Жизнь в диссонансе (гет)

Порой жар становится настолько нестерпим, что простое желание вытереться оборачивается тем, что человек рьяно срывает с себя одежду, а потом ныряет в ледяную ванну. Гермиона Грейнджер почти дошла до такой точки. Она стерла с уха капли пота и едва удержалась от того, чтобы не умыться собственным напитком.

Финк, который пять последних месяцев был ее напарником из мракоборцев, оглядывая плотную толпу, проворчал что-то про маглов. Гермиона прикинула, не воспользоваться ли охлаждающими чарами, вот только любой всплеск магии мог потревожить двух женщин, которых они ждали. У этих женщин — те продавали Веритасерум и темные зелья как в волшебном, так и в магловском мире — вот уже три месяца получалось ускользать, так что Гермиона не собиралась рисковать.

Она пригубила крепкую алкогольную бурду, бокал с которой Финк притащил из бара. Та была ужасна на вкус и вызывала опасения, что маленькая доза зелья трезвости, которую пришлось принять перед выходом на задание, с ней не справится. Даже Финк, который редко отказывал себе в удовольствии сходить в паб с коллегами-мракоборцами, морщился при каждом глотке.

— Нам сказали, они приходят сюда по пятницам.

Гермиона отпустила бокал и охладившейся рукой медленно провела по лбу.

— Мы знали, что это может быть ловушка или дезинформация. Какой им смысл придерживаться расписания?

— У Лонгботтома дерьмовые осведомители.

— Зависит от дела, — возразила Гермиона, потому что всегда вставала на сторону друзей. Даже если их обвинитель прав.

— Две рыжих только что вошли через заднюю дверь. Одна несет... — Финк дернул щекой и отвернулся к бокалу. — Работницы. Что думаешь?

— Они и так неплохо зарабатывают, зачем им лишние знакомства? Здесь они просто встречаются.

Гермиона пробежала глазами по толпе, выискивая какую-нибудь уединившуюся компанию или пробирающихся сквозь толпу девушек, как вдруг уловила вспышку белого и пятно лица, направленного в ее сторону. Взгляд метнулся от резкой линии челюсти к заостренному носу, а в следующий миг остались видны лишь блондинистый затылок и высокая фигура.

Пальцы соскользнули с бокала, Гермиона едва поймала его за край. В клетке ребер суматошно забилось сердце. Она поднялась, с глухим звуком опустив коктейль на стол, и Финк последовал за ней, загородив обзор.

— Грейнджер, — тихо проворчал он, но Гермиона смотрела мимо, на пустое место, где только что стоял мужчина.

Туда, где только что стоял он. Она, как и прежде, и не в первый раз, успела обратить внимание на блондинистые волосы, но это уже просто вошло в привычку. Однако в ту же секунду, как Гермиона увидела профиль мужчины, она знала, кто это, будто сомнений и быть не могло.

Финк повернулся, Гермиона обошла его, замечая лишь блондинку со схожим платиновым оттенком. В плотной толпе было вдвое жарче, запах пота забивал нос и оседал на языке. Задевая потные руки окружающих, Гермиона толкалась и пробиралась между ними, бормоча извинения, которые и сама не слышала, пока не вырвалась к двери. Налетела на нее всем телом, вываливаясь на прохладный воздух.

Снаружи курила и смеялась какая-то компания. Слева к пабу подходила пара. Стоял кэб, пустой, за исключением водителя, чьи глаза поблескивали в темноте.

— Гр... Эмили, — то ли прорычал, то ли спохватился Финк, прежде чем назвать ее именем своей жены. — Что...

— Мне показалось, я увидела... наших друзей.

— А они тебя увидели? — одним лишь тоном у него вышло намекнуть, что ее сложно было не заметить, потому что она погналась за ними как сопливый новичок.

Он точно ее видел. Гермиона выглядела по-другому, но он видел.

— Нет.

(Ноябрь 1998)

Драко Малфой вышел на зимний холод в той же одежде, в которой был шесть месяцев и двадцать два дня назад. Та еще больше висела на нем мешком, казалась грязной и словно подавляла. От нее пахло серой и дымом.

Люди шлепали по снегу, поскальзываясь на асфальте. Сутулились, защищаясь от ветра, засунув руки в карманы и опустив лицо. Драко просто застыл, а ледяной ветер хлестал его по щекам и морозил уши.

Запястья и лодыжки, прежде скованные магически, покалывало, дыхание вырывалось с дрожью. Грудь заполняла пустота. Драко позабыл, как двигаться, думать, выбирать дорогу. Все вокруг было новым, за исключением его самого.

