Детские шалости (джен)

В коридорах нам никто не попался — даже стражники. Когда отец уезжал из города, они всегда расслаблялись и не стояли на вытяжку возле каждой двери, в каждом коридоре. На это я и рассчитывал.

— Корвин, стой! — раздалось сзади шипение Эрика.

Я даже шага не замедлил. Если он трусит, пусть смирно сидит в своих покоях — без него обойдемся. Дейдре придерживалась того же мнения и, не оборачиваясь, преданно шла рядом. Я покосился на нее и, поймав ответный взгляд прозрачно-голубых глаз, улыбнулся. Она с энтузиазмом поддержала мою идею проникнуть в запретную секцию библиотеки и разузнать, что там такого запретного. Дейдре ухмыльнулась в ответ и подмигнула. Она всегда понимала меня, как никто.

— Корвин! — рявкнул Эрик так, что я подпрыгнул.

Резко развернувшись, я шепотом прорычал:

— Чего ты орешь?! Услышит же кто-нибудь!

По смеси самодовольства и вины на лице Эрика я понял, что именно этого он и добивался.

— Ну ты и… — потрясенно прошептала Дейдре, видимо, пришедшая к тому же выводу.

Я раздраженно прищурился:

— Если боишься, не ходи. Никто тебя силком не тянет. Только не мешайся тогда под ногами!

Одарив Эрика дружным презрительным взглядом, мы с Дейдре решительно двинулись дальше. Эрик немного посопел (я прямо чувствовал, как он думает, что добром всё это не кончится), а потом потопал следом. Я улыбнулся — в сущности, мой старший братец ужасно предсказуем.

Дальнейший путь мы проделали в полном молчании.

Открыв дверь в библиотеку, я на мгновение замер в восхищении. Огромное количество собранных здесь книг всегда поражало меня, заставляя обводить жадным взглядом ряды и ряды полок, убегающих вглубь, в полумрак.

— Ну и кто теперь боится? — ехидно прошептал Эрик.

Я фыркнул, не удостоив его ответом, и шагнул внутрь.

Мы осторожно прошли мимо витрин с разложенными в них диковинками и хрустальной горки, в которой хранились колоды карт. Нам пока не дозволялось ими пользоваться. Но я знал, что отец выдаст каждому по такой колоде на совершеннолетие, чтобы мы могли всегда связаться друг с другом. Однажды я пытался достать одну, но нарвался на скрытую сигнализацию. И получил трепку от отца.

Однако сейчас меня волновало совсем другое. Пройдя через общий зал библиотеки, мы осторожно проникли в небольшую дверь, ведущую в секцию с запретной литературой. Все трое молчали, невольно задерживая дыхание.

В этой секции было гораздо темнее. Мы немного постояли на пороге — давая привыкнуть глазам, ну и чтобы убедиться, не сработала ли какая-нибудь сигнализация. Тишина. Ни обеспокоенных голосов, ни спешащих шагов. Значит, можно продолжать.

Я решительно прошагал вперед и схватил первую попавшуюся книгу с ближайшей полки. Дейдре последовала моему примеру. Эрик предпочел остаться возле двери, неодобрительно глядя на нас. Зануда.

В моей книге не оказалось ничего интересного. Мудреные схемы, графики, описания, в которых я понимал только предлоги. Поставив ее обратно на полку, я посмотрел на Дейдре. Судя по выражению ее лица, ей повезло больше. Я подошел, заглянув ей через плечо.

— Что там?

Дейдре вздрогнула и пронзила меня взглядом: «Чего подкрадываешься?!» Я с сожалением улыбнулся: «Прости. Не хотел пугать».

— Сказка какая-то, представляешь? — сообщила Дейдре, снова опустив глаза в книгу и переворачивая страницу. — Почему она в запретной секции?

Я тоже посмотрел в книгу, и мой взгляд упал на слова:

«А тем временем голуби, выпущенные из университета, летели в разные стороны. Один из них, несущийся на восток, промелькнул над головой вереницы гномов. Гномы ехали на пони и шумно радовались своему приобретению. Они хохотали, на ходу чокаясь золотыми кубками, усеянными самоцветами».

