Найди меня такой же, как и оставил (гет)

Бриенна делает глубокий вдох, наслаждаясь океанским бризом, что ласкает ее лицо, словно рука любовника. От запаха соли, витающем в воздухе, сердце невольно замирает, а глаза закрываются. Наконец-то она дома, и это до сих пор не перестает удивлять Бриенну, поскольку она никак не может привыкнуть к тому ощущению покоя, охватывающему ее на родном острове. И иногда раздающийся звук набегающих на берег волн продолжает успокаивать ее. Почти так же, как и в детстве, когда ворчливая септа Роэлла постоянно заставляла Бриенну чувствовать себя самой уродливой девушкой на свете. Или когда знакомые рыцари издевались над ней своими язвительными пожеланиями стать рыцарем, а не дамой. Она помнила, что после всей этой боли и всей ее борьбы с миром, не признающим женской силы и женского благородства, Тарт всегда оставался бальзамом для ее разбитой души. Тогда ей часто хотелось нырнуть под воду и уплыть от всех сомнений и обид прочь. Так же, как хотелось этого и сейчас. Прочь! Подальше от тяжких мыслей и полностью разбитого сердца. Пусть вода очистит ее разум. Это стало бы идеальным завершением ее напряженного дня, проведенного на этом маленьком острове в наблюдении за тем, как медленно умирает отец.

Бриенна никогда не хотела быть лидером. Она не стремилась к политическим играм и не терпела разбирать разногласия между подданными, хотя и любила Тарт, любила его жителей, пусть и не всегда добрых. А теперь, когда отец лежал при смерти, Бриенне пришлось понять, что придется отложить все оговорки и занять законное место наследницы этих земель.

Годы, проведенные вдали от Тарта, заставляют ее чувствовать себя неуверенно и неловко, когда она делает первые шаги к тому, чтобы стать настоящей хозяйкой Закатного Замка. Ей по-прежнему не верится, что на нее могут смотреть как на Леди. Лорд Селвин, ее мудрый и сильный отец, это как раз тот лидер, который всегда и был нужен Тарту.

«Боюсь, я буду ему плохой заменой», — так думает Бриенна каждый раз, когда возникает новая проблема, и первое, чего ей инстинктивно хочется, это схватить меч и бежать на север. Но она боец. И всегда была, прежде всего, бойцом.

Теперь оказаться на поле боя для нее гораздо легче, чем разбираться с ссорой двух лордов, скандалящих из-за прав на землю.

«Да дайте мне обычного врага с мечом, и я с уверенностью справлюсь с ним!» — она знает, что отлично умеет пользоваться клинком, пусть и в смертельной схватке. Джейме однажды сказал ей, что именно песня стали в ее крови и делает ее таким талантливым бойцом. Он не ошибался тогда и не ошибся бы и сейчас. Рука тихонько касается рукояти Верного Клятве, висящего на бедре. Это бессознательный жест. Она делает так всегда, когда думает о Джейме, а случается это часто. Слишком часто.

Бриенна опускает голову и досадливо пинает в воду. Пора возвращаться, ее уже ждут в замке. И, прежде всего, ждут обязанности. Она бросает последний взгляд на солнечные лучи, заставляющие синее море сиять, прежде чем развернуться и направиться к Ивенфоллу. А когда глазами улавливает рядом какое-то движение, то слегка замедляет шаги. Требуется лишь одно мгновение, чтобы узнать, кто же там подходит к ней, и Бриенна вздыхает, поворачиваясь и направляясь ему навстречу.

— Извините, что беспокою вас, сир, — начинает Подрик, подойдя достаточно близко.

— Ты не помешал, — улыбается Бриенна своему оруженосцу. — Я уже собиралась возвращаться.

Они медленно идут по пляжу, чувствуя себя очень уютно в этой вечерней тишине. С тех пор, как она вернулась на Тарт, Подрик по-прежнему оставался ее постоянным спутником. Он выслушивал ее страхи, поддерживал в моменты слабости, и она знает, что ни за что в жизни не сможет достаточно отблагодарить его за поддержку. Особенно за поддержку в самом большом ее крушении. Бриенна часто беспокоится, что, по большому счету, только огорчает его. Все же Подрик не должен всю жизнь заниматься ее делами. Он молод, и его еще ждут самые настоящие приключения. А еще он обязательно должен стать рыцарем.

«Я клянусь, что обязательно посвящу его в рыцари. И сделаю для Подрика то же самое, что сделал для меня Джейме».