()

Гермиона окунула перо в подсунутую чернильницу и убористым почерком подписала пергамент.

— Мне нужна только парочка документов из дела Райта.

Кивнув, массивный мужчина за столом открыл ящик ключом, а потом — палочкой.

— У каждого документа в углу есть код, который нужно отметить на форме, прикрепленной к коробке с делом, и там же оставить свои инициалы.

— Я знаю. — Гермиона слишком уж нетерпеливо выхватила у него ключи, но он, казалось, этого не заметил. — Спасибо.

Она обогнула стол с левой стороны, специально чуть ссутулила плечи и придала лицу скучающее выражение. Только закрыв за собой дверь и обведя изучающим взглядом стеллажи с коробками, она позволила себе ускорить шаг. Вокруг не было ни души, и, если повезет, она покончит с делом, так никого и не встретив.

Е, Ж, З, И. Каблуки громко цокали по полу, Гермиона обернулась через плечо. В помещении не раздавалось посторонних звуков, но она никак не могла отделаться от ощущения, что к ней кто-то приближается, или бежит перехватить, или подглядывает из-за полок.

Притормозив у нужного ряда, Гермиона расправила плечи и задрала подбородок. Заставила себя не оглядываться, чтобы не вызывать подозрений, если кто-то и вправду за ней наблюдал, и нырнула в проход. Ее цель должна быть почти в начале длинного ряда, но как бы ей ни хотелось сорваться и побежать, ее шаги оставались размеренными и тихими.

Манн, Манколь, Манкас, Манбур... Не выдержав, Гермиона нахмурилась, сжала губы и, с удивлением остановившись, обернулась, притворяясь, что перепроверяет коробки, которые уже минула. Никого.

Манаба, Мамю, Мамтон, Мамстейн... Она определенно посоветует отделить дела в разработке от старых, передвинув последние в другую секцию. Впервые дорога до коробки с делом казалась настолько бесконечной. У Гермионы даже закралось подозрение, что кто-то магически удлиняет ей путь.

Н, Л, Д, наконец-то. Осмотревшись по сторонам, она склонилась к коробке, изучая записи на приклеенном к ней листе. Две недели назад мракоборец Олдберри вернул документы, и с тех пор ими никто не интересовался. Прикусив губу, Гермиона прислушалась, а затем ухватила коробку. Удерживая ту на приподнятом колене, она подняла крышку и занялась папками с документами, ища те, что относятся к началу дела. Поколебавшись, вытащила самые свежие и засунула подмышку.

Стук сердца барабаном отдавался у Гермионы в ушах. Она закрыла коробку и поставила на место. Задержав дыхание, развернулась, убежденная, что за спиной кто-то смотрит на нее либо с долей любопытства, либо с подозрением, но ее окружали лишь коробки.

Гермиона проверила, что с задней стороны папки нет никаких отметок, и, прижав стопку к груди, заторопилась к рядам с буквой «Р».

(Ноябрь 1998)

В мэноре оставили лишь одного домовика, и даже если бы Нарцисса не сообщила Драко об этом до того, как он, превозмогая себя, переступил порог дома, мгновение спустя он бы и сам обо всем догадался.

Драко все еще ощущал его присутствие. Дело было не в пятнах крови на полу или следах от взрывов на стенах, дереве и штукатурке. Не в смятых простынях в комнатах, куда они больше не зайдут; не в пустых перекрытиях, где прежде висела люстра; не в огражденном решеткой входе в подземелья.

Не в воспоминаниях — постоянном, неудержимом потоке образов, который обрушивался на Драко и не отпускал от пробуждения до пробуждения. Образов, которые, налетев и ударив в грудь, заставляли споткнуться, давили, пока не казалось, что вдохнуть нужно сквозь бетонную маску. От скрипа старого дома заходилось сердце.

Дело было не только в общих собраниях за обеденным столом, который Драко за всю жизнь видел меньше десятка раз. Не только в дорогах, какими он огибал определенные комнаты, не в том, что, когда никто не видел, Драко едва не переходил на бег, притворяясь, что ничего подобного не происходит. Дело было не только в четырех спальнях, которые он сменил, пока не понял, что в своей достиг лучшего подобия сна.

Ощущение было реальным. По спине пробегал холодок, отчего волосы вставали дыбом и стучали зубы. Словно бы Темный Лорд — Волдеморт, Волдеморт — оставил в их доме часть своей души, чтобы ждать и наблюдать. Драко знал, что это невозможно, но от ужаса все равно скручивало внутренности. От страха, который он принес с собой и вплавил в фундамент дома, в сами кости Драко.