Я пожал плечами. Действительно странно: обычная история — что в ней запретного?

— Что вы там нашли? — свистящим шепотом спросил Эрик от двери и неуверенно шагнул к нам.

— Иди и посмотри, — с отчетливой насмешкой в голосе предложила Дейдре.

Эрик фыркнул и попытался состроить надменную физиономию. Однако выдержал он недолго и вскоре уже стоял рядом с нами, тоже заглядывая в книгу.

Я тем временем перевернул еще несколько страниц, остановившись на иллюстрации, изображавшей детей и грифонов. Было в ней что-то странное. Она казалась живой, будто изображенные на ней существа готовы шагнуть ко мне, прорвав блестящую оболочку. И чем дольше я смотрел, тем сильнее становилось ощущение.

— Ты тоже это чувствуешь? — тихо спросил я Дейдре, продолжая завороженно пялиться на картинку.

— Ага, — выдохнула она.

Мне вдруг показалось, что крылатая девочка на изображении пошевелилась. Я отшатнулся. А вот Дейдре по-прежнему завороженно коснулась страницы кончиками пальцев.

И тут от книги пронесся ясно ощутимый порыв ледяного ветра, и будто промелькнуло несколько теней. Эрик подскочил к Дейдре, вырвал книгу и захлопнул ее.

— Идиоты! — прошипел он. — Что вы наделали? Говорил же, не надо сюда соваться!

— Да ничего не случилось, не паникуй! — я пытался говорить уверенно и беспечно, но на самом деле мне тоже было страшно.

Из книги совершенно очевидно вырвалось нечто. И это нечто выпустили мы. Слегка побледневшая Дейдре попятилась. У нее было такое лицо, будто ее резко пробудили от транса. Мы все трое посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, рванули к выходу.

По коридорам дворца мы неслись так, словно за нами гонятся разъяренные фурии.

— Фу-у-ух, — выдохнул я, согнувшись пополам, когда мы влетели в мои покои — ближайшие на нашем пути.

— Интересно, что это было? — с задумчивым любопытством спросила Дейдре, немного отдышавшись.

— Вы больные! Оба! — сердито воскликнул Эрик.

— Да ладно тебе — было же интересно, — я ухмыльнулся, пытаясь продемонстрировать уверенность, которой вовсе не чувствовал.

Эрик театрально воздел руки к небу (точнее к потолку) и вышел из комнаты, не забыв хлопнуть дверью. Мы с Дейдре переглянулись и расхохотались. Правда, немного нервным смехом.

Всё время до ужина мы провели в моих покоях, внимательно прислушиваясь к происходящему во дворце. Никакой суматохи, шума или еще чего необычного так и не возникло. Если не считать едва слышные шорохи и время от времени мелькающие тени. Но я убедил себя, что мне кажется — просто совесть не дает покоя. Не знаю, уловила ли что-нибудь Дейдре — мне она ничего не сказала.

Когда мы подходили к обеденной зале, оттуда вдруг донесся пронзительный вопль. Мы с Дейдре вздрогнули и виновато посмотрели друг на друга. Я попытался утешить себя тем, что это могло быть и не связано с книгой. Визжала Кларисса — наша мачеха и новая королева. Я терпеть ее не мог. Отец долго не женился после того, как при рождении Дейдре умерла мама. А потом вдруг притащил из какой-то тени эту рыжую красотку. Визжала она часто и по любому поводу, так что оставалась надежда, что ничего особенного не происходит.

Надежда умерла, как только мы вошли в обеденный зал. Кларисса, забыв про королевское достоинство, прижалась спиной к стене возле окна и вопила, указывая в противоположный угол:

— Что это такое?! Почему меня по всему дворцу преследуют крылатые дети и грифоны? Уберите их немедленно!

К своему ужасу, я действительно увидел в том углу крылатых детей и грифонов — тех самых, из книги. Они были вроде как нематериальными — стена просвечивала сквозь их фигуры, а губы шевелились, но не издавали ни звука, — однако вполне себе видимыми.

