Властелин пустыни и стакан воды (джен)

Мирум долго искал удобную для себя позу на этом вьючном животном — не могло же оно быть, в самом деле, ездовым. Конечно же, местные издевались над незадачливым инопланетянином, которому не повезло потерпеть крушение на всеми забытой, равноудалённой ото всех передающих станций планете.

Зверь был покрыт длинной запылённой и местами свалявшейся шерстью, постоянно жевал и сплёвывал, а его высокие ноги были гладкими, кривыми и тонкими — не предназначенными для быстрого бега. При каждом шаге Мирума покачивало, а спереди и сзади от него колебались два мягких горба, опереться на которые было невозможно, — они сворачивались валиком, будто наполненные вязкой жидкостью. В конце концов, Мирум подтянул колени к груди, расставил ноги так, чтобы упираться ступнями в бока верблюду, и откинулся назад. Так, полулёжа-полусидя, было даже слишком удобно, но жарко. Если в воздухе и были какие-то потоки, достаточно влажные для этой пустыни, то конструкция, которую собрали местные над его головой для защиты от солнца, почти не пропускала ветер.

Мирум расстегнул ворот, а потом и вовсе снял рубашку. Через несколько стандартных минут его разморило. Верблюд ступал медленно, мягкий горб тёрся о спину — уже было всё равно, какие там мошки в шерсти, — это было приятно. Путешественник погрузился в дремоту. Да, предназначением этой планеты был глубокий сон. Больше здесь не было ничего. Возможно, и передатчика.

Пустыня убаюкала Мирума, только выспаться ему не удалось. Он выглянул из-за занавесок на шум и оглядел метавшихся вокруг каравана всадников.

Они были удивительно активны, выкрикивали что-то отрывисто и громко, не боясь, что поднимавшийся из-под копыт лошадей песок попадёт в рот. Да, Мирум оценил красоту этих «ездовых животных» — они были великолепны: тонконогие, тонкомордые, длинношеие с задранными кверху хвостами и пышной гривой.

Мирума, как и тех, кто подобрал его в пустыне после крушения, грубо заставили слезть с верблюдов и куда-то повели. Идти было тяжело: нога утопала, всадники, пролетая мимо, зачем-то закидывали идущих песком, смеялись и скалились. Мирум не мог понять причину их озлобления. Его спутники жались друг к другу, прижимали пожитки к животу и шли обреченно.

К счастью, идти им пришлось недолго. Вскоре на горизонте показались раскидистые пальмы, меж которых стоял накрытый лёгкими тканями шатёр. Несчастные выстроились вереницей, опасливо оглядываясь. Пришелец был последним. Ветер приподнимал лёгкие вышитые занавеси, позволяя заглянуть внутрь шатра: красивый ковёр постелен прямо на песок, а на нём горкой сложены подушки.

Мирум терпеливо ждал, пока его спутники один за другим заходили в шатёр, прижимая что-то ценное к животу, а выходили уже налегке и с радостью улепётывали в направлении оставленного каравана. Из-за приоткрывавших пространство шатра занавесей он успел разглядеть резной столик, уставленный замысловатым по форме сервизом с разнообразными закусками, и огромные ноги в шёлковых штанах и туфлях с заострёнными носами.

В общем-то, Мирум вскоре понял: суть этой процедуры своеобразный сбор налогов, — и обрадовался тому, что этому захудалому местечку не чужды основные принципы торгово-рыночных отношений. В следующее мгновение он осознал, что особо торговать ему нечем: атомные наручные часы со встроенной метеостанцией, голографической связью и стратегическим целеполагателем остались в кармане рубашки, а на нём был только пояс космического туриста.

Мирум в нерешительности замер у входа в шатёр — его грубо подтолкнули в спину. Он упал на четвереньки и почти ткнулся носом в дорогой ковёр. Пришелец медленно поднимал взгляд. Башмаки мужчины, который сидел перед ним, были затейливо вышиты золотом и каменьями, глянцевый шёлк штанин свободно ниспадал благородными складками, подтверждая, что хозяин не экономил ткань при пошиве. Пояс был действительно широк и украшен ещё затейливее, чем обувь, прикрывал поясницу и большую часть объёмного живота. Грудь властелина была обнажена и своей волосатостью устрашала не меньше сурового взгляда. Мирум поспешно опустил голову, дрожащими руками вынул из-за пояса универсальный пищевой генератор, поставил на столик между блюд, каждое из которых вызывало усиленное слюноотделение, и принялся отползать к выходу.

Страшный звук заставил его замереть на месте через несколько движений. Властелин ещё, удивлённо похрюкивая, мял прорезиненные стенки пищевого генератора, который имел форму обычного стакана, а Мирума уже тащили обратно. Грубо и больно.

— Неправильно! — Мирум знал, что в сложившейся ситуации нельзя делать резких движений, но всё-таки решился на отчаянный шаг: вырвался, забрал генератор и потряс его из стороны в сторону.

Неизвестно, какое из этих действий привело властелина в ярость, но стакан был грубо выхвачен, сжат, а вода из него брызнула в лицо.

— Ах! — сложно было сказать, какие чувства выражал этот звук. Больше всего он походил на судорожный вздох и свидетельствовал в первую очередь о том, что властелин захлебнулся.

— Нет! — Мирум вскрикнул, когда его грубо схватили за плечи и отшвырнули прочь.

Генератор дрожал и непрерывно наполнялся водой, которая, переливаясь через край, уже натекла к ногам небольшой лужицей. В руках одного из стражей блеснул широкий меч и Мирум зажмурился — глупее, чем умереть здесь, ничего нельзя было придумать.