— Назначили дату суда над твоим отцом, — сообщила мать, грациозно сидя на неполированном стуле, который они перенесли из столовой.

Драко отправил в рот кусочек рыбы, приготовленной чуть-чуть вкуснее, чем в тюрьме, и уставился на подпалину на стене. Он не мог встретиться с матерью глазами — иначе бы Нарцисса все поняла.

— Уверен, ты рада.

— А ты? — тихо спросила она.

Драко сглотнул ком, и тот тяжелым грузом опустился на сердце.

()

Драко Малфоя никто не узнавал. Или узнавали множество парней, которые могли бы быть Драко Малфоем, но «леди, вы себе представляете, сколько у нас тут народа?» Он уже не один год оставался вне поля зрения общественности. Да и прежде, когда на него было направлено внимание, разговоры больше шли о смертях, арестах и помилованиях. В более поздних статьях преимущественно говорилось о его матери, а из фотографий в них нашлась лишь одна с Драко.

Гермиона вырезала ее из старого выпуска и рассматривала весь обеденный перерыв.

(Декабрь 1998)

Чашка звякнула о блюдце. Драко вышел из комнаты и легким решительным шагом пересек зал. По другую сторону арки, в центре пустой гостиной, где больше не горело пламя, стоял Поттер. Драко сомневался, что выражение лица Поттера имеет что-то общее с причиной, по которой тот пришел сюда, и это его разозлило. Будто Поттер незваным вторгся в воспоминание, которое Драко похоронил и держал в тайне.

Он сосредоточился на поблескивающих зеленых глазах и увеличивающемся отражении своей головы в чужих очках — лишь бы не думать ни о горящих осколках стекла на полу, ни о топоте убегающих людей. Ни о том, как Поттер сжал кулак над его рукой — решение, которое не казалось важным, а в итоге принесло победу в войне.

Какие-то поспешные решения определяли целые судьбы: Драко, вернувшийся домой летом после пятого курса или принижающий Хагрида еще до поступления в школу. Каждый выбор, из-за которого Поттер сейчас дышал, стоя напротив Драко, выбор Нарциссы, объявившей, что Избранный не дышит.

Драко размышлял, есть ли у человека хоть шанс противостоять яростной, неумолимой силе судьбы, жизни, да чего бы то ни было, что невольно приводило их в места, где они никогда не желали оказаться, о которых даже не подозревали.

— Оповещение сработало, как только применили магию, — Поттер поправил очки.

Скрестив руки, Драко прислонился к стене. Как ни в чем не бывало, с безразличием, иначе, если показать оппоненту, которому на тебя плевать, насколько ты волнуешься, это лишит тебя преимуществ.

— Приятно знать, что ваше недоверие в этот раз сыграло в нашу пользу. Хотя проблемы бы вообще не было, если бы нам вернули палочки.

— Или если бы вы остались в тюрьме. — Поттер пожал плечами, а злость Драко обернулась яростью. — Кто бы ни вломился в дом, он пошел прямиком в спальню Нарциссы. Там есть что-нибудь ценное?

Драко так стиснул челюсти, что заболели зубы, и цеплялся за эту боль, пока не ослабло желание огрызнуться.

— Моя мать.

— Ага, но кроме этого? Что-нибудь, о чем знают другие, но не нашло Министерство?

— Вы перерыли весь дом, Поттер — вот и скажи мне.

Поттер никогда не скрывал раздражения, оно просто варьировалось в зависимости от ситуации. Драко умел понимать, когда тот готов был просто уйти или же залепить заклинанием. Вот с поттеровской яростью дело обстояло сложнее.

— Нам важно...

— Я в курсе, что важно. Ответ все тот же.

Задержав на Драко взгляд, Поттер обернулся: за его спиной послышались тихие шаги. Чужие слова прозвучали неразборчиво, но Поттер кивнул. Драко надеялся, что теперь-то уж они уберутся из дома.

— Малфой, кто бы к вам ни влез, он знал расположение спальни твоей матери. Знал планировку. Есть предположения, кто хочет и может до нее добраться?

Сжав пальцы в кулак, Драко вскинул бровь.

— Она спасла тебе жизнь, из-за чего темные волшебники проиграли войну. Даже я не могу огласить весь список.

Поттер медленно кивнул, его взгляд опустился на место на полу, которое Драко всегда обходил. Отстранившись от стены, Драко выпрямился, руки повисли по бокам.

— Проклятие опалило ей пижаму — и это притом, что она успела откатиться. Если бы ваши опоздали на пять секунд, моя мать была бы мертва. После твоего спасения многие желают ей смерти, и как минимум один решился убить.