— Вы уже решили, как обойдетесь с обидами лорда Миделла? — спрашивает ее он, когда они уже поднимаются по старым и потрескавшимся каменным ступеням, ведущим наверх, к замку.

Бриенна кривится:

— Его обиды такая глупость, правда? — вздыхает она, зная, что не должна говорить так вслух, но зная и другое: Подрик нипочем не выдаст ее. — Еще не решила. Нет, я понимаю его точку зрения, даже если и думаю, что все это редкая расточительность.

— Но его земля и впрямь сильно пострадала во время нападения Золотых мечей, — напоминает ей оруженосец. — Думаю, что только страх заставил его действовать так поспешно. Теперь больше всего он хочет безопасности.

— Знаю, — кивает она. — Как я уже сказала, у него есть причины требовать нашей помощи. И я буду помогать ему так, как считаю нужным, но... — лоб Бриенны морщится от разочарования: — Я недостаточно умна, чтобы управлять целым островом, Под, — негромко произносит она на ветер, но знает, что Подрик слышит ее. Она много раз делилась с ним своей неуверенностью в том, что не годится на роль Леди Тарта.

— Вы всегда очень жестки по отношению к себе, сир, — не соглашается он. — Мне кажется, вы очень хорошо помогаете лорду Селвину, и ваши люди, похоже, согласны с этим. Когда я иду по деревням или бываю среди рыбаков, то вижу, что народ тоже очень удовлетворен сегодняшним управлением Тарта.

Бриенна улыбается ему:

— Спасибо, Подрик.

Но войдя в ворота замка, она глубоко вздыхает, увидев, как тот распрямляет плечи, словно пытаясь хоть немного снять с нее тяжесть. И вдруг действительно чувствует, как что-то тяжелое и неприятное и впрямь поднимается с ее плеч. И это так успокаивающе: знать, что всегда может рассчитывать на Подрика Пейна.

* * *

Ее день проходит медленно. Знаменосцы и прочие вассалы отца целый день толкутся в Ивенфолле, то приходя, то уходя. На острове же начинается подготовка к весне. Порты наполняются лодками с разными товарами, и Бриенне уже скоро начинает надоедать все это. Ее рука просто зудит от потребности помахать мечом. Ноги опухают от долгого сидения, а глаза уже расплываются от всех тех бумаг, с которыми ее просили разобраться. Ближе к обеду она встает со всегдашнего кресла отца, в котором обычно сидит, когда работает, и идет к большому окну, выходящему во двор.

Внизу во дворе замка как раз тренируются мальчишки, мечтающие стать оруженосцами, и Бриенна жаждет оказаться сейчас среди них. Новый мастер по оружию, сир Карлон, сменивший на этом месте сира Гудвина, обучавшего ее еще в детстве, выглядит высоким мужчиной со светло-каштановыми волосами и добрыми карими глазами всего на несколько лет старше ее. Он делает паузу, корректируя позу учеников, и внимательно наблюдает за ними. Бриенна очень довольна его работой, когда видит, как дотошно мальчишки следуют его инструкциям. Их движения становятся плавными, а позы — более устойчивыми. Найти опытного инструктора для молодых воинов — вот что стало одной из первоочередных задач, которые она поставила перед собой по приезду на Тарт. И первой мыслью было поручить эту работу Поду. Она доверяла ему и знала, как и чему он будет учить юнцов, поскольку сама была той, кто обучил его, но в конце концов сам Подрик отговорил ее от этого.

— Сир, — он посмотрел на нее ярко сверкающими глазами, — это было бы огромной честью для меня, но я не рыцарь, и многое мне еще предстоит узнать самому.

— Нам всем есть чему поучиться, — отозвалась она, но с одобрением склонила голову: — Однако, если ты не готов сделать это, я пойму, — она положила руку ему на плечо и слегка сжала его. — Тем не менее, ты должен знать, что когда-нибудь станешь великим мастером над оружием. Поверь, тот, кто сражался в войне с белыми ходоками, может научить многому.

Румянец на щеках Подрика сравним с ее собственным, причем с одним из самых сильных. Долю секунды он колеблется, а потом бросается обнимать ее. Бриенна неловко похлопывает его по спине, пока Подрик наконец-то не отстраняется, продолжая широко улыбаясь ей. И его реакция заставляет Бриенну почувствовать такую гордость, будто она в одиночку покорила семь королевств.