В следующее мгновение обливавшийся водой властелин издал какой-то гортанный звук. Мирум открыл один глаз — он был жив, а властелин жестом подзывал его. Мирум подполз и, не поднимаясь с колен, объяснил, как пользоваться генератором: смял его в руках — вода перестала течь; потряс, замер, ожидая, пока генератор наполнится, выпил и отдал опять наполнившийся водой стакан в руки властелину.

Тот оглядел подношение, пригубил воды и внезапно рассмеялся. Стражники опять подхватили Мирума под руки — он ожидал, что его отпустят, но шатёр открылся перед ним с противоположной стороны.

Мирум увидел ведущую к небольшому озерцу вымощенную мраморными плитами тропинку. Стражники больше не держали его, а властелин внезапно оказался по правую руку. Грузная фигура нависала, почти лишая дыхания, улыбка казалась издёвкой, хотя жест, которым Мируму предлагали пройти вперёд, был, скорее, гостеприимным. Пришелец не обольщался — двое стражников, по-прежнему, следовали за ним.

Оазис, в котором находились владения властелина, был небольшим, и тем удивительнее было, как плотно он застроен и как красиво смотрятся ажурные строения из белого камня на фоне пальм и песка. Впрочем, даже любование окрестностями, к которому Мирум был склонен, не помогало ему расслабиться — он поминутно оглядывался и вздрагивал. Гостеприимный хозяин прочитал страх на лице гостя и хлопнул в ладоши, приказав стражникам исчезнуть. Мируму от этого было не легче, но он шёл вперёд.

От небольшого озерца с чистой до полупрозрачной голубизны водой веяло прохладой, но Мирума провели дальше к ажурным стенам дворца и жестом предложили переступить порог. Он в нерешительности замешкался. Его в очередной раз подтолкнули — Мирум с ускорением влетел в небольшое помещение.

Стены здесь были увешены коврами, а пол устелен подушками, между которых затерялись невысокие резные столики, уставленные расписанной цветочными узорами посудой. Мирум обомлел. Властелин хлопнул в ладоши — и закутанные с ног до головы в абсолютно прозрачные ткани женщины поднялись и стали приближаться к пришельцу. Через несколько мгновений его гладили, ласкали, прижимались к нему и тёрлись обнаженными телами. Его усадили на подушки, поднесли чай и сладости.

Мирум в растерянности уже пригубил пряный напиток, когда по очередному знаку прижимавшиеся к нему женщины поднялись, склонив головы, отошли и замерли на приличном отдалении.

Мирум выдохнул с облегчением, но его испытание на этом не закончилось. Стражники подвели ко входу в гарем прекрасного жеребца и девушку. Мирум хотел вернуться к трапезе, но не смог — девушка была полностью обнажена; от тонкого железного ошейника тянулась длинная цепь, ответвления которой шли к кандалам на её запястьях и щиколотках. В полуопущенном взгляде и плотно сжатых губах, несмотря на оковы, не было ни следа покорности, — только ненависть и презрение к мучителям.

— У-м-м? — рот властелина осклабился в ухмылке, огромная рука схватила уздечку, а другая — цепь с тела рабыни.

Мирум сразу понял, что ему предстоит сделать выбор — и это было просто. Он набил рот сладостями, поднялся и поспешно подошёл к жеребцу.

— Спасибо, — торопливо поклонился он и попытался забрать у властелина уздечку. Тот не возражал, но вместе с уздой вложил в руку Мируму цепь от ошейника рабыни.

Она подняла голову и посмотрела пришельцу в глаза. Её лицо оживилось, пухлые алые губы приоткрылись ему навстречу, взгляд огромных тёмных глаз смягчился, точёный носик всхлипнул, а закованные в цепи руки вздрогнули и потянулись к нему. Да, в любом случае, это было лестно, Мирум не смог не оценить симметрию её лица, плавность изгибов тела, ширину бёдер, пышность груди, стройность ног, упругость и округлость ягодиц.

— У? — улыбка на лице властелина стала шире, а в глазах заплясали озорные искорки. — У?

Мирум спрятал взгляд, нервно выронил цепь и потянул уздечку — не тут-то было. Властелин встал между инопланетянином и желанной наградой, вырвал уздечку из его рук, соединил с цепью на шее рабыни и обвёл гарем широким жестом.

Мирум осознал предстоящий ему выбор. Остаться здесь или уйти, получив коня и закованную в цепи женщину в нагрузку. Он тяготился любыми ограничениями своей свободы. К чему ему такая ноша? Как ему, заплутавшему во Вселенной путешественнику, тащить за собой и кормить женщину? Мирум отступился, повернулся спиной и сделал шаг, возвращаясь в гарем, но крик отчаяния и прикосновение холодных пальцев к руке заставили его замереть на месте. Рабыня упала на колени, прижалась влажным от холодного пота лбом к его руке и принялась целовать тыльную сторону ладони, пальцы… Мируму было до омерзения неприятно — он дёрнулся, вырвал руку, а в следующее мгновение стражник, придушивая, тянул женщину прочь за ошейник. Мирум вернулся за столик, уселся на подушки, дрожащими руками взял чашку и сделал глоток. Выбор был сделан. В конце концов, спасения можно было ждать и здесь. Передатчика на этой всеми забытой планете всё равно не было. Сдавленные всхлипы рабыни вскоре сменились рыданиями, а потом и вовсе затихли в отдалении. Женщины уселись рядом с ним: одна прислуживала, двое ласкали. Их прикосновения заставляли Мирума вздрагивать, а зацелованную рабыней руку хотелось вымыть.

Властелин ненадолго оставил согласившегося служить ему мага в покое — о его возможностях он узнает позже, а пока развлечётся со строптивицей.