Поттер глянул на него исподлобья, но, пока окончательно не поднял голову, яркий свет свечей скрывал выражение его глаз.

— Палочки вам вернут через полгода. Это судебное решение.

Еще бы Драко об этом не помнил. Его семья оставалась на свободе, потому что мать, соврав, спасла жизнь Поттеру, но до их жизней Министерству не было никакого дела. По крайней мере, ей обязан Поттер. Обязан настолько же, насколько ему — сам Драко, который прочувствовал вес такого долга; Поттер должен был ощущать хоть нечто похожее.

— Тогда спрячь ее где-нибудь, пока мы отрезаны от магии. В месте, о котором знаешь только ты и никто из Министерства.

Министерству доверять нельзя, а Поттер не проговорится. Признаться, Драко и ему не полностью доверял, но кандидатур было не так чтобы много. Особенно в нынешнее время. Об Уизли и речи не шло. Драко не доверил бы ему и облезлое перо.

На кончике языка крутились заготовленные слова и претензии, Драко ждал лишь повода, чтобы сорваться и верным тоном добиться желаемого. А Поттер закивал, вновь обернулся через плечо, проверил время.

— Я вернусь сегодня, и мы все обсудим. Ничего не обещаю, Малфой. Мне придется поговорить с министром и взять кого-нибудь в помощь.

— Не Уизли.

— Не тебе решать. — Драко прикусил язык — резкость только вышла бы ему боком. Поттер застегнул мантию. — Да и вообще, у Рона лучше выходит вышибать двери, чем ставить чары.

Значит, Грейнджер. Поттер бросил на него взгляд, Драко, сжав губы, кивнул и развернулся в сторону зала.

()

Гермиона закончила записывать разговор между двумя женщинами и мужчиной, который приобрел у них Веритасерум. Ей пришлось трижды «нырять» в Омут, чтобы запомнить каждое слово. Обычно она не с таким усердием занималась записями, но воспоминание ей достали на время из другого дела по этому мужчине, так что Гермиона не знала, когда еще сможет его получить.

Глубоко вздохнув, она вернулась в воспоминание, перед глазами нарисовался тускло освещенный ресторан. Вдоль стен располагались кожаные диванчики, защищенные чарами уединения, которые мешали разглядеть присутствующих и расслышать что-либо, помимо неясных звуков. Гермиона сразу прошла к столику, из-за которого всегда поднимались женщины — те как раз собрались уходить, — изучая малейшие изменения в их внешности.

Она ступила за защитные чары, решив проверить, не забыли ли посетительницы что-нибудь интересное, и застыла на месте при виде сидящего Драко Малфоя, который разглядывал флакон с жидкостью лавандового цвета. Грудь у Гермионы приподнялась, как при вдохе, но кислород будто кончился.

— Драко, — выдохнула она и тут же выговорила себе за глупый порыв.

Малфой убрал флакон в карман, откуда послышался звон. Что он здесь делал, да еще и с этими женщинами? Голову заполнили предположения, но Гермиона встряхнулась, прогоняя их прочь. Она скользнула на сиденье напротив: Малфой нахмурился и допил остатки из бокала — было видно, как с каждым глотком дергается кадык.

Он нисколько не изменился с момента ухода, только волосы стали короче. И спал, кажется, все так же плохо. Гермиона почему-то думала, что он будет выглядеть лет на десять старше. Только когда Малфой выглянул из-за диванчика, она заметила у него шрам на щеке в районе челюсти, которого прежде не было.

Он повернул голову обратно, глядя сквозь Гермиону темно-серыми глазами, и она опомнилась, уже подняв руку над столом. Ей хотелось дотянуться, коснуться его, остановить. Хотелось задать все вопросы, что крутились в голове месяцами и появились сейчас.

Длинные пальцы отпустили застежку мантии, он натянул капюшон и выбрался из-за стола. Гермиона поспешила за ним, хоть и считала, что Малфой исчезнет, как только пересечет чары уединения. Его походку она бы узнала где угодно, невзирая на время, которое они не виделись. Решительный широкий шаг, прямая спина, манера поводить плечами.

Гермиона вышла за ним на улицу, всей душой желая, чтобы чужое воспоминание длилось подольше. Но он исчез, растворившись среди темных зданий и в тусклом свете фонарей, куда она не могла за ним последовать.