— Корвин, — прошептала Дейдре, дернув меня за рукав, — ты тоже их видишь?

Я сглотнул и кивнул. Кажется, мы крупно попали.

— Довольны? — спросил как всегда вовремя появившийся Эрик. — А ведь я предупреждал!

Я скорчил гримасу. Терпеть не могу, когда он оказывается прав.

Дейдре выглядела испуганной, и я почувствовал себя виноватым. Не стоило ее втягивать. Все-таки иногда я забываю, какая она еще маленькая. Но одному было бы не так интересно.

Тем временем Кларисса продолжала биться в истерике, а слуги и охрана суматошно носились вокруг призраков, но не могли ничего с ними сделать. Призраки поначалу шарахались от них, однако быстро поняли, что никто не может к ним прикоснуться, и принялись исследовать залу. Слуги и охрана засуетились отчаяннее, Кларисса завизжала пронзительнее и замахала руками, будто ветряная мельница.

Я не выдержал и расхохотался. Дейдре тоже захихикала, забыв про страх. Ну правда, зрелище было феерическое. Ради него одного уже стоило залезть в запретную секцию. И только Эрик оставался мрачным и сверлил нас осуждающим взглядом. Что не мешало нам продолжать веселиться.

В зале началась настоящая чехарда. Все бегали, кричали, суетились, и уже невозможно было разобрать, где настоящие люди, а где призраки. Малышка Фиона, до сих пор относительно спокойно сидевшая в своем детском стульчике, тоже принялась вопить. Не знаю, как она умудрилась это сделать, но в какой-то момент вдруг оказалось, что она уже не сидит, пристегнутая к стульчику, а энергично ползет по полу, пытаясь схватить грифона.

К этому моменту я от смеха уже сполз на пол, прислонившись спиной к стене.

— Давай, Фиона! — крикнул я сквозь смех. — Лови их!

К сожалению, мой крик привлек внимание Клариссы, и с воплем ужаса она бросилась за дочерью, выхватывая ее из-под ног суетящихся людей. Фиона не оценила материнской заботы и заревела так, что перекрыла все остальные звуки.

— Ой, не могу… — всхлипнула сидевшая рядом со мной Дейдре и уронила голову мне на плечо. — Как думаешь, кто их поймает быстрее — охрана или Фиона?

— Это вовсе не смешно! — пробурчал Эрик.

— Зануда, — бросил я и, потрепав Дейдре по распустившимся темным волосам, ответил на ее предыдущий вопрос: — Ставлю на мелкую.

Дейдре согласно кивнула, не в силах уже говорить.

— Что здесь происходит? — вдруг раздался звучный голос, и мы разом перестали смеяться, невольно сжавшись.

В дверях стоял отец во всем своем великолепии — высокий и широкоплечий, он производил впечатление сказочного гиганта. Зеленые с золотом одеяния подчеркивали мощь его фигуры, а золотые перстни с зелеными камнями сверкали в солнечных лучах. За его спиной маячил явно озадаченный Бенедикт.

Эрик тут же начал отползать в сторону, попытавшись затеряться в толпе. И Бенедикт проводил его подозрительным взглядом. Мы с Дейдре замерли, почти не дыша.

— Оберон! — с театральным отчаянием вскричала Кларисса, пытаясь удержать вырывавшуюся Фиону. — Уйми своих ненаглядных отпрысков!

Отец недоуменно посмотрел на сидевших у стены меня и Дейдре, перевел взгляд на успевшего отойти на приличное расстояние Эрика, даже на Бенедикта оглянулся. Тот в ответ пожал плечами.

— А причем здесь дети?

— Это наверняка их рук дело! — взвизгнула Кларисса, указывая на продолжавших бегать по зале призраков. — Я тебе говорила: они меня ненавидят!

Отец вздохнул и поморщился, но возражать не стал. Собственно, возразить было и нечего. Насчет ненависти она, конечно, преувеличила, но мы ее сильно недолюбливали — это точно.

