Сумрак, в котором (джен)

Антон всегда поражался, как Гесер умел выбирать самые неудобные моменты.

Вот и сейчас. Антон только-только собрался с ребятами на шашлыки в эти долгожданные выходные. Там должна была быть и Света, что особенно его радовало. Их странным отношениям очень не хватало нормальных свиданий, нормальных посиделок с друзьями… и что ещё там обычные люди делают? Антон уже и не помнил. Иной, что сказать.

С такими мыслями и готовностью долго и нудно рассказывать про то, что он никак не может освободиться на выходных, он зашёл в кабинет главы Ночного Дозора.

И тут же решил по возможности молчать: Гесер был очень, очень мрачным.

— Знаю, что ты скажешь, Антон. Нет, больше некого. Да, дело очень серьёзное. Эту информацию удалось придержать на два дня от Дневного Дозора, один мы уже потратили. Нет, я не читаю твои мысли, там и читать нечего.

— Что надо делать? — вздохнув, устало спросил Антон, без приглашения усаживаясь на кресло для посетителей. Гесер поморщился.

— В одном провинциальном городке происходят некоторые… нестандартные события. Надо поехать и разобраться. Поговорить с участниками. Возможно, нейтрализовать кого-то или что-то.

— Как-то очень расплывчато.

— Речь идёт про дом-интернат для сирот-инвалидов. Исчезновения людей, кома, смерть…

— Вы думаете, речь идёт о сильном тёмном маге? Или о воронке?

— Я боюсь, что я не могу даже рассказать тебе, что я думаю. Это нестандартная ситуация, и здесь требуется нестандартный подход. Поэтому я вызвал именно тебя. Вот папка с перечислением всех фактов. И амулеты.

— Ого, Борис Игнатьевич. Вы меня на войну собираете?

— Поезжай туда прямо завтра с утра. К обеду успеешь. Завтра суббота, но директор будет на месте. Я надеюсь, что ты завтра же и вернёшься, я буду тебя ждать. Если что — звони, разберёмся. Но по возможности не привлекай внимания. Это, возможно, опаснее, чем даже просто проигнорировать. И… не заходи в Сумрак. В самом доме. Всё, иди!

* * *

Дом ждал.

Он был терпелив. Он умел ждать.

Дом жил.

Серые тени тянулись, прячась от солнца за серыми шторами, забегая в трещины старых стен, покрытых множеством рисунков, и дыша страхом, любовью и ненавистью.

И свободой.

Свобода и страх переплетены порою так тесно, что не знаешь, где заканчивается одно и начинается другое. Свобода бояться? Страх быть свободным? Обитатели дома хорошо понимали и то, и другое. Слишком хорошо. Именно об этом и были большинство надписей на стенах. Именно с мечтой о свободе люди покидали этот дом.

Или оставались.

Его хотели снести бесчисленное количество раз, но почему-то всегда находились причины этого не делать.

Его ненавидели и боялись оставить.

Его любили и боялись покинуть.

Но дом знал, что скоро случится что-то, что, возможно, навсегда изменит и сам дом, и всех его обитателей.

Дом ждал.

Он был терпелив. Он умел ждать.