(Декабрь 1998)

Он не хоронил Винса. Крэбба развеяло в пространстве и занесло в легкие, или же он отправился туда, куда рано или поздно что душой, что пеплом попадают исчезнувшие. Поэтому Драко разобрал старые чемоданы и разбросанные вещи, хранящие воспоминания, которые сам он уже не помнил. В зеленой коробке, в которой Винс на одиннадцатый день рождения подарил ему уродливые часы, Драко создал святилище. Семь колдографий, герб Слизерина, сделанный ими в пять лет, старая колода карт, заигранная до такой степени, что по мятой рубашке они узнавали лицо. Снитч, которым играли летом, черновики затей и шуток и последняя бутылка огневиски, которую они в последний раз распивали вместе за три дня до того, как Поттер ворвался в Хогвартс. После коротких раздумий Драко положил в коробку пакетик чудом уцелевших конфет.

Он заплатил за участок и надгробие, кривовато врытое в землю, размером больше, чем требовалось для короткого «Винсент Крэбб, 20 мая 1980 — 2 мая 1998». Следовало бы написать что-нибудь еще, но Драко не знал, что добавить. «Сын, друг»? Это были просто слова, видимые прохожим, которые не задумывались об их смысле. Которые плевать хотели на шквал эмоций, что эти слова вызывали в ком-то другом — в Драко. Ему хватало одного лишь имени, и это все, что осталось миру от Винса. Драко было по хрен, о чем думали, видя гравировку, другие люди. Крэбба это тоже не беспокоило бы — не в отношении чужих.

Драко копал сам, вгрызаясь в мерзлую землю, с каждым движением лопаты становившуюся все тверже. Вырыл яму по бедра ни дюймом шире нужного, и ладони к тому времени покрылись волдырями, а руки, спина и плечи горели огнем. Он с осторожностью опустил коробку в землю, будто резкое движение отправило бы ее в недостижимое место, и сел на край ямы. Кожу покрывал слой грязи и пота, Драко смотрел на надгробие, пока не скрылось солнце, а холод не заморозил легкие, а затем и кровь.

()

Гермиона положила на землю два цветка и, поднимаясь, провела пальцами по холодному мрамору. Глубоко вдохнув, оглянулась через плечо на волнистые ряды могильных камней, но на кладбище было пусто.

(Декабрь 1998)

Постучав, Драко сверился с часами, убеждаясь, что не заявился слишком рано. Дверь со скрипом открылась, он окинул взглядом появившуюся фигуру: от босых ног, джинсов и мешковатой футболки до косо сидящих очков и приветственного кивка. Поттер распахнул дверь шире, шагнул в сторону, Драко вошел в дом, откуда сразу пахнуло теплом. И едой, хотя по аромату определить блюдо не получалось.

Как только дверь захлопнулась, Драко скинул капюшон.

— Есть будешь? — поинтересовался Поттер.

— Нет, — тут же отозвался Драко, в этот раз готовый услышать вопрос. В прошлый над ними нависла мучительная тишина, во время которой Драко пытался разгадать мотивы, а Поттер жалел, что раскрыл рот.

— Ладно. Подожди минуту. — Поттер затормозил при развороте, кивнул в сторону проема. — Если хочешь, можешь присесть.

Драко не потрудился ответить, перекатывая между пальцами торчащую в кармане нитку. Поттер исчез, где-то открылась дверь и послышался топот. Драко не сводил взгляда с проема, но оттуда никто не показался. Он притворился, что сердце бьется все так же ровно.

Поттер появился обутый, шнурки были лениво заправлены в ботинки.

— Мы опять аппарируем прямо в дом. Во сколько тебя забрать?

— В десять.

— Отлично, — пробормотал Поттер и с посерьезневшим лицом ступил ближе, глядя в пол.

Сжал локоть Драко, взгляд которого метнулся к стене, и Малфой прикрыл глаза, ощутив волну тошноты. Оказавшись на твердом полу, Драко вдохнул полной грудью — перед глазами оказалась голая стена с поблекшим узором из роз, тянущимся по всей высоте.

— Все пальцы на месте, Малфой? — Поттер немедля убрал руку.

— На твое счастье, Поттер.

Тот издал непонятный звук и с хлопком исчез. Драко прошел через маленькую столовую прямиком на кухню, где мать с изяществом расставляла фарфоровый набор, который пожелала привезти с собой.

— Я поговорю с Поттером насчет домовика, — пообещал он, взглянув на поднимающийся от чайничка пар.

Нарцисса покачала головой.

— Он прав. Об этом месте никто не должен знать.

Сняв мантию, Драко перекинул ее на руку. Он считал, что об этом доме и так никому не известно, хоть у Поттера мог найтись вариант и похуже. Драко готовился увидеть развалюху, но дом, пусть и был меньше половины этажа мэнора, оказался чистым и в хорошем состоянии.

— Я принес ужин, — сменил он тему, пока мать не попыталась уговорить его остаться.