Она снова опускает голову к камням двора, мысленно проходя тренировку с детьми. Стойка слева: качели, парирование, шаг назад, движение вперед, поворот, изгиб и снова сначала. Взгляд Бриенны невольно касается меча, свисающего с бедра. Она любит чувствовать его вес в ладони, даже когда не тренируется. Валирийская сталь — это как продолжение руки, которая чувствует себя словно бы неполноценной без того, чтоб не дотронуться до него. Без меча Бриенна чувствует себя почти что голой. И ничего не может поделать с этим. Она снова поворачивается к тренирующимся мальчишкам и тихонько вздыхает.

«После ужина, — думает она, — я обязательно спущусь и присоединюсь к ним».

— Дорогая, ты столь внимательно наблюдаешь за ними, что я начинаю бояться, что вот-вот ты выпрыгнешь из окна, чтобы присоединиться к ним, — она отворачивается от окна и смотрит на отца. Ей больно видеть его таким. Некогда пышущее здоровьем тело лорда Селвина теперь жутко ослаблено болезнью. Его красивое лицо будто утонуло в ней, став более морщинистым из-за всех тех испытаний, с которыми ему пришлось столкнуться, причем в одиночестве, ведь единственная дочь отправилась вслед за своей мечтой стать когда-нибудь рыцарем. Медовые локоны стали почти совсем седыми, а плечи сгорбились, словно от непомерной усталости. Внутри у Бриенны что-то сжимается. Она обязана была остаться с отцом и выйти замуж. Может быть, тогда он бы и не выглядел намного старше своих шестидесяти четырех. Лорд Селвин тяжело опирается на трость из изогнутого темного дерева, достаточно прочную, чтобы выдержать его вес. Единственное, что в нем совсем не изменилось, это глаза и улыбка. Глаза отца по-прежнему глаза сияют любовью и нежностью, обращаясь к ней, а улыбка так и остается мягкой и доброй. Находясь рядом, Бриенна всегда чувствует себя принцессой. Нет, точней, она чувствует, будто ей удалось увидеть такую редкую вечернюю встречу луны и солнца, всегда предсказывающую счастье. — Как прошел твой день?

Она игнорирует вопрос и подходит к отцу:

— Ты должен быть в постели.

Легким движением запястья он отмахивается от ее слов.

— Если я еще сижу в своей чертовой кровати, то значит, в состоянии это делать, — он пожимает плечами, отвечая на взгляд Бриенны. — Как думаешь, откуда в тебе, моем ребенке, эта страсть к путешествиям? Наверное, от твоей матери, чем она, собственно, и обворожила меня, — его смех грохочет в груди, постепенно переходя в приступ кашля. Голос отца хрипит, когда он продолжает: — Я знал, что ты приедешь, когда действительно понадобишься мне, — большая рука лорда Селвина обхватывает ее щеку. — Хотя тебе всегда и нужно было нечто большее, чем наш крошечный остров.

Бриенна склоняется к его руке. Впервые за столь долгое время она чувствует себя совсем маленькой. Даже заболев, отец все еще некоей глыбой возвышается над ней. А его тень падает на пол так, что это дает ей ощущение абсолютной защиты.

— Но теперь я дома…

Выражение его лица становится грустным.

— Да, но не здесь ты сейчас должна быть. Всё не так, — горько продолжает отец. — Бриенна, — он обходит ее и садится на один из высоких стульев, стоящих в углу комнаты, — я же не глупец. И знаю, что там, где ты находилась все эти годы, ты была счастлива… во всяком случае, до последнего времени, — лорд Селвин жестом указывает на место напротив себя, и Бриенна медленно опускается на сидение и крепко сжимает руки, чувствуя дискомфорт от пытливого взгляда его глаз. — Я знаю тебя, дочка, и знаю, что сейчас ты страдаешь. Твои глаза всегда смотрят куда-то вдаль…

Она задумывается о его словах. Поначалу ей хочется начать отрицать правду, но потом Бриенна вспоминает, что никогда не могла лгать ему. Хотя, он каким-то невероятным образом всегда догадывался обо всем, что касалось Бриенны: например, знал даже, когда она маленькой тихонько прокрадывалась в оружейную палату при свете луны. Только став взрослой, она поняла, что добраться до турнирных мечей ей тогда позволили не собственная осторожность и удачливость, а распоряжение отца, отданное мастеру над оружием, чтобы тот перевесил их ниже. Бриенна ласково берет руки отца в свои и широко улыбается ему, несмотря на то, что сердце ее по-прежнему разбито вдребезги.

