала не просто нормой, а практически целью. Я сделал всё, чтобы упрочить это положение вещей и теперь ревностно охраняю статус-кво. Все те немногие люди, кто ещё напоминал мне о прежней жизни, были безжалостно вычеркнуты из списков контактов, а с теми, кого вычеркнуть нельзя — например, с родителями — общение свелось к минимуму.

Из старого круга остался только Лёня — бывший одногруппник. С ним мы здорово подружились и продолжили общаться, когда я уже бросил универ. Вот до сих пор поддерживаем общение. Ну, как сказать, он поддерживает, изредка вызывая на подобные халтурки, а так бы я и о нём давно забыл.

Но, к своей чести, сдался я не сразу, некоторое время ещё делал робкие попытки найти себя. В основном, в творчестве. Однако быстро выяснилось, что и в таком беззаботном на первый взгляд деле, как рисование, музыка, даже писательство, требуется усидчивости и желания развиваться ничуть не меньше, чем при изучении серьёзных наук. Постепенно вирус апатии всё сильнее разъедал меня. Как раз тогда случилась последняя попытка построить отношения, закончившаяся на этой же остановке, после чего возведение на моей границе с миром высокой стены с вышками, автоматчиками и собаками стало лишь делом времени.

В конце концов с грехом пополам окончил завалящие курсы системного администратора при ближайшей фазанке, прибавил к ним несколько гайдов из интернета по азам веб-дизайна и теперь худо-бедно перебиваюсь скромными заработками на этом поприще, забросив любые попытки преуспеть в чём-нибудь ещё. Где-то по пути потерялась жизненная искра. А теперь, к своему сожалению, я даже не испытываю желания отыскать её снова.

Истлевший окурок обжёг пальцы, вернув меня к реальности. Не люблю моменты, в которые остаюсь наедине с собой, без компьютера. Потому что они часто провоцируют неприятные приступы самокопания. Вроде этого, напомнившего, что когда-то я был совсем другим человеком…

На часах половина одиннадцатого: «Уж полночь близится, а Германа всё нет». Лишь снегопад усилился, прогоняя последнюю надежду на появление моего автобуса. Надо вызывать машину, ничего не поделаешь. Разблокировав клавиатуру, стал припоминать цифры какой-нибудь службы такси. И когда уже готов был залезть в интернет за треклятым номером, из снежной круговерти, словно чёрт из табакерки, испугав меня, выпрыгнул старенький одноглазый ЛиАЗ. Как он только смог неслышно подкрасться с эдаким-то шумным мотором? Впрочем, не важно: главное, что это-таки мой долгожданный, опоздавший на полчаса четыреста десятый.

Автобус, завывая трансмиссией, притормозил у остановочного павильона и с шипением распахнул облезлые створки дверей. Убрав телефон, отряхнул с одежды снег и поднялся в пустой, без единого пассажира, видавший виды салон. Холодное жёсткое дерматиновое сиденье словно вернуло в детство: я вдруг понял, что не видел таких автобусов уже много лет, практически со школы. И откуда только выкопался этот диковинный луноход?

ЛиАЗ неспешно потащил свою красную тушу сквозь снегопад и городские кварталы. Погода за окном обещает ещё по меньшей мере минут сорок вот такого неспешного вояжа, поэтому я надел наушники и включил музыку в телефоне, чтобы хоть чем-то развлечь себя.

Пейзаж тем временем плавно сменился. Высотки постепенно перешли в таунхаусы и коттеджи, а вскоре и они исчезли, уступив место маленьким утлым деревяшкам, ютящимся вокруг редких цехов, фабрик, заводов, большей частью заброшенных или сданных в аренду под офисы и торговые центры. Вид за окном навеял щемящую тоску. И как только люди существуют здесь? Мрачное депрессивное место, по сравнению с которым даже кладбище выглядит жизнерадостней.

Музыка в наушниках, сочетаясь с заунывным пейзажем и медленным мерным покачиванием автобуса, убаюкивает. Пару раз, клюнув носом, я едва не вписался лбом в поручень, но тут же открывал глаза.

«Почему он едет без остановок?»