Драко подошел к ряду шкафчиков, со второго раза открыл нужный и достал две тарелки. Склонившись, поцеловал мать в висок и спросил, отступая:

— Как ты?

Она повернулась с улыбкой, которую он постоянно наблюдал на протяжении войны и после. Улыбкой, которую ненавидел все сильнее по мере того, как отдалялся отец, и любил сейчас.

В той улыбке крылась сила.

()

Когда Гермиона закрыла за собой дверь, Гарри бросил взгляд на часы и рассеянно улыбнулся:

— Рановато для обеда. Я...

— Ой. — Он посмотрел на нее, и она выдохнула: — Ага.

Не отводя глаз, Гарри закрыл папку, пряча под обложкой записки и пергаменты. Гермиона выпрямилась, не зная, куда деть руки.

— Я хочу вести дело Малфоя. Драко Малфоя.

Гарри застыл, пялясь на нее, пока у Гермионы от волнения не загорелись щеки. Он отвернулся и протяжно вздохнул.

— Господи, Гермиона.

— Что?

— Это ты взяла документы из его дела? Ты должна была получить разрешение от мракоборцев, а не просто забр...

— Я...

— Не ври мне...

— Я не забирала!

— ...допрашивать и шпионить в собственном же отделе...

— Прости! Я просто... хотела просмотреть дело. — Гермиона надеялась, что Гарри верилось в отговорку больше, чем ей самой.

— Зачем? — Она облизала губы, выискивая верный ответ на стене. Друг без сил откинулся на стуле. — Гермиона, я тебя знаю...

— Я видела его.

Гарри моргнул, не закрывая рта, чем напомнил ей Рона. Но в случае с Роном разговор вышел бы совсем другим.

— Ты что?

— В пабе, — вскинула она руку. — Мы с Финком были на задании. Я только заметила профиль. — Гарри перевел взгляд куда-то выше ее головы. — Но знаю, что это был он. Я знаю. Это...

— Я верю. — Ее напряженные плечи слегка расслабились, хотя Гарри все еще сидел, точно статуя. — Где?

— Графство Кент, магловский мир, — отозвалась Гермиона, и он нахмурился. — Вот-вот.

— Что он делал?

— Не знаю. Он уже уходил.

Гарри сполз по стулу и, сняв очки, потер глаза.

— Гермиона, я не могу поручить это дело тебе.

— Почему? Я прекрасно уме...

— Тут другой случай.

— Почему? Де...

— Сама знаешь почему. У тебя личный мотив.

Гермиона скрестила руки.

— Вот уж вряд ли. Гарри, ты меня знаешь...

— Именно.

— ...я все равно им займусь, хоть с разрешения, хоть без. Разрешение лишь даст мне больше времени и доступ к документам.

Гарри вернул очки на место.

— Тебя уволят.

— Я больше не полезу в архив. — Она уже все скопировала. — Прости. Про...

— Я думал, ты придешь раньше.

Замолчав, Гермиона переступила с ноги на ногу.

— Ты знал, что это я?

Он пожал плечами.

— Предполагал. Вообще-то думал, ты сначала придешь ко мне.

Ее охватило острое чувство вины, Гермиона уставилась на ковер.

— Я знала, что ты ответишь. Но, Гарри, дело не двигается. Если кто и докопается до истины, то это я. Мне нужны ответы.

— Знаю. Мне тоже.

— Так что?

Гарри вздохнул.

(Декабрь 1998)

На кладбище оказалась женщина с длинными черными волосами, которые казались неестественно прямыми, или же то был низкий мужчина с необычной прической. Драко узнавал ее по фигуре и волосам, что выскользнули из-под капюшона, когда женщина наклонилась. Здесь, невдалеке от места, где стоял сам, он встречал ее в третий раз: женщина либо уже стояла у могилы, либо внезапно просто оказывалась рядом. Помимо группы людей, вдалеке опускающих в землю гроб, и мужчины, торопящегося мимо рядов надгробий, она была единственным живым существом, которое Драко видел на протяжении трех недель.

Странно, что люди хоронили родных на далеких кладбищах. Им давали отдых и новый «дом» на земле, но редко делились своим. Люди предпочитали ездить в общественные места, чтобы побывать у сосуда, напоминающего о сожалениях и непринятых решениях — о том, что преследовало живых и обычно держалось в секрете. Словно к тебе был привязан призрак, котрого никто не видел, но ты — чувствовал.

Быть может, мертвые, похороненные недалеко от дома, подавляют жизнь. Смерть сильнее — в конец концов, жизнь всегда проигрывает. Быть может, к гробу открывается некий туннель, и человек не может спокойно жить дальше, постоянно зная о присутствии мертвеца. Или же решения и возможности, более недоступные, цепляются за него, пока не получится их отпустить. Если получится.