— Я не несчастна, отец, — она борется со слезами, опуская ресницы, чтобы он не увидел даже половины правды. Она не была счастлива здесь, на Тарте, не теперь, когда знает, что такое блаженство… знает, что чувствует женщина в руках мужчины, которого любит так сильно, что любовь ее почти граничит с безумием… И знает, что теперь ничто не сможет сравнится с этим. — Я просто беспокоюсь о тебе и совсем не жду, чтобы ты гордился мной. Боюсь, а что, если я худшая наследница за все поколения Тартов? Что, если я подведу наших людей? Ведь я уже потерпела неудачу в том, что так и не вышла замуж и не подарила тебе наследников.

Тепло в его глазах могло бы растопить даже Короля Ночи, если бы тот по-прежнему оставался в их мире. Даже солнце не могло бы быть настолько же щедрым, как ее отец со своей безграничной любовью.

— Дорогая, ты никогда не подведешь меня. Твои дела, как у наследницы, идут даже лучше, чем у меня, когда я унаследовал твоему деду, поверь, — он наклоняется вперед и целует ее в лоб. Веки Бриенны подрагивают. — Поверь в себя, моя дорогая дочь. Твое сердце никогда не введет тебя в заблуждение.

Бриенне хочется расплакаться от его слов, поскольку ее собственное сознание тут же вызывает в памяти образ Джейме. Тело Джейме, склонившееся к ней, его скользящая по одному боку рука, когда он двигается внутри нее. Его зеленые глаза, держащие ее взгляд в заложниках. Его губы, срывающие невольные стоны с ее губ. Его слова, жарко шепчущие, что она прекрасна и что он так долго желал ее.

«Я очень верила ему тогда, — Бриенна понимает, что какая-то ее частичка все еще желает поверить ему снова. — Но нет… Нет. Однажды мое сердце уже сбило меня с толку».

— Я не совсем уверена в этом, отец, — тихонько произносит она.

Ее отец внимательно смотрит на нее так, что Бриенна даже отворачивается от его пытливости.

— Полагаю, — он нежно хватает ее за подбородок, заставляя взглянуть на себя, — моей уверенности будет достаточно для нас обоих.

* * *

Луна уже высоко в небе, когда Бриенна наконец-то освобождается, чтобы добраться до тренировочного дворика. Она берет с собой турнирный меч, проворачивая его на запястье, чтобы проверить вес и сбалансированность, и это заставляет ее удовлетворенно улыбнуться. Приближаясь к манекену, Бриенна наклоняет по сторонам шею и потягивает конечности, разминая их. Уже скоро в воздухе раздается первый свист меча, в следующую же минуту приземляющегося на плечо соломенной фигуры.

Это словно освобождает Бриенну для того, чтобы начать наконец свой танец с мечом. Она прекрасно понимает, что никто и никогда не скажет, что она отличается какой-то женской грациозностью, но… когда она с мечом, никто не сможет и отрицать обратного. Бриенна знала, что сейчас двигается очень плавно и даже завораживающе. И ей неважно, что пот уже скатывается по ее щекам, сбегая к пояснице и заставляя одежду прилипать к коже. Теперь Бриенна почти улыбается. Она в своей стихии. Здесь она в своем лучшем проявлении. Время незаметно ускользает от нее, и, останавливаясь, она замечает, что луна уже далеко не там, где была раньше. Теперь ее бледный шар медленно спадает на запад, и Бриенна знает, что скоро придется остановиться. Что поделать… утро принесет с собой новые дела и обязанности, она не может оставаться в этом месте вечно.

— В своих путешествиях я не раз слышал об одной смертоносной леди-рыцаре… Должен сказать, что при личной встрече вы еще больше впечатляете, чем в тех многочисленных балладах, складываемых о вас, — подрыгивает Бриенна от неожиданно раздавшегося рядом голоса и оборачивается на его звук. Ей смущенно улыбается сир Карлон:

— Извините, сир Бриенна, я совсем не хотел вас напугать.

Сердце сразу же успокаивается, и Бриенна через силу пытается приветливо улыбнуться, не показывая своего испуга, хотя и не уверена, что вместо этого ее губы не искажаются в какой-то гримасе.

— Могу представить истории, рассказанные обо мне, уверена, что они были отнюдь не лицеприятными…

Карлон отталкивается от своего места у стены.