Отец зашагал в сторону призраков, и суматоха на его пути моментально затихала. Стражники и слуги тут же переставали суетиться и почтительно расступались, кланяясь. Отец не обращал на них внимания, направляясь прямо к призракам. Остановившись рядом с ними, он некоторое время внимательно их разглядывал. Призраки тоже замерли, глядя на него, будто что-то почувствовали. А потом отец протянул к ним руку и поочередно коснулся каждого. Тот, к кому он прикасался, немедленно исчезал.

— Ты преувеличиваешь, Кларисса, — сказал отец, когда королева снова начала жаловаться, что всё это заговор против нее, и едва слышно добавил: — Как и всегда, — а потом произнес уже громко, тоном, не предвещающим ничего хорошего: — Однако в одном ты права: сделать это мог только тот, в ком течет кровь Амбера.

И отец повернулся к нам.

Не знаю, что в этот момент делал Эрик, мы же с Дейдре замерли, как кролики перед удавом, не смея шелохнуться.

— Эрик, Корвин, Дейдре, — спокойно произнес отец, — подойдите сюда.

Всем нутром ощущая неминуемую расплату, я встал и подал руку Дейдре, чтобы помочь ей подняться. Обменявшись отчаянным взглядом, мы поплелись к отцу. С другой стороны подошел Эрик и тут же выпалил:

— Я тут вообще ни при чем!

Я презрительно хмыкнул: как всегда в кусты, кто бы сомневался. Однако оспаривать его заявление я не стал. В конце концов, Эрик был изначально против нашей вылазки. Отец слегка нахмурился, но тоже никак не прокомментировал его заявление.

Я тяжело вздохнул и, понимая, что избежать последствий уже не удастся, поднял взгляд:

— Это я виноват, отец. Мне хотелось посмотреть, что за книги в запретной секции.

Я коротко изложил наше приключение, после чего Дейдре, взяв меня за руку, храбро призналась:

— Я тоже участвовала!

— Но идея была моя, — уточнил я.

Отец долго молча смотрел на нас с нечитаемым выражением на лице. Честно говоря, за эти минуты я пережил тысячу смертей. А хуже всего, я чувствовал, как начала дрожать ладошка Дейдре в моей руке.

— Хорошо, что ты способен брать на себя ответственность за свои поступки, Корвин, — наконец, произнес отец и бросил быстрый взгляд на Эрика, от которого тот покраснел. — Это качество пригодится тебе в будущем. И я рад, что ты готова поддержать брата, Дейдре.

Он еще немного помолчал и веско заключил:

— Однако это не избавляет вас от вины. Неделя домашнего ареста. И советую вам провести его с пользой, размышляя о своем поведении.

Отвернувшись от нас и будто потеряв к нам всякий интерес, отец подозвал одного из стражников:

— Родерик, проводи принца и принцессу в их покои, поставь стражу у дверей и скажи на кухне, чтобы ужин им принесли туда.

Мы синхронно тяжело вздохнули и покорно пошли следом за Родериком. Неделя домашнего ареста! Да я на стены начну кидаться за это время. Но больше всего возмущало другое.

— А Эрик опять вышел сухим из воды, — тихо сказал я Дейдре.

— Угу, — мрачно согласилась она.

— Я бы на твоем месте не возмущался так, — вдруг раздался рядом спокойный голос Бенедикта. А я и не заметил, как мы с ним поравнялись. — И не завидовал бы Эрику.

С этими словами он хлопнул меня по плечу и пошел к отцу, больше ничего не пояснив. Я бы спросил его, что он имел в виду — мне на самом деле было интересно, — но, во-первых, у меня не было такой возможности, а во-вторых, Бенедикт всё равно не ответил бы. Он любил изрекать загадочные сентенции и никогда их не пояснял.

* * *

Дворкин провел ладонью по зеркалу, стирая изображение, за которым наблюдал, и с довольным видом потер руки.

— Я же говорил тебе, — произнес он в пространство, — наследником престола должен быть Корвин. Эрик не подходит на эту роль.