Похоронить их не выйдет.

()

— Какие у вас дела с Малфоем?

Алимира Крейгоф глянула влево, словно Алекса, женщина, с которой они долгое время незаконно продавали зелья, все еще сидела рядом. Ту допрашивали в соседнем кабинете, и ей приходилось играть в гляделки с Финком, который вряд ли задал бы такой вопрос.

— С Малфоем?

Гермиона вскинула брови.

— Высокий блондин с острым носом. П... — ...ривлекательный, — ...ренебрежительный, слова тянет, ухмыляется.

Когда он раздражен или нервничает, у него подергивается глаз, когда размышляет, то толкается в щеку языком, когда злится, у него краснеют уши. Улыбка выходит кривоватой, а смех — раскатистым, и от этого у него блестят глаза.

— Амбициозный, умный, постоянно кажется, будто что-то замышляет.

— Блэк?

Гермиона выпрямилась до хруста в позвоночнике. У нее мелькала мысль, что Малфой может сменить имя. Стоило догадаться, что именно на это.

— Блэк.

Алимира стала осторожнее:

— Слышала о нем.

— Что слышали?

— Имя.

Гермиона постаралась сдержать раздражение.

— Мы знаем, что вы встречались. — Алимира смотрела в пустоту. — Если мы заподозрим, что вы утаиваете информацию, мы законно воспользуемся Веритасерумом.

Женщина одарила ее злым взглядом и сжала кулаки. Пожав плечами, Гермиона поднялась и сложила документы.

— Гаррисон Блэк.

Гермиона выразила свое удивление лишь тем, что вздрогнула, широко распахнутыми глазами уставившись на папку. Гаррисон.

— Когда ему что-то нужно, он присылает сову с местом встречи.

Гаррисон, Гаррисон, Гаррисон Блэк.

Гермиона медленно опустилась на стул, пытаясь сглотнуть ком. В горле пересохло.

— Что еще?

(Декабрь 1998)

Втянув в грудь воздух, Драко постучал громче и выдохнул. Крепче перехватил другой рукой пакет, отметив, что тот остыл. Прикинул, не попросить ли Поттера наложить согревающие чары, но тут же отмел эту мысль.

Дверь скрипнула, утаскивая за собой входной коврик. Взгляд Драко опустился с того места, где полагалось быть голове Поттера, на копну кудрей, к блестящим глазам, цветом напоминающим грязь под лучами солнца, стволы деревьев, горные хребты — все, связанное с землей.

В горле у него пересохло, все заготовленные приветствия замерли на языке.

— Привет, — Грейнджер распахнула дверь шире. — Гарри в туалете. — Она отступила в сторону, прячась за дверью, и уставилась на него. Уголки ее губ опустились, в тишине громко щелкнула дверная ручка. — Ты... заходи.

Ноги отяжелели, Драко, шагнув вперед, перевел дыхание, стараясь понять, что за чувство жжет в груди. Второй шаг дался легче.

— Он спрашивает, хочешь ли ты есть.

Драко невидяще смотрел на стену, отслеживая за спиной движения Грейнджер. Дверь вновь скрипнула.

— Н...

— Или там еда?

Смяв в пальцах пакет, Драко кашлянул.

— Еда.

Он уже и не помнил, когда в последний раз так остро чувствовал себя не в своей тарелке.

Грейнджер что-то пробормотала себе под нос, и, когда его левую руку закололо от магии, он вцепился в пакет до ноющих костяшек. Она обошла его — а от пакета вновь исходило тепло.

— Гарри выйдет через пару минут.

Грейнджер встала в паре шагов от него, Драко оглядел ее, подмечая сложенные руки и побелевшие костяшки. Ее пальцы сжались в кулаки, разжались, будто ища что-то, и вцепились в кожу, словно она могла вытянуть из себя боль.

Прикрыв веки, он перевел взгляд на дальнюю стену.

— Присядешь? — Грейнджер отошла на три шага.

Драко глянул на нее, затем — на проход в гостиную. Может, она предложит ему попить, и он согласится, лишь бы она ушла. Может, на столе у Поттера сохранился прежний бардак и получится занять себя книгой или газетой.

Грейнджер медленно шагнула спиной назад, и через секунду Драко последовал за ней.

()

Войдя в паб, Малфой внимательно оглядел помещение — Гермиона с колотящимся сердцем уткнулась взглядом в свой бокал. Алимира предоставила список мест, где часто появлялся Гаррисон Блэк и где они сами с ним встречались. Гермиона хотела перехватить какую-нибудь посланную Алимире сову, но Малфой либо больше с ними не контактировал, либо узнал, что их арестовали.