— Боюсь, вы будете удивлены, насколько благосклонно они рисуют вас.

— О, тогда должна сказать, что они лгут, — ее губы скривились еще сильней, сопровождая это еще и хмурым взглядом, — возможно, даже выдумали, что я на редкость симпатична.

— Нет, — он качает головой. — Эти истории никогда не воспевали вашу красоту, — и Бриенна не может сказать, облегчение ли чувствует или печаль, что даже в балладах она безобразна. — Они говорят лишь о том, насколько вы смелы и сильны, высокая, выше любого мужчины, что осмелится подойти к вам и бросить вызов.

— Это хорошо, — она отходит и кладет меч на свое место. — Я так рада, что они не говорят о том, какая я ненормальная.

— Хм, не помню, чтобы кто-то называл вас так.

Бриенна молчит, предпочитая не отвечать. Но сир Карлон снова подходит к ней и улыбается:

— Сказать по правде, я хотел бы узнать вас получше… Дайте мне возможность хотя бы немного пообщаться с вами.

Он почти вторгается в ее личное пространство, но при этом не дотрагивается. Чувствуя себя неловко, Бриенна отступает.

— Как-нибудь, сир Карлон… точней, может быть, — разворачиваясь, она уже уходит, но все же бросает ему через плечо: — Спокойных вам снов.

— И вам, сир Бриенна, — отвечает он вслед ее удаляющейся фигуре.

* * *

Прошло несколько дней, ставших для Бриенны почти рутинными: она встречалась со стряпчими, разбирала жалобы вассалов, беседовала с отцом о делах, обедала с Подриком, ездила по острову и портовым поселениям и каждый вечер тренировалась под луной, порой с оруженосцем, а порой в полном одиночестве. И часто замечала, что сир Карлон постоянно наблюдает за ней. Нет, на общении он больше не настаивал, но ненароком словно бы следил за всем, что она делает. Так, постепенно-постепенно, Бриенна даже привыкла к его постоянному ненавязчивому присутствию.

А позже, через пару месяцев как-то начала ловить себя на мысли, что ищет его взглядом, когда не видит Карлона где-то неподалеку. Теперь она уже сама могла прийти иногда на тренировочную площадку, чтобы там понаблюдать, как он обучает своих юных питомцев. А порой и присоединиться к нему, участвуя в занятии и чувствуя себя при этом занятой именно тем, чем и хотела заниматься всегда. В этих случаях к ней всегда присоединялся Подрик.

— Сир Карлон, кажется, хорош собой, — прокомментировал он однажды вечером, когда после занятий они сидели на ступеньках замка, подставив лица закатному солнцу.

— Пожалуй, да… — внезапно Бриенна чувствует холодок, пробежавший по спине и заставивший волосы чуть-чуть пошевелиться. — Почему ты заговорил об этом, Под?

Тот невинно пожимает плечами:

— Так… нипочему…

— Хм, — ее природная подозрительность упорно отказывается верить спокойному тону оруженосца. И внезапно поворачивается к нему:

— Подрик!

— Да, сир.

— Ты всегда был так предан мне…

— Конечно, сир, — мягко и нерешительно бормочет тот. — Ведь вы мой рыцарь.

Бриенна пытается сформулировать в уме все, что хочет сказать ему, но почему-то каждый раз у нее получается как-то неверно, неубедительно, а ведь ей так всегда мечталось, чтобы Подрик понял ее правильно.

— Я, — она облизывает губы, — я очень рада, что ты здесь, но ужасно не хочу, чтобы ты чувствовал себя… несколько ущемленным. Я пойму, если ты захочешь уйти, чтобы поглядеть на этот большой мир, который вовсе не ограничивается нашим крошечным скалистым Тартом…

Подрик выглядит потрясенным, потом обиженным, а под конец и вовсе грустным:

— Но я хотел бы остаться здесь, сир Бриенна. Мне еще есть, чему поучиться у вас. Если, конечно, вы не хотите, чтоб я...

— Угомонись, Под, конечно, я хочу, чтобы ты оставался здесь, — шепчет она ему. — Просто не хочу, чтобы ты чувствовал, что не можешь уйти, если пожелаешь.

— Хорошо, буду помнить.

— Вот и порешили.

* * *

В день прибытия большого корабля, который она не узнает, Бриенна чувствует какое-то будоражащее беспокойство. Обычно порты Тарта полны маленьких рыбацких лодок, небольших суденышек контрабандистов или торговцев с Бравоса, но очень редко — если вообще когда-нибудь — настоящих больших кораблей, один из которых и довелось увидеть сегодня. Она спускается к докам, чтобы поприветствовать приезжих.

И вдруг… шаги ставятся неуверенными, когда она видит маленькую фигурку, спускающуюся по трапу. И, конечно же, узнает ее. Ошарашенная, она невольно озирает и спутников, покидающих судно, страшась, что в этой череде увидит его. Эта мысль заставляет ладони вспотеть, а колени почти подкоситься. Ей с трудом верится, что Тирион Ланнистер приехал на остров один, без своего старшего брата, и эта мысль почти заставляет ее бежать.

«Бежать! Бегом бежать в безопасную прохладу Ивенфолла».

Но эта надежда умирает, как только Тирион обращается к ней:

— Сир Бриенна!

Она тяжело сглатывает, усилием заставляя ноги продолжать идти вперед, к бесу. Джейме до сих пор нигде не видно.

«Я чувствую облегчение. Облегчение, а не разочарование!» — упорно убеждает себя Бриенна и обращается к гостю:

— Лорд Тирион, — приветствует она. — Какой сюрприз. Что привело вас на Тарт?

— Уже так давно слышал, насколько красив ваш остров, сир Бриенна, — улыбается ей карлик. И она не уверена, является ли его улыбка действительно искренней или же просто хитрой. С Тирионом никогда нельзя быть уверенной в чем-то. — А еще я скучал по своему бывшему оруженосцу. Было так приятно проводить с ним время в Винтерфелле. Слышал, он тоже живет здесь.

— Здесь, — признается она, еще раз оглядываясь вокруг, хотя и надеется, что этого никто не заметит. Она не может сказать, что невероятно шокирована его появлением, но понимает, что исподтишка Тирион внимательно наблюдает за ней. И замечает всё. В том числе и ее беспомощные озирания по сторонам.

— Джейме не со мной, — негромко замечает он.

— О-о-о…

«Нет, я не разочарована… Совсем не разочарована, — говорит она себе. — В конце концов, я знала, что то прощание в стенах Винтерфелла и стало концом нашей сложной истории».

— Что ж… пойдемте, лорд Тирион, — спокойно отвечает она, несмотря на то, что в позвоночнике чувствуется напряжение, — я покажу вам окрестности.

— Благодарю вас, сир Бриенна.

И они уходят с пристани. По дороге Тирион оживленно болтает, рассказывая ей новости теперь уже Шести Королевств и стараясь не вспоминать о том, что (точней, кто) может вызвать у нее негативные эмоции. То бишь, о Джейме Ланнистере.

* * *

А вышеупомянутый сир тем временем сидит в одной из маленьких таверн Штормового Предела и ждет возвращения брата с новостями. Живот его болезненно скручивается в ожидании, не помогает даже дерьмовый эль, подаваемый здесь, который Джейме все-таки пьет с обреченным спокойствием. Местные девки перемещаются от стола к столу, пытаясь соблазнить кого-то из еще стоящих на ногах посетителей или выпроводить прочь бузотеров-пьяниц, ни на что не годных, по их мнению. Поначалу они пробуют подцепить на крючок и Джейме, но теряют к нему интерес, когда он едва смотрит в их сторону. Поскольку глаза его то и дело обращаются к двери каждый раз, когда та открывается.

Наконец в его сторону направляется только что вошедшая маленькая фигурка. И Джейме тут же выпрямляется:

— Ну, что?

Брат взбирается на стул рядом с ним и машет одной из дам, прося принести выпивку. Джейме нервничает теперь уже совершенно явно, но опрокидывает еще один глоток эля, чтобы хоть как-то сдержать нетерпение. Зная Тириона, он ни капли не сомневается, что тот, по обыкновению, воспользуется любой новостью, как поводом, чтобы поддразнить его.

Как только в руках у карлика оказывается кубок, он тянется им к Джейме и, улыбаясь, осторожно чокается:

— Думаю, тебе вполне себе можно появиться во владениях сира Бриенны.

Джейме облегченно выдыхает:

— Хорошо…

— Только, мой дорогой брат, — говорит Тирион после глотка, — постарайся не испортить все то, что не испортил до сих пор.

— Попробую, — мрачно кивает ему тот.

— Ну, думаю, что это самое разумное, чего я могу ожидать от тебя.

И братья Ланнистеры чокаются еще раз.