Она размешала фруктовый коктейль розовой соломинкой и сделала большой глоток. Когда Гермиона подняла голову, Малфой стоял возле столика к ней спиной. За ним виднелся кто-то с темными волосами до плеч: Малфой повернулся, а ему вслед улыбалась какая-то женщина.

Гермиона отвела взгляд к бару, из-за нервов слишком быстро крутя соломинкой. В поле ее зрения появился Малфой и подошел к стойке, а Гермиона оглянулась на женщину. Та, свернув купюру непонятного номинала, убрала ее в кошелек и посмотрела на Малфоя, затем — на вход.

Нахмурившись, Гермиона оглянулась на Драко, который пробирался в сторону туалетов. Она развернулась, заметила, что женщина выходит из-за столика, и, не донеся до рта бокал, оглядела ту часть зала.

Коктейль со стуком опустился на стол, вылившись на руку — Гермиона вскочила на ноги. За спиной женщины находился мужской туалет, так что Малфой направлялся либо к женскому, либо к запасному выходу.

Гермиона пролезла сквозь толпу, пробежала по залу, врезавшись в выходную дверь. Она заметила темную фигуру и светлые волосы, подошвы шумно проскользили по асфальту и гравию. Он не мог ее не услышать, но не обернулся, быстро удаляясь по аллее. Гермиона легким шагом поспешила следом, доставая палочку.

Малфой скрылся за углом, поэтому Гермиона почти побежала. Думала, что услышит хлопок аппарации, но оказалось, что Малфой развернулся, выставив в ее сторону палочку. Проехавшись по асфальту, Гермиона остановилась и подняла свою, сердце у нее колотилось как бешеное.

Глаза Малфоя в тусклом свете фонарей отливали золотом, лампочка за его спиной постоянно мигала. Гермиону враз одолело столько желаний, что она совершенно растерялась. Мозг посылал различные сигналы, смущая сам себя, вдруг столкнувшись с живым, дышащим воплощением Драко, и это оказалось неожиданным. Этакая шоковая терапия, к которой следовало подготовиться.

Малфой глянул на ее палочку, потом неспешно опустил свою. По его лицу скользнуло непонятное выражение. Он открыл рот, как только Гермиона закрыла свой, задерживая дыхание, но в итоге лишь развернулся и с хлопком исчез.

(Декабрь 1998)

— Лучше, чем в прошлом году.

Драко отвернулся от окна, за которым покрывалом ложился снег, и от поблескивающих на свету красно-золотых узоров. Он был готов поспорить, что Поттер специально положил в коробку, которую Нарцисса нашла в гостиной, гриффиндорские рождественские украшения.

— Полагаю, сейчас все лучше, чем тогда, — добавила она.

Мать смотрела в окно, словно ждала, что вот сейчас на вершине холма покажется отец. Тьма, которая оставила от ее надежды лишь ошметки, служила тому доказательством. За изящной позой вместо железного стержня Драко видел уязвимость, что проявлялась лишь в мыслях о Люциусе да о нем самом.

Он потянулся за кружкой горячего шоколада и подал ту матери. Она заметила жест не сразу. Кончики его пальцев жгло: Драко протянул кружку ручкой вперед.

— Спасибо, Драко. — Она отпила маленький глоток, Драко за спиной потряс обожженными пальцами. — Задержишься на пару дней?

Нет. Видеть мать опустошенной было сложнее, чем жить в мэноре.

— Конечно.

()

Гермионе иногда казалось, будто Драко хочет, чтобы она его нашла. Не было ни записки, ни попытки связаться по каминной сети, ни подсказки, оставленной на пороге ее квартиры. Он действовал более скрытно. Мотивы его поступков было легче разгадать, когда он злился, и Гермиона научилась присматриваться к мелочам, которые выводили к чему-то большему.

Она думала показаться в своем облике, без изменения внешности и чар сокрытия, которые помогали ей оставаться на людях неузнанной. Тогда бы, может, он остался и ответил. Или бы сбежал быстрее и ситуация стала носить личный характер, а это дело личным не было.

Ей не давала покоя мысль, ждал ли он ее. Или ждал когда-то, но бросил эту затею, решив, что она не станет искать. Драко не упрощал никому задачу, но ей было бы всех проще. Ему — не так рискованно, выбери он другое имя.

— Что мне делать? — уточнил Финк.

Гермиона отогнала от себя лишние мысли и схватила стопку папок, разделяя ее на двоих.

— Опросить семьи.